Читаем без скачивания Смерть на рыболовном крючке - Лоуренс Гоуф

Уиллоус улыбнулся.

— Неудачная шутка, Джерри, но, несмотря на это, я приглашаю всю бригаду в «Макдоналдс» на завтрак. — Он опустил конверт в нагрудный карман и направился к двери.

— Совсем было забыл, — сказал Голдстайн Паркер. — В следующее воскресенье четвертый ежегодный турнир по крокету в парке Тетлоу. Хотите пойти?

Паркер колебалась.

— Будет приятная компания, — сказал Голдстайн. — Собирается много холостых мужчин. И все, что требуется, это надеть белые костюмы и принести пару бутылок приличного вина. О еде, кстати, есть кому позаботиться. Холодный ростбиф и прочая ерунда.

— А в какое время? — спросила Паркер.

— Начнем ровно в два часа.

— И вы придете в белом кожаном галстуке?

— Скорее всего, — ответил Голдстайн.

— У вас действительно есть такой, да?

— Конечно.

Паркер улыбнулась.

— Не легкомысленно ли выглядит это?

— Что? — нахмурился Голдстайн. — Вы считаете, что я из тех мальчишек, которые носят легкомысленные галстуки?

— Определенно, — улыбнулась Паркер.

Глава 23

Зазвонил телефон. Уиллоус выпрямился в своем кресле и, подавляя зевоту, поднял трубку. Это был Пэт Росситер, вызвавший его из Сквемиша.

— Что с татуировкой, Джек?

Уиллоус рассказал Росситеру о клинообразном куске кожи, вырезанном из предплечья мертвого мальчика. В том же месте была татуировка и у Наоми Листер.

— И чем вы это объясняете?

— Думаю, мальчик и Наоми Листер делали татуировку одновременно. А что она означала?…

— Подождите минуту. Я хотел спросить о снимке, который мы нашли в шортах девочки. Почему убийца оставил его на месте преступления?

— По-видимому, допустил ошибку или просто забыл о нем.

— Не думаю, Джек. Следователь считает, что смерть наступила в результате несчастного случая. Так что обвинение не будет возбуждено. — Росситер замолчал. Уиллоус удивился, хотя и предполагал, что так оно и будет, но ничего не сказал.

— Вода в ее легких речная, не из ванной Альфреда Хичкока. Синяки и ссадины полностью соответствуют типу ударов, которые она могла получить, дрейфуя вниз по реке. И еще… вы слушаете?

— Да, конечно. — Уиллоус почувствовал раздражение от бессмысленного разговора, но голос его, как всегда, был ровным и спокойным.

— В отчете патологоанатома отмечено, что уровень моноокиси углерода в крови равен пятнадцати с лишним процентам. — Уиллоус услышал, как Росситер глубоко вздохнул, прошелестел перевернутой страницей.

— Вы знаете так же, как и я, — продолжал Росситер, — что основной симптом отравления моноокисью углерода — ослабление способности реально мыслить. Наоми, без сомнения, не отдавала отчета в том, что делала.

Уиллоус задумался, вспомнив заброшенную лесную дорогу, пятна свежей смазки на траве, разрыхленную землю и следы от колес какой-то машины. Он знал, что при движении в горах легко повредить выхлопную трубу, отсюда и повышенная опасность отравления окисью углерода…

— Хорошо бы узнать, — сказал он, — кто привез ее в горы. И где был этот человек, когда она решила пойти купаться.

— Вероятно, ушел куда-нибудь в лес, — предположил Росситер, — покуривал соломку, потягивал пиво, а может, просто дремал под деревом.

— Обнаружены у нее следы алкоголя или других наркотиков?

— Никаких.

— А симптомы того, что она занималась сексом?

— Нет, ничего подобного не было обнаружено.

— Тогда что же ее тайного спутника так обеспокоило? Худышка ныряльщица и малолетний преступник — подумаешь, какое дело!

— Может, он был женат.

— Или профессиональный убийца.

— Будем надеяться, что это не так, — сказал Росситер. По тону его голоса можно было догадаться, что сам-то он не верит в подобную возможность.

И Уиллоус вдруг понял, что Росситер позвонил вовсе не потому, что он просил его об этом, а просто хотел проинформировать, что департамент Сквемиша ККП закрыл дело Наоми Листер.

Уиллоус поблагодарил Росситера за помощь, резко оборвав его на полуслове и повесив трубку, открыл свою записную книжку и аккуратно изложил в ней суть недавней беседы. И все же тот факт, что в крови Наоми Листер был высокий уровень окиси углерода, обеспокоил его.

