Читаем без скачивания Главная книга о воспитании детей, или О том, как помочь ребенку стать счастливым - Лууле Виилма

Он не может без похвалы. Позабудете его похвалить, и он оскорбляется до глубины души, и нельзя с уверенностью сказать, что его «эго» когда-нибудь вам это простит. Если ваш ребенок из таких, у него всегда найдется повод упрекнуть вас в том, что вы его не любите.

Точно такого же восхищенного внимания он требует и от окружающих и, если не слышит похвалы, может впасть в истерику. Либо заработать мигрень, что является скрытым признаком истеричности. Мигрень является признаком интеллигентской истеричности, образованной агрессивности, беспомощного гнева. Это – гнев разума, который не желает признавать своих потребностей.

Бывают разные виды головной боли. Все они связаны со страхом, что меня не полюбят таким, какой я есть, с желанием стать лучше, с горделивостью, с чувством долга — со всем, что должно.

В большинстве случаев головная боль начинается с чувства напряжения в затылке. Напряжение в затылке тем сильнее, чем сильнее рассудочная воля. Рассудочная воля являет собой такой вид желания, которое человек должен желать, поскольку этого желают другие, а не желание, которое человек сам желает. Головная боль – это естественное продолжение сознательного насилия, совершаемого над собственным разумом.

Иной ребенок смотрит с серьезным видом в глаза тому, кто его похвалил, словно спрашивая: «Что же в этом было такого особенного?» Если вы считаете, что похвала на него не действует, можете ошибиться. Действует, если ее превращают в стиль жизни.

При западном стиле жизни похвала признается правильным методом воспитания, а вызывающая манера поведения – открытостью в общении и основой саморекламы для успешного ведения бизнеса.

Как может похвала при этом не подействовать? Другое дело, что она может вызвать обратный эффект. Например, начинаете кого-то нахваливать, мол, какой ты благоразумный, и вскоре благоразумности как не бывало. В лучшем случае от зубрежки у него едет крыша, а в худшем он забрасывает учебу, ибо незачем и стараться, если не слышишь ежеминутной похвалы.

С возрастом ребенок уже не ждет похвалы, а начинает ее вымогать. «Разве я не хорош? Разве я недостоин похвалы?» — спрашивает он в шутку либо же с оттенком трагичности или угрозы, и окружающие спешат подтвердить – да, хорош, да, достоин – ибо в противном случае невозможно будет ликвидировать последствия, к которым приводит оскорбленное самолюбие. Тем самым желание быть лучше других перерастает в знание, что я – лучше других.

Кто стесняется вымогать похвалу напрямую, тот старается выделиться на общем фоне, чтобы затем услышать похвалу. Один прихорашивается, чтобы стать красивее всех. Другой берется за книги, чтобы стать всех умнее. Третий ударяется в спорт, чтобы стать всех сильнее. Четвертый трудится не покладая рук, чтобы снискать репутацию самого трудолюбивого. Пятый старательно слушается других, чтобы стать образцом послушания. Шестой жертвует собой, чтобы о нем отзывались как о благороднейшем человеке. Седьмой совершает безрассудно смелые поступки, чтобы прослыть самым смелым. Восьмой оттачивает сноровку, чтобы прослыть самым ловким.

Ну разве не трагедия, если после всех его стараний на пьедестал почета возносят кого-то другого! Ничего худшего нельзя было и вообразить. Жуткая трагедия. Если нечто подобное случается в ходе спортивных состязаний, зрители проявляют понимание и не обижаются, но если в повседневной жизни человек вдруг ведет себя так, словно лишился рассудка, люди не понимают, в чем дело, и обижаются.

Чем сильнее желание что-то из себя представлять, т. е. завоевать авторитет, тем вероятнее, что после любого малейшего усилия человек делает вывод, что он уже стал что-то из себя представлять. Его моментально охватывает гордость, и он считает само собой разумеющимся, что теперь его все знают. Если оказывается, что не все, он обижается и не скрывает обиды. А еще больше обижается, буквально кипит от возмущения, когда выясняется, что кто-то проявляет интерес к его скрытой стороне. Коротко говоря: горделивый человек желает, чтобы его знали, но не желает, чтобы про него что-то знали. Эти желания друг другу противоречат. В любом случае человек обижается. Он желает, чтобы люди видели его достоинства, и не желает, чтобы знали про его недостатки. Так не бывает. Нам всем следовало бы поменьше держаться за гордыню, ибо от этого зависит чистота нашей душевной жизни.

