Читаем без скачивания Смотровая площадка - Майкл Коннелли

– Не знаю, Гарри. Я все-таки думаю, что так будет лучше для нас обоих. Может быть, тебе проще работать с женщинами?

Гарри чуть не расхохотался. Феррас ничего не знал о Киз Райдер, его прошлой напарнице. Она ни разу в жизни не сделала ничего такого, что помогло бы им наладить отношения. Как и Феррас, Киз протестовала всякий раз, когда Гарри пытался занять лидирующую позицию. Босх уже собирался рассказать пару занимательных историй, но включился мобильник, и пришлось извлекать его из кармана. Звонил лейтенант Гендл.

– Гарри, где ты находишься?

Голос лейтенанта звучал громче, чем обычно, и в нем сквозило беспокойство. Лейтенант был чем-то взволнован, и Гарри подумал, уж не проведал ли он об утренней встрече. Неужели шеф его предал?

– Я на Сансет. Мы скоро приедем.

– Уже проехали Силвер-Лейк?

– Еще нет.

– Отлично! Тогда отправляйся к развлекательному центру на берегу водохранилища.

– А в чем дело, лейтенант?

– Нашли машину Кента. Хэдли и его люди уже там, устанавливают наблюдательный пункт. Они и вызвали следователей.

– Хэдли? А он что там делает?

– Хэдли получил наводку и все проверил, перед тем как впутывать нас. Машина припаркована перед домом одной персоны. Теперь им понадобился ты.

– Какой еще персоны? Нельзя ли подробнее?

– В доме живет человек, к которому проявляют интерес органы национальной безопасности. Его подозревают в сотрудничестве с террористами. Больше мне ничего не известно. Так что давай туда, Гарри.

– Хорошо, уже еду.

– Потом перезвони и расскажи, что происходит. Если понадобится мое присутствие, я сорвусь по первому зову.

Гендлу, конечно, не улыбалось бросать дела в кабинете и выезжать на место. В таком случае ему пришлось бы отложить бумажную волокиту и руководство отделом. Босх отключил телефон и попытался увеличить скорость, но транспортные потоки не позволяли как следует разогнаться. Между делом Гарри посвятил Ферраса в немногочисленные подробности своего разговора.

– А ФБР? – спросил Игнасио.

– Что ФБР?

– Они знают?

– Я не уточнял.

– А как насчет десятичасового собрания?

– У нас еще есть время.

Через пятнадцать минут они добрались до бульвара Силвер-Лейк, и Босх свернул на север. Эта часть города получила свое название от водохранилища Силвер-Лейк, расположившегося посреди района с одноэтажными домами, принадлежавшими людям среднего достатка. Здания с видом на рукотворное озеро строились в основном сразу после Второй мировой войны.

На подъезде к развлекательному центру детектив заметил два сверкающих черных внедорожника – явный признак присутствия команды национальной безопасности. «По всей вероятности, отряд, создающий видимость борьбы с терроризмом, получил неплохое финансирование», – подумал Гарри. Рядом стояли еще две патрульные машины и мусоровоз. Босх припарковался за одной из полицейских машин и вслед за Феррасом вышел из автомобиля.

Вокруг одного из внедорожников с откидной задней дверцей собралось с десяток парней в черных комбинезонах – еще один отличительный признак отряда национальной безопасности. Босх направился к ним, Феррас следовал в двух шагах за его спиной. Детективов сразу же заметили. Толпа расступилась, открывая проход к капитану Дону Хэдли, сидящему у дверцы, как под навесом. Ранее Босху не доводилось встречаться с капитаном, зато он часто видел его по телевизору. Это был крупный человек с красным лицом и рыжеватыми волосами. Хэдли не исполнилось еще сорока, и выглядел он так, будто половину прожитых лет провел в спортзале. Из-за недюжинной комплекции казалось, что Хэдли сделал вдох и с напряжением задержал дыхание.

– Босх? – поинтересовался Хэдли. – Феррас?

– Да, Босх и Феррас.

– Отлично, что приехали, парни. Я думаю, ваше дело мы очень быстро закроем. Дождемся бойца, который должен привезти ордер на арест, и начнем действовать.

Капитан встал и помахал одному из своих людей, демонстрируя абсолютную власть над подчиненными.

– Перес, что с ордером? Мне надоело ждать! Проверь и доложи, что там происходит. – Затем капитан снова повернулся к детективам: – Пойдемте со мной, парни.

