Читаем без скачивания Республика воров - Скотт Линч

– А мы-то тут при чем? – Локку наконец удалось высвободиться из-под руки Жана. – Говорю же, херня. Да вы своим колдовством добьетесь гораздо лучших результатов, чем мы с Жаном – своими плутнями. Вам стоит лишь пальцем шевельнуть – и горожане любую шелудивую дворнягу в ваш проклятый Консель изберут.

– Нет, – вздохнула она. – Картенские маги публично объявили о своем невмешательстве в дела городского управления, а наши заповеди и вовсе запрещают воздействовать на правительство с помощью магии. И на правительство, и на обычных горожан.

– То есть картенцы вам подчиняются без всякого колдовства? Сами по себе?

– Безусловно. Картен – наш город. В нем все, включая жизнь его обитателей, устроено для нашего удобства. Но в выборы нам вмешиваться запрещено.

– А чего ради вы себе жизнь решили усложнить? Зачем такие ограничения?

– Вы же знаете, на что мы способны… Вы и с Сокольником встречались, и в Тал-Верраре уцелели.

– Ага, уцелели, – буркнул Локк.

– Представьте себе общество, где такими способностями обладает каждый, – пояснила она. – Представьте, что вы на пиршестве, где перед каждым из четырехсот приглашенных лежит заряженный арбалет. Необходимы весьма строгие правила, чтобы гости дожили хотя бы до первой перемены блюд.

– А, понятно, – кивнул Жан. – Не гадь там, где ешь, что ли?

– Маги не имеют права применять магию друг против друга, – пояснила Терпение. – Мы во многом похожи на обычных людей – наша жизнь так же сложна и запутана, полна сомнений и конфликтов. Главное отличие заключается в том, что в порыве мимолетного раздражения мы способны легким движением руки стереть противника в порошок. Дуэлей мы не устраиваем, друг перед другом своим искусством не похваляемся и избегаем любых ситуаций, которые могут привести к случайному столкновению наших интересов.

– Вот как выборы, например, – заметил Жан.

– Совершенно верно. Так или иначе, мы должны держать Консель под контролем. После выборов новое правительство становится нашим орудием, но любое наше воздействие на консельеров осуществляется лишь по всеобщему согласию. А вот при проведении выборов применение магии строжайше запрещено, мы остаемся сторонними наблюдателями. Зрителями, если вам угодно. – Она раскрыла ладони, словно взвешивая на них два невидимых предмета. – Картенские маги делятся на две группы. Соответственно, в картенской политике существуют две партии. Таким образом, политическая борьба отражает разногласия между группировками магов. Для проведения политической кампании каждая группировка назначает своего ставленника – не из магов, а из обычных людей. В прошлом такими ставленниками были демагоги и ораторы, политические деятели и народные любимцы, а в этот раз я убедила своих сторонников прибегнуть к услугам лиц с несколько иной репутацией.

– Но почему? – удивился Жан.

– Некоторые любят играть в ручной мяч, а некоторые – в «погоню за герцогом», – с улыбкой ответила Терпение. – А картенские маги предпочитают вот такую игру. Выборы помогают разрядить напряжение между группировками, а победившей партии достается почет и всеобщее уважение. Считайте, что выборы – наша славная традиция.

– Ха, я всегда считал, что вы всем в Картене заправляете, – фыркнул Локк. – Но до такого даже я не додумался. Славно вы над картенскими обывателями измываетесь. Они, бедняги, совершенно уверены, что раз в пять лет свою собственную волю изъявляют!

– Зато, кто бы ни победил в выборах, картенцы живут в прекрасно управляемом городе, – возразила Терпение. – В городскую казну руки никто не запускает, деньгами почем зря не сорят, сам город содержится в образцовом порядке и чистоте. Мы за этим следим.

– Да в вашем кукольном театре всем глубоко по фигу, следите вы за этим или нет, – прохрипел Локк. – А теперь вы, значит, для поддержания чистоты и порядка решили услугами плутов и мошенников воспользоваться? Гениальная мысль!

– Воровство останется воровством, а плутни – плутнями. Приди эта мысль вам в голову, вы бы от такой возможности не отказались. Вдобавок как ни крути, а дело выгодное. Если вы согласитесь принять мое предложение, то не умрете.

– И на какой срок вам понадобятся наши услуги?

– Выборы через шесть недель.

– А на какие шиши? Нам нужны деньги, наряды, жилье…

– Все уже подготовлено: и ваши вымышленные заслуги, и всевозможные удобства, а для проведения избирательной кампании выделены немалые средства…

– Только для избирательной кампании? – спросил Локк.

– Вы шесть недель будете в роскоши купаться. Что вам еще нужно?

– Ох, ради Переландро, а что, в случае победы вознаграждения не полагается?

