Читаем без скачивания Полукороль - Джо Аберкромби

Часть III

19. Прогибаясь под обстоятельствами

Кто-то ударил Ярви по лицу. Он видел руку, слышал шум, но почти ничего не почувствовал.

— Беги, — прошипел голос Джода.

Дрожащий Ярви мог лишь небыстро шаркать. Качающаяся цепь и промокшая одежда с каждым шагом тащили его вниз, галька вцеплялась в наполненные водой сапоги. Он часто спотыкался, но когда бы он ни упал, сильные руки поднимали его вверх, тащили его в темноту.

— Иди, — проворчал Ральф.

У покрытого снегом берега Ярви бросил взгляд назад и выдавил «Боги» сквозь стучащие зубы.

Мать Море жадно заглатывала «Южный Ветер». Бак был объят огнем, такелаж горел полосами пламени, полыхал топ мачты, где обычно сидела Сумаэль. Скамьи, на которых раньше мучился Ярви, были затоплены, перепутанные весла беспомощно торчали кверху, как ножки перевернутой мокрицы. Лишь один угол юта виднелся над водой, в которой отражались языки огня. Трюм, хранилища и капитанская каюта уже были в тишине под водой.

На берегу на пристани появились черные фигуры. Осмотрелись. Охранники, избежавшие меча Ничто? Рабы, каким-то образом освободившиеся от цепей? Ярви подумал, не слышится ли ему слабый плач за завываниями ветра. Слабые крики над треском огня. Не было способа узнать, кому повезло спастись в том суровом испытании огнем и водой, кто выжил, а кто умер. А Ярви слишком замерз, чтобы радоваться спасению от очередной беды, не говоря уже о том, чтобы горевать о тех, кто не спасся. Несомненно, сожаления довольно скоро нагрянут.

Если он переживет эту ночь.

— Шевелись, — сказала Сумаэль.

Они втащили его на гребень, он кубарем покатился с другой стороны, проехал на спине и остановился. Кожу обжигал холод, каждый ледяной вдох был ножом в горле. Он увидел широкое лицо Ральфа с отблеском оранжевого на одной щеке, и мрачную подергивающуюся Сумаэль в свете Отца Луны.

— Оставьте меня, — попытался он сказать, но рот слишком занемел, чтобы выдавливать слова. Его зубы промерзли до корней, и изо рта вылетело лишь слабое облачко пара.

— Мы бежим вместе, — сказала Сумаэль. — Такой ведь была сделка?

— Я подумал, она закончилась, когда Тригг начал меня душить.

— О, ты так просто не отвертишься. — Она схватила его за скрюченное запястье. — Поднимайся.

Его предавала семья, собственный народ, и вот он нашел верность среди кучки рабов, которые ему ничего не должны. Он был так растроган, что захотел разрыдаться. Но у него было чувство, что слезы еще пригодятся.

С помощью Сумаэль ему удалось встать. С помощью Ральфа и Джода — ковылять, почти не думая о направлении, лишь бы тонущий «Южный Ветер» был где-то позади. В сапогах хлюпала ледяная вода, и ветер так сильно прорывался через промокшую и натирающую одежду, что казалось, на нем ничего нет.

— Вот и надо было тебе выбрать для побега самое холодное место из всех, созданных богами? — ворчал Ральф. — И самое холодное время года?

— У меня был план получше. — Было слышно, что Сумаэль тоже совсем не рада, что он полностью рухнул. — Но он утонул вместе с «Южным Ветром».

— Планы иногда должны прогибаться под обстоятельства, — сказал Джод.

— Прогибаться? — проворчал Ральф. — Этот порвался в клочья.

— Туда. — Ярви указал замороженным обрубком пальца. Впереди в ночь цеплялось чахлое дерево, на верхушке все ветки были белыми, а внизу виднелось тусклое мерцание оранжевого. Он едва смел верить собственным глазам, но двинулся в ту сторону так быстро, как только мог в этом состоянии — наполовину шагом, наполовину ползком, полностью в отчаянии. В этот миг даже мечта об огне казалась лучше, чем ничего.

— Стойте! — прошипела Сумаэль, — мы не знаем, кто…

— Нам плевать, — сказал Ральф, ковыляя следом.

В яме под скорченным деревом горел костер. Там было укрытие от ветра, аккуратно сложенные части сломанного ящика, и в середине мерцал маленький огонек. Над ним сгорбившись, раздувая его парящим дыханием, сидел Анкран.

Если б Ярви выбирал, кого спасти, имя Анкрана было бы на его губах далеко не первым. Но освобождение Ральфа и Джода означало и освобождение их напарника, а Ярви бросился бы сейчас к ногам Одема, предложи тот согреться. Он плюхнулся на колени, протягивая дрожащие руки к огню.

Джод упер руки в бока.

— Значит, это ты его развел.

— Дерьмо не тонет, — сказал Ральф.

