Читаем без скачивания История тайной войны в Средние века. Византия и Западная Европа - Павел Остапенко

Заботились заговорщики и о том, чтобы обеспечить безопасность своих родственников в столице, ведь император мог арестовать их и использовать для давления на мятежников. Обычно родственники, предупрежденные заранее, либо бежали из столицы, либо спешили укрыться в церкви, чаще всего в Святой Софии. В Византии все еще сохранялась традиция предоставлять убежище тем, кто просил его у церкви в момент опасности: храм Святителя Николая около Святой Софии в народе так и называли «убежищем». Очень часто заговорщики с помощью слуг и друзей попросту «выкрадывали» из столицы некоторых членов семьи.

Иногда против императора выступали одновременно два-три узурпатора, и тогда расстановка сил оказывалась особенно сложной. Порой такие узурпаторы пытались организовать коалицию против правящего василевса. Весьма показательно, что два мятежника — Варда Фока и Варда Склир[53] — обсуждали проект раздела империи: Фоке в случае победы отходили европейские, более бедные провинции, но зато с великим Константинополем, а Склиру — малоазийские и прочие восточные области. Фока предпочел, однако, хитростью заманить Склира в ловушку и бросить его в темницу.

Когда исход борьбы за престол предугадать оказывалось трудно, соратники узурпатора и видные представители знати, окружавшие законного василевса, оказывались перед тяжким выбором. Однако, похоже, большинству из них удавалось точно определить момент для проявления безусловной верности или совершения сулящего выгоды предательства.

Узнав о мятеже, василевс требовал иногда клятвы на верность у каждого синклитика[54]. Так поступил Михаил VI.[55] Примечательно, что синклитики, уже решившись перейти на сторону более сильного Исаака Комнина[56], выступили против законного императора лишь после того, как принесенная Михаилу клятва — документ с их подписями — была при содействии патриарха Михаила Кируллярия взята у Михаила VI и уничтожена (каждый опасался в те неустойчивые времена прослыть клятвопреступником).

Патриарх Михаил Кируллярий — пример церковного иерарха, ни перед чем не останавливающегося в борьбе с неугодными ему императорами. Он организовал в столице оппозицию Михаилу VI, он лично убедил василевса отречься от престола в пользу Исаака: «"Что дашь ты мне взамен этого?" — спросил старец-император, сбрасывая порфирные сапоги [знак царского достоинства]. "Царство небесное", — ответил Кируллярий». Но очень скоро патриарх понял, что ошибся в выборе — Исаак I, возведенный им на престол, вскоре решительно разошелся с патриархом, конфисковав, среди прочего, часть церковных земель. Кируллярий открыто грозил василевсу: «Я тебя создал, печка, — я тебя и разрушу!» Исаак сместил его и сослал. Вскоре патриарх умер, не успев реализовать свою угрозу, но его нападки на Исаака сыграли существенную роль в последовавшем через год отречении василевса от престола.

Обычной участью потерпевшего неудачу узурпатора, как и свергнутого василевса, было ослепление — согласно прочно установившемуся обычаю, слепец не мог занимать трон. Более мягкой и гуманной мерой наказания было пострижение в монахи. Иногда мятежников и свергнутых коронованных особ ссылали на острова, которые так и назывались «Принцевы». Наказывали не только самого заговорщика, но также его родственников и приверженцев. Их владения конфисковывали либо в пользу казны, либо в пользу родственников императора или полководцев, подавивших мятеж. Простых воинов, как боровшихся на стороне узурпатора, так и защищавших свергнутого василевса, обычно серьезно не наказывали. Правда, иногда их проводили по городу со связанными руками. А чаще всего, они просто на время прятались по домам и пережидали смутный период, ибо, как заметил византийский историк Никита Хониат, рядовые воины «имели защитой свое ничтожество».

Борьба за трон, коль скоро она завязывалась, была борьбой не на жизнь, а на смерть. Физическое устранение соперника способствовало быстрейшему и простейшему решению вопроса. Византийские историки оставили нам множество свидетельств того, как, где и с чьей помощью византийские императоры уходили в «мир иной».

