Читаем без скачивания Узы одержимости (СИ) - Кит Тата

Едва чайник выключился, как в кухню зашла сонная Полина, волоча своё маленькое одеялко в руке. Сейчас у неё в комнате стояла низкая кровать, с которой она без труда и увечий могла спуститься и прийти среди ночи ко мне в комнату, либо, как сейчас, на кухню.

— Ты чего, моя маленькая, не спишь? — подхватила дочку на руки и на мгновение прикрыла глаза, когда маленькие ручки крепко обняли меня за шею. Именно в этот момент все мысли улетучились и захотелось спать, даже без ромашкового чая. — Пойдём баюшки, зайка.

Выключила свет в кухне и аккуратно перенесла Полину в свою комнату. Уложив её на кровать легла рядом с ней и вложила палец в маленькую ручку — моя любимая привычка перед сном. Но уже через минуту дочка закапризничала, перелезла через меня и попыталась слезть с кровати, но так как она высокая, то малышка начала лишь громче плакать.

Помогла дочери спуститься на пол и маленькая принцесса тут же решила, что на полу спать гораздо удобнее, чем в постели. Попыталась переложить её снова к себе под бок, но никакие уговоры не помогли мне свести наш непростой спор к компромиссу. Полина настойчиво пожелала спать на полу и даже стянула своё одеялко для большей убедительности.

Пришлось и мне устроиться рядом с ней на полу, предварительно постелив толстый плед, чтобы на жестком полу стало немного комфортнее.

Планировала дождаться момента, когда дочка крепко уснёт, чтобы переложить её в постель и поспать с большим комфортом, но не выдержала и сама провалилась в сон.

Почти неделя плохого сна и головной боли свалили меня с ног тогда, когда я этого меньше всего ждала — на жестком полу.

Внезапно меня разбудил звон разбитого стекла. Рывком сев, закашлялась, ощутив горечь дыма и гари. Глаза начали слезиться, а легкие сжиматься от сухого, рвущего гортань, кашля.

Мы горим!

— Даша! — услышала я мужской голос, зовущий меня по имени.

В ужасе и панике подхватила ещё спящую дочку на руки, но встать не решилась. Доползла до окна своей комнаты и, не глядя, попыталась нащупать щеколду, чтобы его открыть. Но из-за старой запекшейся краски сдвинуть с мертвой точки щеколду оказалось невозможно.

Полина проснулась в моих руках и начала громко плакать и кашлять.

В комнату кто-то торопливо вошел, даже, скорее, вбежал.

— Твою мать! — услышала я злобное над головой. — Опусти голову и прикрой мелкую.

Молча выполнила команду неизвестного. Закрыла собой ребенка и услышала звон разбитого стекла, почувствовав затем небольшие осколки на шее и плечах.

— Давай мелкую, — мужские руки попытались выхватить у меня ребенка, но я не позволила, решив, что ребенку угрожает опасность и помимо той, чтобы сгореть заживо вместе со мной. — Даша, это я — Дэн.

Только после этого я смогла ему довериться, узнав в мягком голосе парня. Не мешкая, передала ему в руки Полину и он тут же передал её кому-то, стоящему под окном.

— Теперь ты, мать, — скомандовал Дэн и помог мне забраться на подоконник.

Столь же быстро спрыгнула с окна, не дожидаясь, когда меня подхватят мужские руки. Забрала из рук одного из охранников плачущую дочку и прижала к себе.

— К машине! — вновь скомандовал парень, пока я с ужасом смотрела на горящий дом, не веря своим глазам.

Устроившись на заднем сидении внедорожника с Полиной на руках, была очень удивлена находящейся там автолюльке.

В одно мгновение удивление сменилось гневом.

Перевела озлобленный взгляд на парней, сидящих на передних сидениях. Водитель уже завел двигатель и мы мчались к выезду из села, а Дэн кому-то звонил, периодически тихо матерясь.

— Арчи, тут такая хрень случилась. Дашин дом подожгли… — начал Дэн, когда тот ответил на звонок. — Да не ори ты! Они обе в машине… Живы, здоровы…. Понял, — коротко ответил парень и сбросил звонок. Затем обратился к водителю. — Едем в особняк и готовим жопы. Нас ждёт большой пиздец.

— Это вы сделали? — спросила я у парней, когда Полина перестала плакать и вновь уснула.

— Что? — не понял Дэн и посмотрел на меня вполоборота.

— Дом подожгли… — процедила я сквозь зубы, приготовившись придушить их обоих.

— Головой ударилась, что ли, когда из окна выпрыгивала? — раздраженно спросил меня Дэн.