Анкран лишь потер скрюченный нос.

— Если вас волнует моя вонь, можете найти себе костер сами.

Из рукава Сумаэль тихо выскользнул топорик, его острие поблескивало.

— Мне нравится этот.

Бывший шкипер пожал плечами.

— Тогда не пристало мне отсылать отчаявшихся прочь. Добро пожаловать в мой дворец!

Сумаэль уже взобралась по замороженным скалам на дерево и аккуратно обрубила большую ветку. Теперь она втыкала ее в землю, так чтобы маленькие веточки торчали перед огнем. Затем щелкнула пальцами перед Ярви.

— Снимай одежду.

— Любовь все еще жива! — сказал Ральф, закатывая глаза.

Сумаэль его проигнорировала.

— Мокрая одежда убьет тебя ночью так же верно, как враг.

Теперь, когда холод ослабил хватку, Ярви почувствовал свои синяки — каждая мышца ныла, голова болела, шея пульсировала там, где ее держали руки Тригга. Сил возражать не было, даже если б он хотел. Он стащил промокшую одежду, некоторые швы которой уже покрылись льдом, и приблизился к огню, насколько посмел. Почти голый, за исключением ошейника и цепи.

Ральф набросил на его дрожащие плечи старую овечью шкуру.

— Я даю ее взаймы, — сказал он, — не отдаю.

— В любом случае… очень признателен, — выдавил Ярви, стуча зубами. Он смотрел, как Сумаэль развешивает его одежду перед огнем, и та начинает потихоньку парить.

— Что если кто-то увидит свет? — спросил Джод, хмуро глядя туда, откуда они пришли.

— Если предпочитаешь замерзнуть, сиди в темноте. Ее тут полно. — Анкран пытался извлечь побольше тепла, тыкая палкой в огонь. — На мой взгляд, драка, пылающий корабль, потом тонущий корабль, уменьшат их поисковые аппетиты.

— Особенно если до рассвета мы уйдем подальше, — сказал Ральф.

— Куда? — спросила Сумаэль, присаживаясь рядом с Ярви.

Очевидным выбором был восток. На восток, вдоль берега, тем путем, что их принес «Южный Ветер». Но Ярви было нужно на запад. В Ванстерланд. В Гетланд. К Одему, к мести, и чем быстрее, тем лучше. Он глянул на пестрое сообщество, собравшееся над животворящим огнем. Их лица выглядели узкими и странными в свете костра. И Ярви думал, как он станет убеждать их идти в другую сторону.

— На восток, конечно, — сказал Ральф. — Как давно мы проплывали мимо того торгового поста?

Сумаэль некоторое время считала на пальцах.

— Пешком мы, может быть, доберемся туда за три дня.

— Это будет тяжело. — Ральф поскреб ногтями щетину на шее. — Чертовски тяжело, и…

— Я иду на запад, — сказал Анкран, сжал зубы и уставился на огонь.

В тишине все смотрели на него.

— Куда на запад? — спросил Джод.

— Торлби.

Ярви мог лишь поднять брови от такого неожиданного выбора места. Ральф захохотал.

— Спасибо за то, что дали мне хороший повод посмеяться перед смертью, господин Анкран! Наш бывший шкипер идет в Гетланд.

— В Ванстерланд. Постараюсь там найти корабль.

Ральф снова хихикнул.

— Так ты собираешься пешком идти до Вульсгарда? И как долго придется идти, о штурман?

— Пешком как минимум месяц, — сказала Сумаэль так быстро, что казалось, она об этом уже подумала.

— Месяц этого! — Ральф махнул широкой рукой на покрытую снегом пустоту, через которую они уже пробирались, и Ярви был вынужден признать, что эта мысль совсем не воодушевляла. — И с каким оснащением?

— У меня есть щит. — Джод скинул его со спины и постучал по нему кулаком. Это был большой круглый щит из грубого дерева с железной шишкой в центре. — Думал, пригодится в качестве лодки.

— А мне великодушный охранник дал взаймы свой лук. — Ральф подергал тетиву, словно это была арфа. — Но без стрел музыки на нем не сыграешь. У кого-нибудь есть палатка? Дополнительная одежда? Одеяла? Санки? — В ответ была тишина, если не считать завывания холодного ветра снаружи их освещенного костром укрытия. — Тогда удачи вам, господин Анкран! Было удовольствием грести рядом с вами, но боюсь, наши пути должны разойтись. Остальные пойдут на восток.

— Что за болван поставил тебя во главе?

Они все обернулись на хриплый голос из темноты. Это был Ничто. Он был весь измазан сажей и своей обычной грязью. Лохмотья, волосы и борода почернели. На нем были сапоги и куртка Тригга, на одном плече застыла кровь. На другом он тащил большой тюк парусины. В одной руке он, будто укрывая ребенка от морозной ночи, баюкал меч, которым при Ярви убил шестерых.