Читаем без скачивания Апокалипсис Иоанна - Сергей Булгаков

Однако при этом возникает следующий вопрос: если сатана и после своего падения, доколе оно не раскрылось во всей окончательной силе своей, не лишен был пребывания на «небе» вместе с воинством своим в качестве «сынов Божиих» (Быт. VI, 2, 3) (о которых говорится в связи, с предпотопным человечеством), то как же соединить с ним проявление его действий на земле, а прежде всего искушение прародителей в раю? Как соединить далее его земные образы, о которых говорилось выше (Левиафана и под.), и вообще его разрушительное действие в земных стихиях, явившееся последствием первородного грехами власти в природном мире и над человеками, им чрез то полученной? «И сказал Господь сатане: «вот все, что у него, в руке твоей, только на него самого не простирай руки твоей» (Иов I, 12; ср. II, 6-7). Остается, очевидно, разуметь, что продолжающееся еще пребывание сатаны в «небесах», т. е. не окончательное еще его оттуда низвержение, соединяется с его участием и в делах жизни земной, подобно тому, как это участие дается небесным ангелам, вестникам и служителям Божиим на земле и хранителям твари. Участие в земной жизни является, таким образом, не несовместимым с пребыванием на небесах, даже если оно и является основным или преобладающим. Аналогичное тому можно, очевидно, допустить и относительно падших ангелов, доколе долготерпение Божие оставляло их в небесах, хотя, конечно, их участие в земной жизни имело уже иной характер, нежели служение ангелов добрых. Оно проявлялось в общей порче мирового бытия, в стихийности и вредоносности и, наконец, в смертности. Однако это вредительство сатаны, пока он еще являлся пред лице Божие вместе с ангелами, было поставляемо в границы Промыслом Божиим, как свидетельствует об этом пролог книги Иова, и даже служило его спасительным целям. Это же может быть сказано и о попущении Божием относительно искушения прародителей в саду Эдемском. Змей-искуситель изображается здесь как одно из земных созданий Божиих (Быт. III, 1), в которое вселяется сатана. Он есть в этом смысле небесно-земное существо, над которым, в качестве такового, совершается и двоякий суд Божий: с одной стороны, как над змеем, а с другой, как над таким духовным существом, для которого Бог полагает вражду между им и семенем его и женою и семенем ее (III, 15). Является таинственным и непостижным, что даже такой приговор Божий еще не содержит в качестве непосредственного последствия окончательного низвержения сатаны с неба, хотя он и остается «клеветником братий наших пред Богом» (Откр. XII, 10), обольщающим всю вселенную (9). Это свидетельствует, конечно, о том, сколь высоки были вверенные ему дары Божий и сколь трудно отъемлются они (это имеет, конечно, значение и для разумения грядущего апокатастасиса). Как бы ни было губительно действие сатаны в мире, как на небе, так и на земле, это еще не повлекло для него как последствие низвержения с неба, т. е. окончательного лишения ангельского достоинства. Однако, как следует заключить из Откр. XII, 10, осатанение сатаны продолжалось еще и в небесах, причем его отравляющее влияние искало для себя распространения даже в мире ангельском, где «хвост его увлек с неба третью часть звезд и поверг их на землю» (3), т. е. ему удалось лишить их ангельского чина и служения. Но «клеветник братий наших» продолжал клеветать на них «пред Богом нашим день и ночь» (10), и это оклеветание, конечно, сопровождалось и попыткой их искушать, остававшейся однако бессильной. Но низвержение сатаны с неба, связанное с окончательным его осатанением и противлением Богу, совершилось в связи с сошествием с небес Сына Божия и боговоплощением. Пред лицом его потеряла место всякая двусмысленность, недоговоренность и неокончательность. Против грядущего к воцарению в мире Сына Божия сатана выступил уже открытым соперником с притязанием стать «князем мира сего», отсюда начинается и его прямая война за мир как творение Божие и за власть в этом мире. Эта война начинается теперь в небесах, в мире ангельском. Здесь сатана терпит и первое поражение силою верности ангелов, которые «не возлюбили души своей даже до смерти» (11). Для сатаны уже не остается никакого места в небесах, и он низвергается на землю вместе с ангелами его, которые становятся отныне уже определенно бесами. Замечательно, что Ветхий Завет еще не знает бесов, но ими полна евангельская и новозаветная история. Может показаться неожиданным и как бы непонятным, что бесы сопровождают именно земное служение Христа. Как будто, вопреки пришествию на землю Сына Божия, Он оказывается как бы окружен страждущими от духов нечистых, Он их изгоняет, исцеляет бесноватых, но при этом и сам восклицает: «доколе буду с вами, доколе буду терпеть вас». Господь, посылая апостолов на проповедь, в первую очередь дает эту власть и заповедь: «бесов изгоняйте». Факт бесоодержимости человечества во время пришествия Христова может быть понят в свете Откровения, которое свидетельствует о совершившемся изгнании сатаны с неба именно в связи с боговоплощением. Здесь есть онтологический синхронизм: падшие ангелы, утверждаясь в своем падении, становятся бесами, сатана же является их вождем. Вся история Церкви после Христа есть эта продолжающаяся война его со Христом и царствием Его. Содержание же XII-ой главы представляет собой раскрытие этой борьбы в самом ее возникновении.

