Читаем без скачивания Маленький ад для хакера - Петр Северцев

Из арки послышались шаги.

— Вот она идет, — сообщил я, рассматривая немолодую женщину интеллигентного вида, в очках — ту самую, что час назад получила пятьсот долларов, переведенных для хвостатого киллера, который, по словам Гали, был нанят Вересовым, чтобы убить меня. — До свидания, Галя. Спасибо… Ты мне очень помогла.

Людмила Борисовна Казакова играла также великолепно.

— Вы здесь! — воскликнула она, подбегая и хватая меня за рукав, боязливо оглядываясь по сторонам. — Как хорошо, что я вас нашла! Меня зовут…

— Я знаю. Ваша дочка только что звонила мне на сотовый телефон.

— А-а… Вы понимаете, какая опасность вам угрожает?

— Думаю, да.

— Вы не знаете этого человека! Он гораздо страшнее, чем вы думаете! Не только наркотики, далеко не только!.. Я прошу вашей защиты, потому что в органы обратиться не могу! Все они куплены, без него и шагу не сделают!.. У вас есть оружие?

— Он будет здесь? — спросил я, вынимая пистолет.

— Конечно! Он же не может допустить, чтобы я еще раз выжила! Он придет сюда с минуты на минуту!

— Я должен его застрелить? — спросил я, бросив краткий взгляд за спину Казаковой, к арке.

— Господи, как это ужасно!.. — с чувством ответила она, ломая руки, и тут же добавила, вдохновленная новой мыслью:

— Но он будет нападать, я уверена, это будет самооборона! Пожалуйста, спасите нас от него!..

От арки раздались одинокие поздравительные хлопки.

— Какая ария, — насмешливо заметил Вересов, подходя шагов на пять и останавливаясь. Трое телохранителей, сбежавших с крыши, рассредоточились по территории двора, при этом внимательно на меня глядя.

— Прямо лебединая песня, — продолжал Вересов, так же, как и все присутствующие, вынимая пистолет. — Жаль, что в последний раз.

Я снова бросил взгляд к арке.

— Хвост! — воскликнула Казакова. — Стреляй!

— А, — мрачно улыбнулся Вересов. — Еще одна попытка, да? С прокурором у тебя получилось, он был такой дурак, что тебе до сих пор верил.

Хвост перевел дуло прямо на Казакову. Ее лицо мгновенно покрыла холодная испарина, синюшная бледность. Я мельком подумал, что она весьма театрально испугалась, могла бы прилично играть в драме.

Трое телохранителей Вересова пристально смотрели на меня, в открытую держа оружие в руках.

— Вот и все, — с улыбкой качнул головой хозяин положения. — Попрощайся с Галей, Люда, — Вересов кивнул своим парням.

Люда внезапно улыбнулась.

У каждого в этом тесном, замкнутом четырьмя стенами аду были свои, четкие и продуманные планы. И, оказавшись вместе без свидетелей, после кивка Вересова, как после главного сигнала, все сразу мгновенно начали их выполнять.

Три дула вересовских телохранителей уставились на меня.

Я вдруг с отчаянием понял, что в ближайшие несколько секунд группа поддержки уж точно не появится, а раз так, то дела мои будут раз и навсегда закончены.

Отчаяние и страх захлестнули меня двумя неодолимыми волнами, время замедлилось, как стрелки на сломанных часах, и я начал пригибаться, прячась за машиной и поднимая пистолет.

В этот момент чертов телефон наконец-то зазвонил — резко, яростно, кратко.

Не успевая понять, что же я делаю, не успевая отследить движения всех столпившихся в нашем дворе людей, я инстинктивно нажал на «Talk», не успев еще даже поднести трубку к уху, — и завороженно замер, вспомнив о том, что прямо сейчас начнется план по моему аварийному спасению.

Все повернулись в мою сторону, удивленные, озадаченные и одновременно глянули на трубку в моей вытянутой руке. Наступила незабываемая, даже ветром не прерываемая тишина.

— ДЕМОНЫ!!! — завопила трубка голосом опричника из кинофильма «Иван Васильевич меняет профессию», — ЖИВЬЕМ БРАТЬ ДЕМОНОВ!!! душераздирающе заорала она в наступившей на нас тишине.

Все застыли: хвостатый киллер, поднявший пистолет и наставивший его на Казакову, Казакова, полуобернувшаяся к Вересову с миниатюрным пистолетом в руках, сам Вересов, свое оружие направивший на хвостатого киллера, и его телохранители, дулами глядящие на меня… Все опешили на секунду. На бесконечно краткий миг.

А в конце этого мига отовсюду — с крыш, из арки, из подъездов, отражаясь от стен домов, грянул гораздо более громкий, усиленный мегафонами мощный мужской рык:

— Всем стоять на местах! Никому не двигаться!