Хэдли отошел в сторону от своей группы, и Босх с Феррасом последовали за ним. Капитан отвел их за мусорную машину, чтобы поговорить, не привлекая внимания остальных. Хэдли принял начальственную позу, поставив ногу на бампер и сложив руки на груди. Гарри заметил, что пистолет капитан держал в кобуре, висящей на мощном правом бедре, как в старину у ковбоев с Дикого Запада, – разве что вместо «кольта» он использовал полуавтоматическое оружие. Впечатление усиливалось тем, что Хэдли не стесняясь перемалывал челюстями жевательную резинку.

О Хэдли ходило много историй. И у Гарри появилось нехорошее ощущение, что ему предстоит стать участником одной из них.

– Вы мне понадобились для одного дела, – начал Хэдли.

– Какого конкретно, капитан? – уточнил Босх. Прежде чем ответить, Хэдли хлопнул в ладоши.

– Мы обнаружили «Крайслер-300» приблизительно в двух с половиной кварталах отсюда, на улице, выходящей на водохранилище. Номера совпадают с зарегистрированными, и я лично осмотрел машину. Тот самый автомобиль, который мы ищем.

Босх кивнул. Начало неплохое. Вот только что будет дальше?

– Машина стоит перед домом человека, которого зовут Рамин Самир, – продолжил Хэдли. – Мы следим за ним уже несколько лет. Скажем, для нас он представляет определенный интерес.

Имя показалось Босху знакомым, но вспомнить личность ему удалось не сразу.

– И чем же он интересен, капитан?

– Господин Самир – известный сторонник религиозных организаций, которые хотят зла Америке и нашим друзьям. Хуже того, он учит молодежь ненавидеть собственную страну.

Последние слова насторожили Босха, и в памяти у него всплыл смутный образ.

Гарри не помнил, из какой конкретно среднеазиатской страны был родом Рамин Самир. Профессор международной политики, приглашенный на работу в Калифорнийский университет, он скоро приобрел известность своими антиамериканскими высказываниями в средствах массовой информации и в учебных аудиториях университета.

До террористической атаки одиннадцатого сентября его заявления вызывали в печати мелкую зыбь. После трагических событий – огромные волны. Самир открыто провозглашал, что нападения спровоцированы экспансией США и американской агрессией против всего мира. Ему удалось воспользоваться тем вниманием, которое он привлек к собственной персоне, и занять положение человека, готового выдать любую антиамериканскую сентенцию, когда бы к нему ни обратились. Самир клеймил политику США в отношении Израиля, возражал против военных действий в Афганистане, а войну в Ираке назвал не более чем незаконной попыткой присвоения нефти.

В течение ряда лет роль агента-провокатора вполне устраивала его и позволяла принимать участие в качестве гостя в политических шоу на некоторых кабельных каналах. Правда, участники телепередач предпочитали орать друг на друга, а не вести дискуссии. Самир стал удобной мишенью как для правых, так и для левых политиков, однако никогда не отказывался от съемок программы, выходящей по воскресеньям.

Вместе с тем он воспользовался своей популярностью и возможностью высказываться публично для того, чтобы основать и финансировать ряд организаций в университете и вне его стен. Консервативные политики, следуя газетным расследованиям, обвиняли организации Самира в связях, пусть косвенных, с террористическими группировками и в антиамериканском джихаде. Кое-кто даже предположил, что Самир наладил контакты с самим великим магистром всего террора Усамой бен Ладеном. Однако, хотя за Самиром следили пристально, обвинений в преступлении против него не выдвигали. Правда, из университета его выгнали, придравшись к мелочам – в публицистической статье для «Лос-Анджелес таймс» он высказал предположение, что война в Ираке – это геноцид против мусульман, и забыл упомянуть, что выражает собственное мнение, а не точку зрения университета.

Через какое-то время дела у профессора пошли хуже. Постепенно на телевидении за ним закрепилась слава самовлюбленного провокатора, чьи громкие заявления служили лишь для раздувания шумихи, а не ради вдумчивого анализа происходящих событий. Последний скандал случился, когда на Самира подала в суд Молодежная христианская ассоциация за то, что он воспользовался их аббревиатурой для названия одного из своих проектов – «Молодые хаджи[4] Америки».

Звезда Самира закатилась, и он исчез из поля зрения общественности. Босх даже не мог припомнить, когда он в последний раз появлялся на экране или в газете. Но если оставить в стороне ораторское искусство Самира, факт оставался фактом – за весь период, когда атмосфера в Соединенных Штатах была накалена до предела от страха перед неизвестностью и от жажды мести, Самиру ни разу не предъявили обвинение в преступной деятельности. Гарри считал, что популярный профессор – пустышка. Если бы за дымом скрывался огонь, Рамин Самир давно угодил бы за решетку Гуантанамо. Однако он оставался на свободе и проживал на Силвер-Лейк в полном здравии. Поэтому слова Хэдли вызывали скептицизм.