Читаем без скачивания За гранью долга - Василий Горъ

А вот к мыслям о своем будущем привыкнуть не удавалось. В основном из-за действующей на нервы перспективы обзавестись каким-нибудь позорным прозвищем вроде Убийцы принца или Клятвопреступника: мысль о том, что меня могут называть именно так, приводила меня в бешенство. Поэтому я то и дело мысленно возвращался к тому вечеру в 'Четырех комнатах', пытаясь понять, мог ли я поступить по-другому. Как ни странно, каждый раз получалось, что нет! Ведь, даже знай я заранее, что парень с безумными глазами и в колете без герба - один из сыновей короля Вильфорда, я бы все равно его убил! Ибо, согласно Уложению, у человека, посягнувшего на честь неопоясанной дворянки, нет права на жизнь. И возможностей умереть всего две. От меча того, кто застал его на месте преступления и на виселице после суда.

Нет, меня совершенно не беспокоили те чувства, которые мог испытывать принц, стоя на табуретке и ощущая, как палач затягивает на его шее петлю. Он выбрал себе будущее тогда, когда решил принудить к сожительству баронессу Фиолу Церин. Зато его отец, король Вильфорд, ничего не выбирал. Стоило мне представить, что ему пришлось бы лично отправить сына на виселицу, и наблюдать за тем, как тот умирает самым позорным для дворянина образом, болтаясь на виселице, как в голове рождалась парадоксальная мысль. Что мой удар в горло его высочеству явился чем-то вроде удара милосердия. Для его отца. А для меня - стал чем-то вроде удара топором палача, отрубающим надежду на достойное будущее.

'Не знаю, как король, а я, наверное, не смог бы изо дня в день видеть лицо того, кто убил моего сына. Даже зная, что мой сын действительно заслуживает смерти. Значит, как только мои действия будут признаны правомерными, меня сошлют в какой-нибудь дальний гарнизон и постараются обо мне не вспоминать. Так что дожить до момента, когда народ забудет мое имя, мне, скорее всего, уже не удастся. Так как имя убийцы принца останется в веках…' - горько думал я, поглядывая на спины стоящих на подножках воинов… - 'Да… Не лучшая доля для Утерса…'

Отвлечься от мыслей мне удалось только тогда, когда карета, наконец, остановилась, и за ее стенками раздался страшно довольный голос сотника Ялгона:

- Прибыли… Схожу, пообщаюсь с начальником тюрьмы…

Слегка раздвинув занавески, я выглянул в окошко и с трудом удержал рвущийся наружу вздох: высоченное здание, рядом с которым остановилась карета, было зданием королевской тюрьмы. Прозванной в народе Последним Приютом. Видимо, из-за того, что большинство ее узников покидали ее стены только для того, чтобы пройти под конвоем до площади Справедливости. И закончить свою жизнь на виселице или под топором палача.

'Странно…' - ожидая, пока скрывшийся за массивными воротами сотник вернется обратно, думал я. - 'По логике, в Последний Приют должны были привезти принца Ротиза, а не меня. Однако он - мертв, а я жду, пока меня проводят в тюремную камеру. Как там сказал Томас Ромерс? 'Судьба любит ваш род'? Как мне кажется, любовью пока не пахнет…'

Да, пахло в Приюте чем угодно, кроме любви. Не успев сделать и пары шагов по спускающейся в подземелье лестнице, я чуть не задохнулся от дикой смеси из запахов крови, нечистот, гноящихся ран и протухшей еды. Однако улыбаться не перестал: доставлять удовольствие сотнику, не отрывающему от меня взгляда, в мои планы не входило.

- Ну, и как вам тут нравится, ваша светлость? - пробормотал он через какое-то время, устав дожидаться негативных эмоций.

- Тюрьма как тюрьма… - спокойно ответил я. - Желание подняться над законом часто заканчивается падением. Павшим комфорт не нужен…

- Да, чем выше влез, тем больнее падать… - усмехнулся он. - Знаете, а ведь даже тут люди умудряются наслаждаться жизнью. Вернее, не жизнью, а каждым ее мгновением, оставшимся до казни. Как вы считаете, стоит?

- Безусловно… - кивнул я. И холодно добавил: - Вам ли не знать-то? Ведь вы, по сути, всю дорогу до Арнорда тоже должны были наслаждаться. Каждой сказанной фразой. Тем, как слова срываются с вашего языка. Его прикосновениями к зубам, небу и деснам…

- Это почему? - нахмурился Ялгон.

- У вас проблемы с памятью, сотник? - ехидно поинтересовался идущий следом за мной Томас Ромерс. - Так я напомню. Причем с большим удовольствием! Эдак три дня назад мой сюзерен обещал отрезать вам язык. Сразу после того, как его признают невиновным. Слово Утерсов - тверже стали. Так что наслаждайтесь, пока у вас есть такая возможность…

- Молчать!!! - взвыл сотник. - Я не разрешал вам открывать свою вонючую пасть…

- Вы забываетесь, Ялгон! - рявкнул граф Орман, двигающийся где-то впереди.

'Поздно…' - подумал я. И сорвался с места.

Среагировать на мое движение не успел ни сам сотник, ни стражники Последнего Приюта, сопровождающие нас к кабинету начальника тюрьмы. Поэтому, возникнув рядом с охамевшим простолюдином, я выхватил из ножен кинжал и одним движением клинка отрезал Ялгону нос. А потом, дождавшись, пока в глазах сотника заплещется боль, негромко произнес:

- Оскорбляя вассала, вы оскорбляете его сюзерена. Я очень сожалею, что такое быдло, как вы, должно дожить до суда. Держите… Ваш нос…

Вложив кровоточащий обрубок в его ладонь, я отступил на шаг назад и добавил: - Прежде, чем его задирать, убедитесь, что он у вас есть…

- В мечи его!!! - взвыл захлебывающийся собственной кровью сотник.

- Стоять!!! - зарычал Бальдр Тиррер, и, сбив с ног первого рванувшегося ко мне стражника, оказался рядом со мной. - Сотник! Вон отсюда! Я свидетельствую, что граф Вэлш был в своем праве! И предупреждаю, что любой, кто прикоснется к нему до заседания Королевского Суда, окажется на виселице…

Зажав рану рукой, сотник нетвердо развернулся на месте и бросился к выходу из подземелья.

- Благодарю вас, граф… - я изобразил поклон, и, не обращая внимания на опешивших стражников, неторопливо двинулся дальше…

…Для того чтобы добраться до кабинета начальника тюрьмы, мы довольно долго плутали по хитросплетениям коридоров глубоко под землей, а потом поднялись по лестнице чуть ли не под самую крышу Последнего Пристанища. Невольно проанализировав возможность выбраться из тюрьмы с боем, я пришел к выводу, что это почти невозможно: через каждые сто шагов коридор перекрывало по кованой решетке. Солдаты, дежурившие за ними, дисциплинированно требовали пропуск. Причем подойти к ним имел право только наш сопровождающий. А все остальные обязаны были ждать в десяти шагах, стоя на 'линии', выдолбленной в каменном полу. Удостоверившись в том, что пропуск выдан именно начальником тюрьмы, один из солдат открывал дверь, а второй, подняв арбалет, внимательно смотрел за нашим поведением…