— Тогда почему так поздно пришли на помощь? Дом уже пылал снаружи. Или вам через тонированные стекла было незаметно? — гнев внутри меня набирал обороты. Меня начинало трясти не только от страха, но теперь ещё и от злобы.

— Пацан один залупился и нам пришлось отъехать. Поэтому сразу и не отреагировали на возгорание, а когда вернулись, то увидели, что дом горит вкруг, фасад горит так, что не подобраться. Поэтому пришлось выбивать окно на кухне и попадать в дом через него, — коротко отчитался Дэн и обиженно отвернулся к лобовому стеклу, продолжая бурчать себе под нос. — Делать нам больше нехер — поджигать дом, в котором ребенок. Наша работа — охранять вас, а не калечить.

Стиснув зубы, чтобы не бросаться дальнейшими обвинениями, тоже отвернулась к окну. В темном салоне внедорожника повисла напряженная тишина.

Почувствовав боль и странное жжение в икре правой ноги, провела по ней рукой и почувствовала липкую влагу на ладони. Кровь. Видимо оцарапала о разбитое окно, когда выпрыгивала.

— Аптечка далеко? — нарушила я тишину салона, от чего Дэн обеспокоено повернулся в мою сторону.



— Только не говори, что с мелкой что-то.

— Нет. Со мной. Ногу порезала, — безразлично ответила я.

— На одну проблему меньше, но пиздец нам теперь точно гарантирован, — усмехнулся Дэн и достал небольшую пластиковую коробочку из бардачка.

Порез оказался довольно внушительным, сантиметров десять длиной. Наспех заклеила его несколькими пластырями и вернула аптечку парню.

В салоне вновь воцарилось молчание, во время которого я старательно прислушивалась к сопению дочери и медленно успокаивалась, чувствуя, что её жизни ничего не угрожает.

— Это был поджог? — спросила спустя час молчания.

— Скорее всего, — ответил Дэн. — Внутри дома огня почти не было, а вот снаружи дом горел вкруг. Так что вероятность поджога стопроцентна.

— Твою-то мать! — вздохнула обреченно и спрятала лицо в ладонях.

— Мягко сказано, — ответил Дэн. — Разберемся. И накажем.

Примерно ещё через два часа быстрой езды за окном забрезжил ранний летний рассвет. Полина один раз проснулась, попила водички и, убедившись в том, что я рядом и держу её за руку, вновь уснула.

— Пиздец оказался ближе, чем мы думали, — тихо произнёс Дэн и водитель резко ударил по тормозам, когда нам перерезал путь другой черный внедорожник.

Едва оба автомобиля остановились, из подрезавшего нас вышел Артур и широкими шагами подошёл к пассажирской двери, распахнув её.

Мужчина был взъерошен и… невероятно зол. Темные джинсы и вздымающаяся от частого дыхания грудь под тканью черной футболки, свидетельствовала о том, что он торопился к нам сильнее, чем нас вёз наш внедорожник. Серые глаза пристально осмотрели спящую в авто-люльке Полину, затем обратились ко мне и столь же пристально осмотрели меня. Потемневший взгляд задержался на пластырях на ноге, затем вновь вернулся вверх, пробежавшись по черному шелковому халатику, в котором я и уснула, перед тем как стать разбуженной пожаром.

— Арчи, — обратился к нему Дэн, выйдя из автомобиля. — Мы сами нихрена не поняли…

— Не поняли? — прорычал Артур, схватив парня за грудки. — Я нахрена вас поставил к ним в охрану? Чтобы вы местных трахали или друг друга, вместо того, чтобы делать свою работу?

— Успокойся, блять! — рыкнул ему в ответ Дэн и сбросил руки Артура. — Мы следили…

Начал было парень объясняться, но точный удар прямо в челюсть заставил его замолчать.

Как есть — босиком — выскочила из внедорожника, обежав его, встала между Дэном и Артуром, толкнув последнего в грудь.

— Если хочешь дать кому-то по роже, то дай, прежде всего, себе, — прошипела ему в лицо, чтобы не разбудить спящую дочку. Злость в серых глазах сменилась удивлением. — Я больше, чем уверена, в том, что этот поджог — дело рук твоих дружков, — перевела дыхание и более спокойно продолжила. — Что ты там говорил, когда просил вернуться к тебе? Что ты сможешь меня защитить? Два года я жила спокойно и не нуждалась ни в чьей защите, но тут появляешься ты и всё горит синим пламенем, в прямом смысле. Тебе не кажется, что своей защитой ты несешь разрушение в мою жизнь. Что мне теперь делать? Где я должна жить? В какую ещё жопу мира я должна спрятаться, чтобы меня не смог найти ни ты, ни твои дружки?