Читаем без скачивания Али-паша - Александр Дюма

Рассеяв таким образом сомнения воинов, Али возобновил свои тайные демарши. Сулиоты сообщили ему, что султан не скупится на обещания, предлагая им вернуться к нему на службу, и принялись уламывать старого пашу вернуть им киафскую цитадель, возвышавшуюся над их родным Сули, которую Али оставил за собой. Он дал им знать, что утром 26 января намеревается напасть на лагерь Пашо-бея, и предложил принять участие в битве. Им предстояло совершить диверсию: спустившись ночью в янинскую долину, занять указанную пашой позицию. Али сообщил им также пароль - "флури" (цветок) и в случае удачи сулил исполнить все их желания.

Письмо Али было перехвачено и попало в руки Исмаила, у которого тут же родился замысел - поймать врага в его собственные силки. Как только настала условленная ночь, он поднял крупный отряд, которым командовал Омер Брионес, получивший недавно титул паши. Полученная им инструкция гласила: обогнув западный склон горы Патитор, продвинуться до села Бесдун и, простояв там часть ночи, вернуться по восточному склону так, чтобы часовые, расставленные дозором на вражеских сторожевых башнях, при свете звезд приняли турецкое войско за сулиотов и доложили Али-паше, что союзники его прибыли на заставу Святого Николая, о которой говорилось в письме Али. И вот оба смертельных врага - Исмаил и Али-паша,- улеглись спать, лелея надежды уничтожить соперника.

На рассвете загрохотали пушки Озерного замка и Летарицы, возвещая начало вылазки осажденных. Вскоре шкипетары паши, впереди которых шли французские, итальянские и швейцарские наемники, бросились под пули турок и взяли первый редут, обороняемый Ибрагим-агой Стамболом. Они нашли там шесть пушек, которые солдаты султана, несмотря на панику, успели заклепать. Эта неудача с артиллерийскими орудиями, которые осаждавшие рассчитывали повернуть против укреплений неприятеля, вынудила их пойти на второй редут, который оборонял сам командир бомбардиров. Азиатские отряды Балтаджи-паши кинулись на подмогу артиллеристам. Их вел верховный имам армии, скакавший на богато изукрашенном муле, выкрикивая проклятия муфтия нечестивому Али, его сторонникам, его крепостям, даже пушкам, которые, казалось, он хотел заклясть ритуальными словами анафемы. Шкипетары магометанской веры, которых немало было в войске Али, отведя глаза от имама, принялись плевать через левое плечо, чтобы уберечься от злых чар. Они уже готовы были поддаться суеверному ужасу, когда некий француз прицелился в имама и подстрелил его под радостные крики солдат. Увидев такое, мусульмане Балтаджи-паши вообразили, что сам Иблис - дьявол во плоти сражается против них, и бросились к лагерным укреплениям, стремительно преследуемые шкипетарами, которые разом избавились от страха быть отлученными от веры.

Тем временем на северной стороне осадных сооружений, опоясавших крепость, события развивались совершенно иначе. Али Тепеленский вышел из Озерного замка, впереди него двигались двенадцать пиротехников, которые несли жаровни, наполненные пылающими просмоленными головнями, и направился к берегу Святого Николая, где, как он думал, его ожидают сулиоты. Остановившись среди развалин, чтобы дождаться рассвета, он узнал, что войска его захватили батарею Ибрагим-аги Стамбола. На радостях он велел им поскорее разобрать бревенчатый палисад, обещая, что через час, соединившись с сулиотами, он сможет поддержать их. И вот он устремился вперед, впереди него солдаты волокли два полевых орудия и зарядные ящики, позади шагал полуторатысячный отряд воинов. Так они дошли до большого платана, откуда, на расстоянии трехсот саженей Али увидел военный лагерь и решил, что это лагерь сулиотов. Сейчас же по его приказу мирдитский князь Кир Лекос выступил вперед с эскортом в двадцать пять человек и, подойдя на расстояние окрика, начал размахивать белым флагом, требуя, чтобы ему назвали пароль. 

Подошедший султанский офицер выдал себя за сулиота и назвал пароль "флури". Лекос немедленно послал к Али ординарца сообщить, что можно идти. Гонец понесся во весь опор, а князь вошел в военный стан, где его и эскорт тут же окружили и безжалостно зарубили.