Убийц императора Льва V[57] Армянина не остановило даже то, что совершить свое грязное дело им пришлось в стенах храма. Византийский историк свидетельствует: «…заговорщики смешались с толпой, держа кинжалы, которые им в потемках удалось скрыть под священническими одеждами. Они спокойно прошли вместе с клиром и затаились в ожидании сигнала в одном темном месте. Закончился гимн, царь стоял вблизи певчих, вот тогда-то сообща и бросились заговорщики, однако с первого раза ошиблись, напав на главу клира, обманутые то ли телесным сходством, то ли похожими уборами головы. Ведь дело происходило зимой, и оба прикрывали себя одинаковыми одеждами, а на голове носили острые войлочные шляпы. Предводитель клира отвел от себя угрозу, сразу обнажив голову, Лев V Армянин а вот Лев спастись не смог, но сопротивляться все-таки пытался. Он схватил цепь от кадильницы (другие утверждают — Божий крест) и решил защищаться от нападающих. Словно зверь, постепенно слабел он под сыпавшимися отовсюду ударами, а увидев, как замахнулся на него человек огромного роста, запросил пощады и взмолился, заклиная милостью, обитающей в храме. Тогда его страшный противник произнес: «Ныне время не заклинаний, а убийств», — и ударил царя по руке с такой силой и мощью, что не только выскочила из ключицы сама рука, но и далеко отлетела отсеченная верхушка креста. Кто-то отрубил Льву голову, оставив тело валяться, словно булыжник».

Однако довольно скоро месть обрушилась на головы виновникам такого неслыханного святотатства. Император Феофил (годы правления 829—842) решил предать смерти всех сообщников своего отца Михаила II[58], которые обеспечили ему царство, убив Льва V. Он издал приказ, повелевавший всем, кто пользовался щедротами его отца или удостоился от него каких-либо чинов, собраться в одном месте. Никто не посмел ослушаться. Царь спокойно и ласково обратился к собравшимся: «Мой отец стремился многими чинами, дарами и благами уважить тех, кто помогал ему и победно боролся за царство. Но он покинул людей быстрей, чем желал, а потому, дабы не показаться людям неблагодарным, оставил меня не только наследником царства, но и исполнителем своей доброй воли. Поэтому пусть каждый выйдет из толпы и предстанет перед нами». Обманутые сладкими речами убийцы Льва V вышли из толпы и выставили себя на всеобщее обозрение. Царь тут же приказал префекту Константинополя лишить их жизни и при этом прибавил: «Воздай им по достоинству за их поступки, они не только не побоялись Бога, замарав в храме руки человеческой кровью, но и убили царя — помазанника Божия».

О заговоре против византийского императора Никифора Фоки (963—969), в результате которого он и погиб, есть подробные свидетельства у замечательного византийского историка Льва Диакона[59]. Никифор Фока провозгласил себя императором после смерти Романа II[60], оставившего императорский престол двум малолетним сыновьям под опекой их матери Феофано. Никифор вступил в брак с Феофано и стал соправителем малолетних императоров. Именно жена императора стала душой и одним из главных действующих лиц заговора против василевса Никифора.

Судьба Феофано в чем-то сходна с судьбой уже известной нам Феодоры — жены императора Юстиниана. Феофано, дочь простого трактирщика, тоже стала императрицей благодаря необыкновенной красоте.

Став женой молодого Романа, она убедила его отравить родного отца — императора Константина Багрянородного. А будучи женой Никифора Фоки, она решила избавиться от него, заподозрив в желании оскопить ее малолетних сыновей с тем, чтобы обеспечить трон своему роду.

Феофано вступила в тайный сговор с полководцем Иоанном Цимисхием, который из-за конфликта с братом императора Львом был смещен с поста и подвергся изгнанию.

Василиса, обладавшая необыкновенной силой убеждения, просила, заклинала и умоляла мужа простить Иоанна, говоря: «Во всех своих решениях ты, государь, соблюдаешь меру и достоинство, тебя считают воплощением справедливости и непревзойденным образцом целомудрия; почему же ты оставляешь без внимания столь благородного и доблестного мужа, отличавшегося славными подвигами и непобедимостью в битвах? Вели ему, если тебе угодно, как можно скорее приехать к нам из деревни. Не допускай, чтобы дерзкие языки насмехались и издевались над мужем, происходящим из твоего рода и восхваляемым всеми за его ратные подвиги!»

Феофано довольно быстро склонила василевса, преклонявшегося перед ее красотой, простить Иоанна и вернуть его из ссылки. Приехав в столицу, Цимисхий предстал перед василевсом и получил не только прощение, но и позволение ежедневно бывать во дворце. Вскоре Феофано посвятила его в свои замыслы и получила полную его поддержку.