…Когда Уиллоус вернулся, Клер Паркер прогуливалась по комнате, занимаемой отделением полиции. Она подошла к охладителю воды и налила себе стакан. Закончив пить, Паркер вылила последние несколько капель воды из бумажного стакана, перевернув его вверх дном, поставила на голову и прошлась, покачивая бедрами. Уиллоус улыбнулся, и Клер, сделав реверанс, поставила стакан на место. Уиллоус, заперев стодолларовую банкноту в нижний ящик стола, собрался на дежурство.

Глава 24

Мэнни жил на Тридцатой Восточной в тени парка королевы Елизаветы. Его выцветший одинокий дом находился неподалеку от стадиона Нэт Бейли, где жили в основном канадцы. Когда на стадионе проходили игры, Мэнни мог слышать шум и возгласы любителей спорта даже при закрытых окнах.

Юниор проехал со скоростью пять миль в час мимо пустого стадиона и повернул налево. Выхлопы черного «транс-ама» мягко лопались позади него. Было воскресное утро, половина одиннадцатого. Он прибыл чуть раньше, чем предполагал.

Улица перед домом была пустынной. Ни автомобилей, ни детей, никого. Юниор слегка нажал на тормоза, й передние колеса ударились о край тротуара. Автомобиль вздрогнул. Юниор въехал на тротуар и уперся в высокую деревянную ограду. Доски затрещали и раскололись, лишь одна, неожиданно оторвавшись от других, попала в соседний двор.

Юниор нажал на газ. Большой восьмицилиндровый двигатель взвыл. Колеса с мощными шинами «транс-ама» примяли траву, вывернув ком земли, раскидав гальку и мелкие камни по дороге. Юниор ощутил запах жженой резины. Затем автомобиль подпрыгнул, рванулся и тут же был отброшен назад. Обеими руками поворачивая руль, Юниор ухитрился выровнять машину прежде, чем она ударилась о стену дома.

«Транс-ам» замер. Колени Юниора стукнулись о рулевую стойку так сильно, что у него потекли слезы. Двигатель выключился. Ругаясь, Юниор потянулся за кольтом «магнум» в перчаточное отделение, но вместо этого, почувствовав, что сильно устал, упал на руль и закрыл глаза.

Мэнни вышел на террасу в халате из искусственного шелка и с чашкой рисовых чипсов в левой руке. Он увидел черный «транс-ам», нелепо приткнувшийся у стены дома, построенного его отцом, дыру в ограде и разрушенный газон. Выронив чашку с едой, Мэнни сбежал вниз и, перепрыгнув через газон, рванул дверь «транс-ама», содрав ноготь с большого пальца.

В этот момент Юниор открыл глаза. Через тонированное стекло лениво покосился на Мэнни, затем протянул руку и нажал хромированную кнопку. Окно опустилось.

Мэнни сунул голову внутрь машины и спросил:

— Что ты, дерьмо, делаешь у моего дома?

— Тук, тук, — ответил Юниор.

— Ты тупой дурак!

Юниор похлопал по соседнему сиденью.

— Давай прыгай сюда. Пришло время главного удара.

Мэнни сосал поврежденный палец, ощущая соленый вкус крови.

— Почему ты приехал так рано? — спросил он.

— Садись, — сказал Юниор и повернул ключ зажигания. Двигатель громыхнул, издав горловой ворчащий звук, который Юниору почему-то нравился.

— Дай мне минуту. Надо же одеться, хорошо?

— Прекрасно!

— Ты уберешься от моего дома, или я проколю твои паршивые шины.

— Не забудь проверить плиту и выключить утюг, — ласково сказал Юниор в ответ.

Он нажал кнопку, и быстро поднимающаяся стенка из тонированного стекла заставила Мэнни убрать голову из автомобиля. Губы Мэнни шевелились, но Юниор уже не мог его слышать. Забыв на время о Мэнни, он взял лист розовой бумаги под перчаточным отделением. Длинные прямые пальцы Юниора не были так подвижны, как у Миши, и сложить енота было для него совсем не просто. Но он упорно мял и гнул жесткий бумажный квадрат.

Постепенно бумага принимала форму маленького животного, но Юниор продолжал работать, стараясь, как учила его Миша, не останавливаться, пока работа не будет закончена.

Мэнни с треском ударил костяшками пальцев по стеклу, но Юниор не отреагировал. В конце концов, когда енот был готов, он бросил его на передний щиток и разблокировал дверь. Мэнни проскользнул в машину.

Он переоделся в пшеничного цвета куртку поверх темно-зеленой рубахи. Его светло-зеленые брюки поддерживались белым кожаным ремнем с большой латунной пряжкой, которая хорошо сочеталась с застежками на белых кожаных ботинках. Полированная латунь блестела так же, как семь золотых колец, которые Мэнни всегда носил, — три на левой и четыре на правой руке.

— Прекрасная экипировка, — одобрил, оглядев его, Юниор.

Мэнни кивнул, принимая похвалу как должное. Он закрыл дверь автомобиля, сел, расправил брюки и потянул ремень безопасности.