Читаем без скачивания Паутина Фрейда (СИ) - Еленина Юлия

Опять играть вздумала? Ну-ну, посмотрим.

Или…

Черт возьми, или я уже становлюсь параноиком?

Глава 7. Дина

Я специально ждала его. И он это понял. Но по-другому и не могло быть — слишком умен, слишком расчетлив. Всего в нем было слишком…

Но как он наблюдал за моим показом на качелях… Я не видела в темноте, но чувствовала. Приходилось импровизировать, потому что его появление у Калинина я не могла предвидеть. Но импровизация мне лучше всего и удается обычно.

И на этот раз Ратомский не послал меня, даже когда я нагло уселась на капот машины. А уж вопрос, куда мы поедем, окончательно дал мне преимущество. Я поняла — он не просто хочет меня, а хочет меня узнать.

— У тебя выпить есть? — спросила я, открыв дверь авто.

— Есть, — кивнул он.

И больше ничего не спрашивал. Просто гнал машину в направлении своего дома. И мы оба не знали, что будет дальше, потому что так и не разгадали друг друга. Я не удивлюсь, если он высадит меня у ворот и пожелает спокойной ночи. Это рулетка. Это как приставить к виску револьвер с одним патроном в барабане.

Выстрел или просто щелчок?

Выпитый коньяк бродил в организме, но мысли были трезвыми. Алкоголь просто дал стимул, притупил чувство самосохранения. И когда за нами почти беззвучно закрылись двери гаража, я поняла — обратно нет дороги. Хотя возможности, что он выкинет меня сейчас, я не отрицала. Даже была готова.

Ратомский открыл дверь и вышел, спросив:

— Передумала?

Я продолжала сидеть в машине, ожидая любого выпада с его стороны. Он остановился напротив капота, глядя на меня через лобовое стекло. И тут я захотела сбежать. А еще лучше — раствориться, провалиться сквозь землю.

Ну нет! Не дождешься. Снова же первый отступишься, Ярослав Владимирович.

Выйдя из машины, ответила:

— Тебя так не устраивает мое общество?

— Ты интересная, — ответил он, нажав на брелок.

Идя за ним к дому, я вспоминала, как меня обычно называли. Красивая, куколка, милая… И меня это раздражало. За внешностью никто не видел, что у куколки есть интеллект, да даже очень высокий. А вот его «интересная» для меня было комплиментом. Неужели рассмотрел что-то, кроме милого внешнего вида?

Нет, не мог. Слишком глубоко я спрятала своих демонов…

Мы зашли все в ту же комнату, напоминавшую стерильную операционную. Белые тона стали еще ярче при свете мощных лампочек.

Ратомский отошел куда-то в конец комнаты, повернувшись ко мне спиной. Я услышала звон стекла, а потом увидела, как он обернулся, держа в руках два бокала и бутылку «Хеннесси». А губа-то не дура.

— Зачем ты приходил к Калинину? — спросила я, продолжая стоять в дверях.

— Жду твоих предположений, — подкатил Ратомский столик на колесиках к дивану.

Отлично, сыграем и в эту игру.

— Тебе нужна была его консультация, — начала загибать пальцы, — или ты хотел что-то узнать. Эти варианты первыми приходят на ум.

— Почему ты не заходишь, боишься? — спросил он, даже не посмотрев на меня, и открыл бутылку.

Очередной вызов. Он давал мне выбор — сделать этот шаг или уйти. Принимаю.

Я присела на диван рядом с ним. Близко, очень близко. Наши бедра соприкасались, я чувствовала его дыхание, его запах.

— Чего ты добиваешься? — спросила я. — За что мстишь?

Эти вопросы уже звучали, но кроме как «ты меня бесишь» или что-то в этом роде не услышала. Он сам не понимал. Мы оба слишком запутались. У нас остались только инстинкты, первобытные, базовые. Выживание и доминирование.

Мой вопрос, как я и предполагала, был проигнорирован.

— Дина, ты сука, — сказал он вроде бы с облегчением, как будто открыл какую-то тайну.

— Еще какая, — подтвердила я, даже не обидевшись.

Мы одновременно отвели взгляды друг от друга и стали рассматривать несуществующие узоры на стене напротив дивана.

Я чокнутая. Действительно. И в этом виноват он. В том, что дал мне наркотик, с которого я слезла уже давно. Он — мой рецидив. И я готова идти до передоза.

