Читаем без скачивания Один в чужом пространстве - Олег Приходько

Третья. Тамбур… Помню, не докурил — осенило вдруг: что, если клиент не поехал? Чуть было не поверил тогда в эту догадку, настолько все логично выстраивалось. Если бы не Хозяин!..

Черная бездна втягивала, манила, и все мои беды казались ничтожными в сравнении с этой загадочной пустотой…

…Или во снеОн это видит? иль вся нашаИ жизнь ничто, как сон пустой,Насмешка неба над землей?

Четвертая. …и вечный кайф! — «Кэмел» под коньячок и стук колес в вагоне-ресторане. Станция… «Дежурный сотрудник милиции, пройдите по вагонам!..» Интересно, что там тогда стряслось?) Отставник, которого я пожалел… Когда я вошел в ресторан, он уже сидел за столиком. Значит, я шел по перрону, а он — по составу, не выходя?.. В это время исчез Хозяин. Вместе с ним исчез и загадочный Кожаный Заяц, которого, быть может, и искали с собаками. Чего-то испугались?.. А что, если они каким-то образом узнали о предстоящем досмотре? Досмотр производивши на перегоне, вдоль состава стояли солдаты, исключая возможность побега… Кто же, в таком случае, предупредил?.. Машинист должен был получить распоряжение остановить поезд на таком-то километре заранее. Хозяин мог предвидеть шмон и оплатить ему условный сигнал. Какой?.. Еще и еще раз восстанавливая в памяти события, связанные с четвертой «вешкой», я почти наверняка вычислил этот сигнал: «ДЕЖУРНЫЙ СОТРУДНИК МИЛИЦИИ, ПРОЙДИТЕ ПО ВАГОНАМ!..» Ведь я возвращался по составу в свой вагон и никакого сотрудника не встретил…

«Интересно, есть все-таки Бог или нет? А если есть, то сколько он за это получает?..»

Фи, Стольник! Каким ты становишься мелочным. Что сделало тебя таким? Работа?.. Она не хуже других. Не для разборчивых, конечно, — особой нравственностью не отличается; о какой нравственности может идти речь, когда состоишь на службе у жирующих кооператоров, твоя прибыль изменяется пропорционально степени риска, а сам ты — пропорционально прибыли? Еще три года назад я представить себя не мог в этой роли. Три года назад я жил в другой стране, там было всего-то навсего восемнадцать миллионов с повышенными запросами, да и те вполне удовлетворялись икрой и коньяком в периоды съездов и конференций. А уж нуждающихся в личной охране не набралось бы и сотни. Теперь же им нет числа, и неизвестно, кого больше: охранников или тех, кого они охраняют…

Пятая. Ее выкурил Отставник. Подавись, сволочь!

Холодная бездна Вселенной пугала, как разверзнутая могила, заставляла мыслить не свойственными мне категориями, Временами начинало казаться, что я здесь не один, что кто-то невидимый не сводит с меня гипнотического взгляда, парализовывая волю…

Шестая. Опять тамбур. Потом — купе, чемодан, записка… Как могли те, кто стоит за Хозяином, доверить такой груз черт-те знает кому?.. Господи… да конечно же, не могли! А раз так, значит… значит, и груза никакого не было?! Меня просто пустили по ложному следу, и вся моя задача заключалась в том, чтобы отвлекать на себя внимание. И в контейнере моем — дерьмо, «кукла»!.. А пока я вожу за нос милицию, прокуратуру, мафию, БЕЗО и всех прочих, пока я, руководствуясь единственно инстинктом самосохранения, путаю следы, настоящий груз давно доставлен по назначению!..

Я чувствовал, что заболеваю, знобило, лоб покрыла испарина, не на шутку разболелось горло. Хотелось чего-нибудь горячего и кислого, становилось щемяще жалко себя. Может быть, я простудился давно, а нервное напряжение оттягивало ощущение болезни? Тогда неизвестно, в какой она сейчас стадии; в таких случаях самочувствие ухудшается стремитель-но и неотвратимо. Ни на лекарства, ни на чью-либо помощь рассчитывать не приходилось, но что-то нужно было делать, пока я совсем не раскис и сознание не оставило меня. «Не думай об этом, не думай, не думай!» — стучало сердце.

Но бедный, бедный мой Евгений…Увы! Его смятенный умПротив ужасных потрясенийНе устоял…

Если я позволю себе разболеться, то из «скорой» меня перевезут в тюремный лазарет, а там, в бреду, я сам себя приговорю к «вышке», подписав какие угодно бумаги: улик против меня предостаточно. Нет, нет, только не раскисать!

«Джунби нарани!» — я встал.

«Чариот!» — сорвал с себя куртку, рубашку, майку.

«Босабом кюне!» — набрав полную грудь воздуха, сжал перед собой кулаки и напряг мышцы.

«Тэквон!»[9] — резко выдохнул и присел.