Получив донесение, Али сразу же двинулся вперед, он шел осторожно, беспокоясь, что посланный им отряд не возвращается. Вдруг из непроходимой чащи кустарников и виноградников донеслись жуткие крики и оживленная перестрелка, и Али понял - засада. Тем временем Омер-паша коршуном налетел на авангард Али, воины кинулись врассыпную, крича, что их предали. Али безжалостно рубил саблей беглецов, но страх нес их как на крыльях, они увлекли за собой и самого Али. И тут старый паша увидал, как со склонов горы Пакторас ринулись вниз Балтаджи-паша и его люди: они обошли Али, отрезая путь к отступлению. Пытаясь прорваться иным путем, он кинулся к дороге на Джелеву, но там стояли япиги бим-баши Аслана Гирокастронского. Али был окружен: все кончено, настал роковой час. Он знал это и думал лишь о том, как бы подороже продать свою жизнь: собрал самых отважных воинов и уже намеревался очертя голову атаковать Омер-пашу, как вдруг в порыве отчаяния отдал приказ поджечь зарядные ящики. Воины Балтаджи, уже подступившие к ним, исчезли в пламени ужасного взрыва, далеко разметавшего град осколков и обломков. Воспользовавшись суматохой и дымом, паше удалось отвести воинов под прикрытие артиллерии замка Литарицы, где он снова ринулся в бой, давая возможность беглецам собраться и выступить на подмогу тем, кто дрался на противоположном конце холма.

А там воины Али захватили вторую батарею и атаковали укрепления, где сераскир Исмаил так удачно повел бой, что ему удалось отвлечь их от того, что происходит у них в тылу. Али разгадал цель маневра, сулящего гибель тем, кому он обещал подмогу: из-за дальности расстояния он не мог ни помочь им, ни предупредить их, и лишь пытался задержать Омер-пашу, все еще надеясь, что шкипетары увидят его или услышат. Он ободрял беглецов, издали узнававших его по пунцовому доломану, скакуну и грозным крикам: в разгар боя этот удивительный человек вновь обрел силу, пыл и отвагу былой юности. Раз за разом вел он солдат в атаку, но всякий раз его отбрасывали к замку. Али ввел в дело резервы, но им тоже пришлось отступить. Судьба повернулась против него. Штурмующие укрепления солдаты оказались между двух огней, и он не в силах был помочь им. Обезумев от ярости, он грозился один кинуться в гущу врагов. Обступившие его телохранители просили пашу умерить свой пыл, но он и слушать ничего не хотел, и тогда они пригрозили, что возьмут его под стражу, если он будет лезть под пули, как простой солдат. Али был столь поражен их непривычным тоном, что позволил увлечь себя в Озерный замок, а солдаты его тем временем разбежались.

Однако эта неудача не обескуражила сатрапа. Он дошел уже до последней крайности, но льстил себя мыслью, что османская империя еще трепещет перед ним, и что запершись в крепости, он способен взбунтовать всю Грецию. Поднятое им восстание, последствий которого он даже не мог предположить, распространялось с быстротой лесного пожара, и магометане дрогнули, когда Хуршид-паша, перевалив через Пинд во главе двадцатичетырехтысячной армии, привел ее в Янинский лагерь.

Едва для него успели разбить шатер, как Али уже приветствовал его орудийным салютом в двадцать один залп и направил ему гонца с письмом, где выражал искреннюю радость по поводу его прибытия. Это хитроумное послание, полное намеков и скрытого смысла, должно было, по мнению Али, известным образом повлиять на Хуршида. Али писал, что стал жертвой клеветы, и оклеветал его не кто-нибудь, а бывший его слуга; только поэтому он вынужден был восстать - но отнюдь не против власти султана, пред которым он готов склонить убеленную сединами и годами голову. Нет, он восстал против коварных происков советников владыки, и счастлив, что судьба свела его со знаменитым визирем, молва о добродетелях которго облетела весь подлунный мир. Далее он писал, что редкие достоинства Хуршида не получили справедливой награды, и немудрено: для дивана ценность человека зависит лишь от того, насколько большие взятки он дает алчным министрам. Если бы было иначе, разве могло бы случиться, что Хуршид-паша, ставший вице-королем Египта после ухода французов и усмиривший мамелюков, был в награду за подобные услуги отозван без объяснения причин? Дважды заслужил он звание ромили-валиси. Но почему-то, когда он мог бы воспользоваться плодами своих усилий, его сослали на незначительный пост в захудалых Салониках. Когда же Хуршиду, назначенному великим визирем, поручили усмирение Сербии, то вместо того, чтобы доверить ему впредь управление этим завоеванным для султана царством, его поскорее сплавили в Алеппо - усмирить пустяковый мятеж кучки эмиров и янычар, а едва он прибыл в Морею, как ему велят расправиться с дряхлым стариком.

Затем Али в подробностях рассказывал Хуршиду обо всех обстоятельствах дела - о грабежах, алчности и бездарности Пашо-бея и его приспешников, о том, как обманули они общественное мнение, как умудрились восстановить против себя арматолов и особенно сулиотов, которых привлечь на свою сторону было куда легче, чем оттолкнуть, но неловкие вожди сумели добиться этого. Он уснастил свое повествование массой весьма правдоподобных подробностей и доказывал, что, посоветовав сулиотам уйти в горы, на самом деле поставил их в ложное положение до тех пор, пока он не отдаст им замок Киафу, который является ключом к их родному краю.