Остается нерассмотренным последний вопрос евангельской сатанологии, в этой связи возникающий. Искушение Христа сатаною в пустыне относится ли уже к пребыванию его в состоянии свержения с неба, или же он допускается к Новому Иову еще в том же образе, в каком был допущен к Иову древнему? Прямого ответа на этот вопрос нет в Евангелии, однако есть косвенный. Падение с неба сатаны, которое «видел» Христос «спадшего с неба» (Лк. X, 18), во всяком случае, произошло уже во время Его земного служения как следствие войны ангелов в небе, и однако по прямому содержанию евангельского повествования, ранее страстей Христовых и того прямого участия в них сатаны, поочередно соблазнявшего апостолов и всех врагов Христовых. Низвергнутый с неба и ставший уже не только искусителем-клеветником, но прямым врагом и соперником Христа, сатана Его более уже не искушает. Время для таких искушений уже миновало, и сатана не допытывается, Кто же Он, как он искусительно еще вопрошал в пустыне: «если Ты — Сын Божий». Теперь он прямо враждует, ведет открытую войну с Ним, но искушает уже Его учеников. И лишь в таком смысле это дало продолжение искушения Христа и пустыне, после которого сатана оставил Его лишь «до времени» (Лк. IV, 13). Этим, однако, связываются воедино первое и последнее искушения Христа сатаною. Отсюда следует, что война в небе и низвержение оттуда сатаны произошли именно ввиду Христова боговоплощения. Евангелие относит искушение Христа в пустыне к времени после крещения и сорокадневного поста, причем говорится, что «Иисус возведен был Духом в пустыню для искушения от диавола» (Мф. IV, I; Мк. I, 12-13; Лк. IV, 1-2). Если искушение Иова было прямо попущено Богом, то это искушение является хотя и собственным, своевольным делом искусителя, однако оно не только попускается, но прямо указуется Духом Святым, очевидно, как неустранимое в путях служения Христова: «Иисус возведен был Духом в пустыню для искушения от диавола» (Мф. IV, 1; Мк. I, 12; Лк. IV, 1-2). Вся эта совокупность признаков не позволяет думать, что искушение Христа в пустыне было делом искусителя, уже свергнутого с неба после войны ангелов. Следовательно, оно совершилось, во всяком случае, не позже крещения Христова. Правда, злой умысел Ирода умертвить Богомладенца, сопровождавшийся избиением младенцев Вифлеемских, может рассматриваться как начало борьбы дракона, ищущего «пожрать младенца» (Откр. XII, 4). Однако это предположение не имеет для себя прямого подтверждения в Евангелиях и потому относится к области лишь богословских домыслов.

К духовному действию сатаны в мире следует также отнести демонизм, который проявляется в языческих религиях. Здесь опять-таки может возникнуть вопрос, к какой эпохе и какому образу действий сатаны и ангелов его следует отнести такое воздействие. Но на вопрос мы также не имеем прямого ответа, кроме того общего соображения, что дух лжи сеет ложь везде и всеми способам, применяясь к человеческим страстям, немощам и заблуждениям.

Низвержение с неба сатаны сопровождается следующим восклицанием: «Итак, веселитесь небеса и обитающие на них» (12). Отсюда следует заключить, что победа над сатаной имеет значение и для собственной жизни ангельского мира, сообщая ему окончательную непобедимость и устойчивость в добре. Но «горе живущим на земле, потому что к вам сошел диавол в сильной ярости, зная, что не много ему остается времени» (12). Чей это «громкий голос, говорящий на небе»? Очевидно, голос старцев или животных, или обоих вместе? Но к кому же относится «братий наших»? К воевавшим ли ангелам только, или же здесь разумеются и святые (ветхозаветные, очевидно), и тогда текст должен быть понят шире, в применении к ангелам и человекам. Общего смысла это не меняет. Это и есть третье «горе», которое не связывается поэтому с отдельными частными событиями, но имеет в виду общее и тягчайшее изменение, переворот во всей духовной атмосфере: новая особая близость к миру и ожесточение сатаны и, вследствие того, осатанение земной жизни.