Врешь, не возьмешь! У меня крепкое сердце. Я не нуждаюсь ни в чьей помощи, вылечу себя сам, мне уже приходилось сбивать температуру перед соревнованиями таким образом.

Сто приседаний. Теперь ногами — за арматуру: сто катков пресса. Сто раз отжаться на кулаках. Восстановить дыхание. Расслабиться (10 секунд). В обратном порядке: сто раз отжаться на пальцах… сто приседаний… пресс — пятьдесят…

Шпагат продольный левый… поперечный… правый… Задержать дыхание (5 секунд). Выдох!..

Есть: пошел пот! Не остывать: махи правой — пятьдесят, левой столько же. Прыжки: десять… тридцать… выше!.. быстрее!.. интенсивнее!.. Тыли: «Дангун»-тыль, «Досан»-тыль[10]… Передышка с расслаблением (15 секунд)…

Течет. Сердце быстро возвращается в привычный ритм. Хватит?.. Нет, нужно подстраховаться — повторить все сначала!

«Тэквон!» Сто качков пресса… Сто приседаний…

Сто отжиманий на запястьях… Сто прыжков — выше, выше, выше! — туда, к звездам, к черному живому небу, единственному моему свидетелю и собеседнику.

Седьмая. Площадь в Киеве перед вокзалом. За мной начинается слежка. Нет, не из-за таксиста-стяжателя сыграл в деревянный бушлат немец: они ждали Хозяина, а вместо него увидели незнакомца с чемоданом. Они приняли меня за сотрудника органов и, опасаясь, что немец расколется, поспешили его убрать!.. Осталась самая малость: узнать, кто они…

Все, хватит! Нужно растереться майкой — до боли, до красноты. Теперь одеться, застегнуться на все пуговицы. Кажется, в голове прояснилось, глотаю свободно, прошел озноб, тепло, сухо, только чуть подрагивают мышцы — это хорошо. Еще несколько дыхательных упражнений, и болезнь отступит хотя бы на время…

Восьмая. Я у переговорного пункта… Интересно, почему не отвечал телефон агентства? Пока хоть один из сотрудников на задании, кто-то обязательно должен дежурить у телефона — у нас так заведено, и до сих пор это правило соблюдалось неукоснительно…

Судя по пульсу, температура была нормальной. Не оставляло желать лучшего и самочувствие, только вот надолго ли? Нужно успеть что-то сделать, на повторный комплекс у меня не хватит сил, к тому же можно посадить сердце…

Девятая. Я угостил Валерию. Как хорошо, что она встретилась на моем пути! Видно, Бог все-таки есть…

Разомлел, стало клонить ко сну. Два часа на уютном чердаке — хорошо, но мало. Даже для моего выносливого организма…

Десятая. Опять она, Валерия Тур-Тубельская… Оказалось, что меня подозревают в убийстве. Для меня это не ново: я ошарашен известием о германском подданстве жертвы. И хотя я сам видел, что он не негр, такого не предполагал…

На высоте тихо. Не слышно даже букашек-автомобилей. Хорошо, тепло, физические упражнения помогли. А умственные… Те несколько открытий, которые я сделал, перебирая в памяти выкуренные сигареты, — лишь версии; если они и приближали меня к истине, то ничего не давали в практическом отношении…

Одиннадцатая. Мы сидим на пороге хоботовской хаты и курим. Она не понимает, почему я не рассказал обо всем генералу. Почему?.. Да чтобы — если он не поверит и сочтет меня преступником — у него не возникло мысли о том, что Валерия хотела использовать его связи для моей отмазки! Дружба — явление редкое, ею нужно дорожить. И не только своей…

Двенадцатую я выкурил здесь, находясь в положении загнанной лошади, точнее — затравленного охотниками волка. Какая разница: и тех и других рано или поздно пристреливают.

Не правда ли?

14

Плохо честному человеку без милиции, но не в моем положении уповать на нее. Начальник — не исповедник, выслушает — не прослезится. Зачем ему кого-то искать, разоблачать, рисковать служебным положением, если — вот он, готовый преступник? Когда в каждом втором деле приходится выдергивать «Макарова» из кобуры — научишься думать, за что и с какой стороны подставлять лоб под пули. Особенно, когда одна сторона платит зарплату (пусть даже в три раза превышающую прожиточный минимум), а другая пятьдесят тысяч наличными за пустячок: ловишь, но упускаешь; стреляешь, но не попадаешь; отходишь за угол, покуда ребята потолкуют. Есть, конечно, и там закройщики шуб из моральных ценностей, но многие поумнели «в силу экономических объективных предпосылок», знают: сделаешь ты жизнь с товарища Дзержинского или с Мишки Япончика — в одной земле лежать. Герои умирают дважды: вначале их убивают враги, а спустя годы развенчивают те, за кого они сложили свои головы. Примеров тому не счесть, в милиции тоже газеты читают, поняли уже, что к чему. А с меня, дурака, что взять, кроме недокуренной пачки «Кэмела»?