– Вознаграждения? Вам мало, что я вам жизнь сохраню? Вы будете одеты, обуты, наберетесь сил, получите возможность… вернуться к своим обычным занятиям. А в случае победы мы с благодарностью доставим вас в любой город, по вашему выбору.

– А если мы проиграем?

– Тогда придется пешком из Картена убираться. Поражение мы поощрять не намерены.

– Знаете, вот лично я… – начал Локк.

Жан подавил разочарованный вздох.

– Так вот, лично я от своих слов отказываться не собираюсь. Фиг его знает, на что вы способны. Я вам не доверяю. И предложению вашему не верю, хоть и подловить вас на лжи не могу. Если вы нас обманываете, то, понятное дело, хотите заманить в ловушку, а если не обманываете, то все равно здесь какой-то подвох.

– А как же ваши непрожитые годы? Отпущенное вам время, несвершенные подвиги?

– Да идите вы со своими уговорами. Тоже мне, мать родная выискалась! Если Жан согласен на ваше предложение, лучшего человека вам не отыскать. Вот пусть и займется. Плутовать и мошенничать он не хуже меня умеет, и при этом без меньших хлопот на свою голову. Так что благодарю за визит, рад был познакомиться, а теперь оставьте меня в покое.

– Погоди… – начал Жан.

– Вы меня разочаровываете, – вздохнула Терпение. – Я-то думала, что вам с жизнью жаль расставаться хотя бы ради того, чтобы еще раз Сабету повидать…

– Ах ты стерва! – взвился Локк. – Плевать я хотел, что ты там про меня разузнала, но вот о ней даже не заикайся.

– Как вам будет угодно. – Она небрежно шевельнула правой рукой, между пальцев блеснула серебристая нить. – Похоже, я напрасно трачу ваше время. Ну что, Жан, вы приедете в Картен после того, как приятеля похороните?

– Погодите! – воскликнул Жан. – Послушайте, нам с Локком нужно поговорить. Наедине…

Архидонна Терпение понимающе кивнула; на правой руке снова возникло переливчатое серебристое кружево. Жан моргнул, и гостья бесследно исчезла, словно растворилась в воздухе.

– Охренеть, – буркнул Жан. – Ну ты силен, дружище! Молодец, здорово ее уел.

– Приятно сознавать, что кое на что я еще способен, – ответил Локк.

– Ты совсем спятил? Окончательно и бесповоротно? Она же может тебя спасти!

– Мало ли что она может…

– Локк, соглашайся.

– Она что-то задумала.

– Неужели? Да ты просто гений сообразительности и проницательности! Тоже мне, нашел, чем удивить. Напомни-ка мне, какие у нас еще варианты имеются, а то я что-то подзабыл.

– Ей от меня что-то нужно, вот только она не говорит, что именно! Тебя она уже досуха выжала, ты же сам сказал. Если она захочет с тобой расправиться, тут уж ничего не поделаешь. Но если она все-таки свое обещание сдержит, то бояться тебе нечего.

– То же самое и к тебе относится.

– Нет, игрушкой проклятой ведьмы я не стану! Ни за какие деньги. Жан, ты что, не понимаешь? Картенские маги – нелюди!

Жан холодно посмотрел на Локка, который, будто загнанный зверь, скорчился под богато расшитым плащом архидонны. Бледное, измученное лицо с покрасневшими белками глаз выглядело жутковато в обрамлении дорогой ткани, стоившей не меньше двухлетнего заработка простой вышивальщицы.

– Она права, – негромко произнес Жан. – Она действительно напрасно потратила наше время. Не имеет значения, когда ты умрешь, захлебнувшись собственной кровью, – сегодня или завтра, все равно. Зато будешь собой гордиться. Еще бы, такое достижение!

– Жан, подожди…

– Да запарился я ждать! – вспылил Жан.

Долго сдерживаемые досада и горечь наконец-то вырвались на свободу, будто лопнуло последнее волокно донельзя истертого каната. Жаркая волна ярости металась под кожей, захлестнув Жана от макушки до кончиков пальцев. Увы, выплеснуть ее было не на кого, точнее, избить было некого. Попадись сейчас под руку Зодешти или Кортесса, Жан расколол бы им все кости, будто глиняные горшки, а архидонну придушил бы, и никакое колдовство его не удержало бы. Однако как бы он ни злился, а поднять руку на Локка не мог. Приходилось обходиться словами. Припомнив все былые обиды и разочарования, Жан укоризненно произнес:

– Надоело! Я только и делаю, что жду, вот только чего дожидаюсь – не пойму. На яхте ждал, пока на тебя яд подействует. Здесь, в Лашене, каждый день гляжу, как тебе становится все хуже и хуже, но как последний дурак жду чуда. А ты…