Процесс воспитания личности основан на приказах и запретах. Запреты действуют отрицательно на клетки поджелудочной железы, вырабатывающие инсулин, и через них нарушают обмен сахара во всем теле. Нарушают прямо и безжалостно, словно пули, поражающие мишень. Кто не разрешает, тот запрещает. Запрещать можно все: духовное, душевное и физическое; можно запрещать думать и не думать, говорить и не говорить, делать и не делать, вести себя так или иначе; можно запрещать приходить, уходить, глядеть, видеть, обонять, чуять, осязать, разуметь и понимать. Можно запрещать приказывать, и можно запрещать запреты. Можно запрещать себе и другим все, что угодно.

Если человек стремится любой ценой доказать, что он – личность, то он обязывает себя быть одновременно повсюду и делать всем лишь добро. Чем больше усердия он проявляет и чем больше его хвалят, тем больше от него ожидают, поскольку без него люди как без рук. Превратившись в семижильную рабочую лошадь, движимую и питаемую похвалой, и безмерно гордясь собственной незаменимостью, человек не замечает начавшегося у него рака поджелудочной железы. Возникшая боль тем сильнее, чем сильнее был страх обнаружить неудовлетворенность, которую ему приходилось молча переносить, делая вид, что он не боится. Человеку осточертело быть рабом окружающих, и вся его неудовлетворенность извергается наружу лавиной боли. Рак поджелудочной железы указывает на то, что личность полностью раздавлена, посрамлена, сведена на нет.

Если человек является личностью, он не подчиняется приказам и запретам. Рассудительный человек позволяет себе все, задаваясь только одним вопросом: «Нужно ли мне это?» Если не нужно, это не означает запрета, а лишь то, что в этом попросту нет необходимости. Человек позволил бы себе это, но, поскольку потребно нечто иное, он позволяет себе иное. Если не хватает денег, это значит, что можно обойтись и без дорогостоящей вещи. Сгодится и вещь подешевле. Человек опять-таки не запрещает себе, а позволяет то, что целесообразно. Носителей, т. е. заменителей, той же энергии предостаточно на любой вкус и на любом уровне – духовном, душевном и физическом.

Личности не наносит урона все то хорошее и плохое, что есть на свете. Все сущее необходимо для развития личности. И даже наихудшее из зол. Нередки случаи, когда человек становится святым после совершенного им убийства. Ступенчатое осознание содеянного являет собой процесс превращения в святого. Преклоняясь перед святым, о прошлом которого нам неизвестно, мы бываем поражены, когда узнаем о его прошлом, и тут же поражаемся тому, что наше отношение к святому не изменилось. Почему? Потому что чувство говорит, что он не преступник. Он – святой, непорочный человек, личность, которая способна лучше всех других наставлять в том, что означает «не убий!».

Гордый человек жаждет всего лучшего и автоматически обижается, если не получает желаемого. Он считает себя вправе иметь то, чего желает. Гордый человек не станет ничего отбирать, он ждет, чтобы ему преподнесли.

Негативная сторона гордости состоит в том, что она не позволяет делать зло. Немало таких людей, о которых можно сказать, что их гордость не позволяет им допускать подобного свинства. В итоге поиски виновного надолго затягиваются, пока не выясняется, что виноват именно такой человек. Как так? Тем временем гордость человека успевает перерасти в спесивость. Спесивец готов себя растерзать, если ему что-то не достается.

Гордость ждет, чтобы с ней поделились. Гордость желает получить.

Спесивость берет сама. Спесивость должна получить. Любой ценой.

Гордость обличает других и обижается, когда остается с пустыми руками.

Спесивость обличает себя и обижается на себя, если не получается отобрать у других.

Если гордость сильнее спесивости, то человек не ворует сам, однако обижается на то, что воруют другие, а он не способен. Гордость запрещает, спесивость приказывает. Если спесивость перехлестывает гордость, то человек ворует и возмущается тем, что никто не приглядывает за своим имуществом, попустительствуя воровству. Таковы его самооправдание и самозащита.