Читаем без скачивания Плеск звездных морей (Журнальный вариант) - Исай Лукодьянов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Это еще почему? — рявкнул я. — Мне надо ставить корабль на модернизацию.
— Знаю, — отрезал диспетчер. — Ангар занят. Придется подождать двое суток.
— Костя Сенаторов, это ты? — спросил я неуверенно.
— Это я.
— Так что же ты измываешься надо мной? Не можешь сказать по-человечески…
— Я говорю по-человечески: ты вышел из графика, и ангар занят. Займи место в зоне «Д», а сам немедленно явись в диспетчерскую. И прихвати своего практиканта. Выключаюсь.
Вот так. Стоит приличному парню (а мы с Костей учились в одной группе) попасть в диспетчеры космофлота — и можно считать, что он потерян для нормального общения.
Кузьма, мой новый второй пилот, ярился, в сердцах махал то правой, то левой рукой. У него всегда было много каких-то сверхсрочных дел на шарике, и он плохо переносил задержки. Всеволод настороженно глядел на меня своими зеленовато-кошачьими глазами.
— Слышал повеление? — сказал я ему. — Ничего не поделаешь, придется отвести тебя за ручку к диспетчеру.
Всеволод промолчал. Я начал маневрировать, выходя в назначенную зону, и тут мы увидели один из строящихся звездолетов, хорошо освещенный солнцем.
У меня дух захватило оттого, что я вижу это чудо не на конструкторском экране и не на чертежных листах, а воочию. Нельзя сказать, чтобы он был красив, этот чудо-корабль. Большие корабли дальних линий, не приспособленные для посадки на планеты с атмосферой, вообще не отличаются красотой форм. Неопытному глазу они предстают как нагромождение труднопонимаемых геометрических сочетаний. Ну, а корабль СВП, наш хроноквантовый гигант, был похож на нагромождение нагромождений.
Я хорошо помнил, как Борг, закрепив на экране найденную предварительную компоновку звездолета, его внешнего облика, позвал нас полюбоваться. Я заметил, что корабль не очень-то красив. Борг свирепо хмыкнул и сказал: «Ты, пилот, кажется, чтишь Фритьофа Нансена. Не помнишь ли, что заявил Нансен о своем корабле, специально спроектированном для полярных исследований?» Я признался, что не помню. «Надо помнить, — отчеканил Борг. — Нансен сказал: «Форма корабля, на которой мы, наконец, остановились, многим, быть может, покажется некрасивой, но что она была хороша и целесообразна, думается, показало мое плавание».
Скорей бы наше плавание во времени-пространстве подтвердило целесообразность этой формы…
Второй звездолет плыл по той же орбите, что и первый, но значительно дальше от нас.
— Да-а, — протянул Кузьма. — Ничего себе ковчег. Впечатляет.
Он включил огни, обязательные для стояночной орбиты, и вопросительно взглянул на меня.
— Да, — сказал я, поднимаясь. — Одеваться и выходить.
Скафандры, распяленные на креплениях, были серые, как осеннее небо Земли: автоматика цвета включалась после надевания скафандра, меняясь в зависимости от внешних условий. Вот марсианский скафандр с кислородным обогатителем вместо баллонов. Вот венерианский — с громоотводом на шлеме и трубчатыми охладителями вокруг толстенных подошв. Давненько я им не пользовался, да и, наверное, уже не воспользуюсь никогда: я теперь пилот дальних линий, а в перспективе у меня — сверхдальняя, упирающаяся в Неизвестность…
— Значит, в диспетчерскую? — скучным голосом спросил Всеволод.
— Куда же еще! — бодро откликнулся Кузьма.
Мы принялись натягивать десантные скафандры, самые тяжелые из всего набора: с терморегулировкой широких пределов, со встроенным маневровым реактивником, с катушкой троса на левом плече и массой карманов для инструментов.
— Вот что, Кузьма, — сказал я. — Слетай-ка сам в диспетчерскую, ты с ними умеешь разговаривать лучше, чем я. Держи. — Я протянул ему сумку с бортовыми документами.
— А ты?
— Мы с Всеволодом покрутимся немного вокруг ковчега. Или ты предпочитаешь диспетчерскую? — Я посмотрел на практиканта.
— Бен-бо! — воскликнул тот, глаза у него загорелись хищным блеском.
Кузьма покачал головой.
— Нарвешься на неприятности, Улисс. Увезли парня с Луны, а теперь ты хочешь…
— Что поделаешь, — перебил я его, — если попался тупой практикант, который никак не может сдать зачета.
Всеволод залился жизнерадостным смехом.
— В общем, — заключил я по-русски, — семь бед, один ответ.
Не я это придумал. Зачет у Всеволода я мог бы принять давно. Но ему до смерти захотелось побывать на «Элефантине», чтобы посмотреть на строящиеся звездолеты, и он упросил меня взять его с собой — под предлогом, что зачет еще не сдан. Мне отнюдь не хотелось осложнять себе жизнь — и без того она у меня не слишком гладкая, — но практикант начинал мне нравиться, и… В общем я заглянул к руководителю практики курсантов. Тот удивился, услышав, что Всеволод Оплетин не сдал зачета по устройству корабля. «Да, не сдал, — повторил я, глядя в сторону. — Придется задержать его еще на неделю». Руководитель практики заколебался: «Что-то не похоже на Оплетина, — сказал он. — Еще на неделю? Он должен выступать в студенческом шахматном чемпионате. Знаешь, Улисс, я свяжусь с деканатом, посоветуюсь, как быть». Но я не стал ждать, пока он посоветуется с деканатом. Спустя полтора часа я получил от диспетчера, ничего не знавшего об истории с практикантом, разрешение на старт и повел корабль к «Элефантине».
Семь бед, один ответ.
Мы вышли из корабельного шлюза.
Помню, как страшно было мне когда-то впервые оттолкнуться от надежной стенки корабля и уйти в черную пустоту, где нет ни верха, ни низа. С годами приходит опыт, вернее привычка. Я оттолкнулся с таким расчетом, чтобы реакция толчка понесла меня в нужную сторону.
И тут же увидел, как Всеволод крутится волчком далеко от меня. У него-то привычки еще не было. Ах ты, горе мое! Я подплыл к нему и схватил за руку. Пришлось порядком повозиться, пока мы перестали кувыркаться.
— Пусти, теперь я сам, сказал Всеволод. Глаза у него за стеклом шлема были дико выпучены.
— Ладно. — Я осторожно отпустил его руку. — Ну, разом включаем реактивники. Старт!
Мы понеслись, выходя к ближнему звездолету со стороны Солнца.
* * *Да, не туманная мечта, не листы чертежей — это был всамделишный корабль. Металл и пластик, полы и стены, каюты и лаборатории, водяные цистерны и оранжерея, вспомогательные ионные двигатели и двигатель основного хода — хроноквантовый.
Хроноквантовый двигатель! Чудо века, поразительное детище новейшей науки и техники. Еще недавно это казалось фантазией: Время, сдвинутое из нормального течения и совмещенное с Пространством. Время, не существующее для обычного измерения.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});