— Ты меня хочешь? — снова повернула я голову и, увидев, как он сделал то же, облизнула губы.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Но одна капелька нарочно скатилась по губе на подбородок. Я наблюдала, как он следит за мокрой дорожкой, но продолжала делать вид, что все нормально. Так и надо.

Ратомский подался немного вперед, как будто это был порыв слизать привлекающую внимание жидкость.

Но я еще сомневалась во всем. Как только я думала, что цыпленок испекся, он снова оказывался сырым, хоть и с хрустящей корочкой. Наша борьба стала делом принципа. Только вот пока я не понимала ее вкус.

— Я тебя хочу, и ты сама это понимаешь. Но это не значит, что что-то изменится.

Не подвел. Подтверждение, но с ограничением.

Да к черту все!

Я оставила бокал и перекинула одну ногу на другую сторону, оказавшись с ним лицом к лицу. Его руки тут же прошлись по моим ногам, потом выше… И остановились на талии. Господи, я, возможно, дура, но мне нравится сидеть вот так на нем сверху, смотреть вниз и чувствовать его в своей власти. Я обняла его за плечи и чуть двинулась вперед, почувствовав, что хватило бы и меньшего. Стояк подо мной был каменным, а руки все сильнее прижимали.

Я провела рукой по его лицу, остановив большой палец на губах, а потом шепнула, наклонившись:

— Покажи мне, как это ничего не изменит.

А потом я сама легко коснулась его губ своими, тем самым дав выбор. И выбор его был в мою пользу.

Глава 8. Ярослав

Ее поцелуй был со вкусом коньяка и лимона. Кажется, она смогла добиться своего — мои мозги почти отключились. Я закрыл глаза и почувствовал теперь каждую ноту ее запаха: ваниль, корица, мускатный орех, кориандр, гвоздика. И через эти пряности пробивался едва ощутимый шлейф цитруса и бергамота.

Она осторожно касалась моих губ, как будто спрашивала. Ждала, что я стану делать дальше?

Я переместил руки с ее талии на спину, притянув к себе еще ближе. Даю зеленый свет.

Губы с хмельным запахом исчезли, оставив только послевкусие, и я открыл глаза. Она смотрела на меня, блядь, как археолог на новую находку.

— Что? — спросил я.

— С тобой не скучно, — ответила она, запустив руки под мою футболку и начав стягивать ее.

Что бы она сейчас не сказала, что бы не сказал я, мы все равно останемся игроками в покер, где ты знаешь, что твой соперник шулер, но продолжаешь делать вид, что веришь. И при этом сам держишь туз в рукаве.

Я не остался в долгу. Оттолкнув ногой столик, который ударился о стену напротив, я снова провел рукой от ее лодыжки до бедра и спросил:

— Повторишь стриптиз?

Был уверен, что она стушуется. Не сможет. Но ее пальцы лишь снова скользнули по моим губам, и она поднялась. Все те же уверенные и грациозные движения, когда она стягивала с себя одежду. И сейчас, при ярком свете, я заметил, что она не так идеальна. Нет, формы ее тела были идеальными. Но чуть над резинкой кружевных трусиков была еще одна татуировка, которой она прикрыла шрамы.

«Нож», — отметил я.

Более светлые отметины спускались на левое бедро. Что еще есть на теле и в душе этой женщины? Она снова стояла передо мной в одном белье, и рассуждать я уже не мог.

Тоже поднялся и, проведя по ее спине рукой, расстегнул лифчик. Он упал к нашим ногам, и тут же мои руки потянулись к ее груди. Я пропустил соски между пальцев, а потом резко выкрутил, на что услышал:

— Ай!

Но это был не возглас боли. Скорее, неожиданности.

— Я так понял, что ты любишь пожестче, — усмехнулся ей в ухо, дав тем самым последнюю возможность уйти и прервать это безумие.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Она не отступила. Я почувствовал ее руки на животе, а потом ловкие пальцы быстро начали избавлять меня от одежды ниже пояса. Я в любую минуту ждал, что все закончится, она, наверное, была того же мнения.

Но нет, мы заходили все дальше и дальше. Я подцепил большими пальцами последнее, что на ней оставалось, и потянул вниз. Она, не сопротивляясь, даже отбросила ногой черное кружево и посмотрела своим сумасшедшим липким взглядом мне в глаза. Я ненавижу мед, как и все слишком сладкое, но в этой бочке янтарного наваждения хочется утонуть. И больше терпеть не могу.