Двор окружен! Сложить оружие и лицом к стене!

Говорит полковник Морозов! Повторяю: всем бросить оружие и повернуться лицом к стене! Предупреждаю: при попытке перестрелки или бегства группа стреляет на поражение!

И в подтверждение этого рыка отовсюду, как призраки из стен, — из той же арки, из соседних подъездов, даже из нескольких окон второго и третьего этажей возникли и уставились на нас дулами автоматов люди в камуфляжной форме. Я разглядел эмблемы группы быстрого реагирования на плечах. Те, которые и ожидал увидеть.

Их было больше двух десятков, вся группа в сборе — вышли охотиться на крупного зверя. Значит, адвокат мой не зря получал свои деньги и в нужный момент все-таки смог убедить полковника Морозова поднять группу по тревоге.

— Дочка! — закричала вдруг Казакова с перекошенным лицом, бессильно и отчаянно взирая на людей в камуфляжной форме. — Моя девочка!

На мгновение во дворе повисла тишина. Вересов и Казакова почему-то смотрели на меня.

— С ней все в порядке, — кашлянув, ответил я. — Как раз сейчас ее и остальных детей препровождает в участок взвод ППС.

— Эй ты, с хвостом, — снова раздался громогласный рык полковника Морозова. — Даже и не пытайся! Ты у меня здесь как на тарелочке! Клади свою вторую пушку туда же!.. Да!.. А теперь вынимай третью. Так, чтобы я видел!.. Вот, молодец. Видишь, Кирьян, можешь, когда хочешь…

Я улыбнулся.

Из телефона наконец-то донеслись короткие гудки.

Эпилог

Всю шарашку арестовали без возмущений и вместе со мной, отобрав оружие, препроводили в участок, где и произошло многочасовое разбирательство сдачей показаний, написанием многочисленных заявлений и тому подобной канители, которая в моей работе постоянно имела место.

Единственными участниками дела, которые избежала дачи показаний, был Гошка и Колян, о соучастии которых органы так никогда и не узнали.

Я освободился примерно в девять вечера, да и то был отпущен ночевать домой только после ходатайства адвоката и вечно выручающего меня Аслана, у которого, кажется, везде свои люди.

Морозов, пришедший в следственный отдел, где меня перекрестие допрашивали в течение двух часов, прилюдно назвал меня героем за трюк с телефоном и голосом из «Ивана Васильевича…».

— Как вы так хитро все придумали? — изумленно спросил он, усаживаясь рядом и складывая на столе свои гигантские волосатые руки. — Откуда все про них узнали? У вас же совсем не было времени?..

Трое следователей, мужчины и женщина, присоединились к его вопрошаниям, и мне пришлось изложить им весь ход своих мыслей.

Мы сидели, пили чай с бутербродами и пирожками.

— В этом деле в общем-то с самого начала все было очень просто, хотя и запутанно, — пожал плечами я. — Мне следовало с самого начала не принимать на веру, а проверить всего две вещи: то, что Казакова действительно умерла, и то, что Галя действительно невинная девочка. Я-то работал, исходя из этих предположений, и только в самом конце понял, что ошибался.

Как только у меня появилась свободная минута и я задумался над противоречиями в сложившемся характере и образе Гали, которую мне описывали последовательно четыре человека, я увидел, что что-то не сходится. И в результате начал думать о Гале и обо всем, что с ней связано. Время торопило, а потому пришлось работать быстро.

Больше всех мне помог Герка, тот парень, сын Науменко. Он так подробно и обстоятельно рассказал о каждой мелочи произошедшего при убийстве его отца и при похищении детей, что, когда я начал перепроверять все свои представления о Гале, истина просто выплыла наружу.

Во-первых, она практически САМА зашла в «рафик» похитителей, сделав только вид, что испугалась. Да и почему дети в тот раз встретились не в спортзале, а в парке? Понятно почему: она все знала заранее и рассчитала точно.

Таким образом, связь четырнадцатилетней Гали с киллером выяснилась окончательно и бесповоротно. Но судите сами, разве я мог поверить, что Галя была инициатором всего происходящего? Она, конечно, умный ребенок, но РЕБЕНОК. И в свете всего, что я про Вересова и про нее знал, выплывала только одна версия: что все это устроила ее мать.

Герка сказал мне, что к Науменко за два дня до его убийства приходила немолодая женщина, в очках. Науменко сказал сыну, что это его старая знакомая, о которой он думал, что она умерла. Они долго говорили, и он дал ей какую-то бумагу.

Я сразу же вспомнил это и задумался, что же это была за бумага? Ответ я понял буквально сразу же: