Читаем без скачивания "Ребенки" пленных не берут - Михаил Гвор

Но ты смотри: термобелье у него есть. Куртка такая же, как у меня, видишь, даже значок одинаковый! Ну да, вот рисунок, видишь? Он означает людей, которые эту куртку делали. Тех же самых, что и мамину! В Лагере мало таких курток, они лучшие! И носки хорошие. Такие вещи могут только у самых хороших альпинистов быть.

Но он никогда наверху не был, простейших же вещей не знает! А посмотри на его рюкзак! Разве можно ходить с таким уродством? Как ему только спину не стерло! А ботинки? Это же не обувь, а издевательство над ногами! И бахил нет. Совсем! Ему что, ноги не нужны? А зачем он под куртку камуфляж надел? Бред же! Естественно, «комок» обледенел прямо под мембраной! И штаны такие же, других нет. В них только с перевала съезжать хорошо. И то сохнут долго. Если он куртку брал, то штаны должен был взять? Одна сплошная загадка!

Коно!!! Ты знаешь, что это за ботинки? Конечно, знаешь! У дяди Жени такие есть. И у товарища майора есть. Военные ботинки! И камуфляж тоже военный! Как у дяди Егора! Нормальные люди такое носят очень редко. И шаки тоже! Да и не похож наш найденыш на нормального. И на шака лишь чуть-чуть… И оружия у него много. Я даже не всё знаю. Вот что за штука? Нет, ты нос не суй, наверняка взрывается, осторожно надо.

Может, военный? Из Дивизии? Нет, они в пургень ходить не будут, не дураки же! А кто у нас еще говорит на русе? Только мы и Дивизия! Ну, и в России…

Песик… А ЕСЛИ ОН ИЗ РОССИИ?.. Точно, там же гор нет, вот он и не знает ничего… А снаряжение могло сохраниться…

Ты даже не представляешь собачка, как хорошо, что мы его не убили!..

Таджикистан, Фанские Горы, ущелье Пасруд Ахмет Шабдолов

Ахмет был в бешенстве. Мало того, что неизвестный противник смешал все планы, так еще и погода подгадила! Лезть вверх в такой дождь он не решился. Не заметишь, как попадешь в новую ловушку. Выставил как можно больше постов, устроил выволочку командирам, показательно расстрелял джигитов, решивших «под шумок» сбежать домой. По крайней мере, побеги прекратились. А вот сам Шабдолов решил съездить вниз.

Во-первых, семеро всё же сбежали. Нужно обязательно найти наглецов и наказать в наущение другим. Во-вторых, нужны подкрепления, желательно боеспособные, а не эта ни на что негодная отара. Должны были подойти наемники, снятые с Шахристана, да еще оставалась сотня бойцов личной охраны. И, наконец, совсем не вредно просто погреться в доме, он уже не мальчик — пережидать вторую дождливую ночь подряд.

Отдаленные раскаты грома где-то наверху не привлекли внимания Ахмета. Мало ли что может бухать в горах. Сорвался где-нибудь камнепад, а то и лавина. После Войны они и в августе не редкость.

Незадачливый полководец никак не мог знать, что услышал взрыв трехсот килограммов аммонала, разнесших в пыль дамбу Ривьеры. И в тот момент, когда УАЗ Шабдолова подъехал к выходу из ущелья, освободившаяся из заточения вода с ревом ринулась вниз, смывая остатки дамбы. Мутный поток летел по ущелью, подхватывая размытую дождем землю, с корнем вырывая деревья, перекатывая в своем теле огромные камни.

Впрочем, даже если бы Ахмет всё это знал, он не мог бы поступить мудрее, чем поступил: машина выехала из ущелья, на считанные минуты опередив мощнейший сель, несший в себе наравне с грязью и камнями обломки домов старых кишлаков, покореженную технику и тела тех, кто еще десять минут назад именовался джигитами баши Ахмадова.

То, чего так боялся баши, все таки случилось.

«Ин ша Аллах! На все воля Аллаха!»

21 августа 2024 года

Таджикистан. Гиссарский хребет. Анзобский туннель

— Привал.

Бегущий поток резко останавливается, сбиваясь в кучу. Несколько человек сливаются с камнями, залегая на окрестных склонах. Здесь неоткуда взяться врагам, но береженого и майор бережет! Остальные возятся с собаками, осматривая лапы, теплом рук и дыхания вытаивая сосульки. Трое старших собрались над запаянной в полиэтилен картой, разложенной на сброшенном с плеч рюкзаке.

— Здесь разбегаемся, — палец скользит по хитросплетениям ущелий и перевалов. — Ильнор, вы по хребту. В Зиморг.

— Принято!

— Сережа, налево в долину. К северному входу.

— Угу, — короткий кивок.

— Остальные со мной к Южному. Начинаем через час.

Последний раз сверяются часы. Отрывистые команды. Молчаливые хлопки по плечам.

Отряд приходит в движение, тремя живыми ручьями растекаясь с места крайнего привала.

* * *

Ночь. Дождь. Ветер… Чего ходим зря?.. Часовые на постах зябко кутаются в накидки. Хочется спать, только мокрая одежда не дает провалиться в сладкую дрему. Хочется в тепло… Паршивая смена… паршивое начальство… Какой урод полезет в такой ливень?! Только полный идиот, который замерзнет задолго до того, как подберется к нужной цели. Уже в двух метрах ничего не видно. Умные люди сидят сейчас под крышей. И вообще, наши орудия на восточных склонах могут обстреливать дорогу перед туннелем в любую погоду. Всё пристреляно. Чего ходим?.. Б-р-р-р… Ночь. Дождь. Ветер.

* * *

Бег закончен. Вот она, добыча большой охоты. Большей частью спит в логовах из странного камня. Эти никуда не убегут. Начинать надо с тех, кто ходит или, нахохлившись, сидит под дождем, прикрывшись кусками ткани. Запахи двуногой дичи, железа и той странной невкусной воды, которую пьют стальные звери. Осторожно переступают мягкие лапы… Всё ближе и ближе… Без угрожающих рыков, без клацанья челюстей, без единого шороха. Такую опасную дичь охотят без шума. Предвкушение схватки начинает поколачивать мелкой дрожью…

* * *

Скукотища смертная. Чего сидим-то? Озверевшее начальство каждые два часа выходит на связь. Терзает бедный эфир командирским рыком. Не останавливаясь, льет дождь. Увесистые капли размеренно барабанят по крыше, навевая сон. Сонная погода, сонное место, сонное время… Какой смысл в бдении? Даже если урусы решатся! Пока будут разбираться с заслоном на входе, бросая пехоту на минные поля, на склоны, пристрелянные до последнего камня… Пока будут растаскивать побитую технику, пока войдут в туннель… За это время можно выспаться, привести себя в порядок, позавтракать, дойти до дежурки… И только потом, зевнув напоследок, дернуть за рычаг большого рубильника. И уничтожить многолетнюю работу тысяч людей, превратив все пять километров путепровода в огромную братскую могилу. По всей длине туннеля в течение нескольких мгновений потолок станет полом… Чего сидим-то?.. Скукотища…

* * *

— Трое у ворот. Семеро по периметру. По двое на вышках.

— Леша — периметр. Азиз — ворота. Арбалетчики — вышки. Мика — к дежурке. Пошли.

Луны не видно за плотным пологом туч. Еще и погода решила стать на нужную сторону. Под шумом воды теряются и так почти неслышные звуки, вражьи глаза не могут проникнуть сквозь падающую серую стену. Тройка бесшумно проскакивает мимо часовых, краем уха захватывая обрывок разговора…

— А еще говорят, видели там черных собак размером с коня. Как в той легенде, помнишь, я рассказывал?

— Помню, помню, кара-шайтаны. Любишь ты сказки, Барзу. Хотел бы я посмотреть на этих собачек!

Улыбка кривит губы. Ты даже не подозреваешь, глупыш, как иногда быстро исполняются желания… Только будешь ли рад? Тройка скользит дальше, ее цель — неприметный домик в глубине кишлака. Ключевое место обороны туннеля.

* * *

Ворчат мокнущие под дождем часовые, пытаясь развернуться спиной к порывам ветра… Ворчат дежурные в кишлаке Зиморг, позевывая и считая время до окончания смены… Скучно… Плохо… Мокро и холодно… Слипаются глаза… Собачья вахта… Час волка… Сплошные псы кругом… Быстрей бы конец проклятой смены… И спать… В кровати… На брошенных на пол сухого и теплого ДОТа бушлатах… Спать… Быстрее бы… Те, кому досталось это время, не бывают довольны жизнью… Они ворчат…

* * *

Сигнал! Прыжок сбивает жертву с ног, клыки рвут мягкую шею. Вокруг валится двуногая дичь. С прокушенными глотками, со сломанными шеями… Глазами по сторонам. Направо! Гайд против двоих. Помочь! Прыжок, сбить с ног грудью, ударить клыками по напряженному горлу… Врага больше нет. Следующий… Прыжок…

Вперед, к логовам спящей добычи… Один затаился за камнем… Прыжок на спину… Вперед! Друзья уже открывают тяжелые, пахнущие железом двери… Внутрь… Рвать зубами. Рвать их! Рвать!!! Сонных, не сопротивляющихся… Тяжелый запах крови… Запах смерти… Славная охота… Хорррошая…

* * *

Щелкают арбалеты. Не лёгкие пастушьи, а боевые. Штатное оружие патрульных, с семидесяти шагов пробивающее доску-пятидесятку. Валятся с вышек часовые. Все. Разом. Те, кто стрелял, не умеют промахиваться. В принципе. Щелчок тетивы из стального тросика. Поста на воротах больше нет. На патрульных наваливаются тяжелые собачьи тела.

Три ножа убирают наружную охрану дежурки, и Мика врывается внутрь, где несчастный джигит не успевает протянуть руку к рубильнику.