Читаем без скачивания Всегда летальный диагноз - Михаил Серегин

– Привет! Как дела?

– Все нормально, – ответил он. – Дежурите?

– Ага, – сказал я. – Вот, знакомлюсь. Я, знаете ли, сегодня первый день. Только устроился.

– А-а! Вот оно что! – протянул охранник. – То-то я гляжу, вроде личность незнакомая.

Я опять махнул рукой и двинулся дальше. Охранник отвернулся и опять начал мерить шагами вестибюль. Воспользовавшись этим, я быстро проскользнул в дверь, ведущую в лабораторное отделение.

Здесь было совершенно темно, и пробираться в конец коридора пришлось почти на ощупь. Наконец я уткнулся в торцовую дверь и постоял, прислушиваясь. Вокруг было тихо. Сквозь замочную скважину сочился слабый луч света.

Я вытащил из кармана связку отмычек и принялся перебирать их одну за другой. Наконец пятая или шестая отмычка мягко повернулась в замке, раздался щелчок, и дверь открылась. Я испытал гордость, будто сделал какую-то редкую и сложную операцию.

На лестнице запасного выхода тоже было тихо. Я медленно поднялся по ступенькам и снова взялся за отмычки. Вторую дверь удалось открыть еще быстрее. Оставив ее приоткрытой, чтобы в коридоре было чуть посветлее, я внимательно огляделся.

Действительно, в конце коридора имелись две глухие двери, отличавшиеся от застекленных дверей операционных. Но поскольку я слышал о «блатной» палате только из чужих уст, то на месте совершенно запутался, какая именно дверь мне нужна.

Впрочем, рассудив, что впереди у меня целая ночь, я решил начать с той двери, к которой был ближе. Она была заперта, но ключа в замке не было. Я подобрал отмычку и без труда открыл ее.

Не рискуя зажигать свет, я вошел в палату и остановился, всматриваясь в темноту. Из мрака постепенно высветилась аккуратно застеленная постель – абсолютно пустая и нетронутая. Я осторожно прошелся по палате и заглянул в ванную. Здесь я без опаски зажег свет. Сверкающий фаянс, нетронутые свежие полотенца и мыло в яркой упаковке убедили меня в том, что палата необитаема.

Я выключил свет и пошел обратно. В следующей палате меня, надо полагать, и ждал тот забинтованный тип. Если бы его там не оказалось, я бы, наверное, сошел с ума. Но почему-то я был уверен, что разгадка тайны близка, и вел себя весьма раскованно.

Чуть ли не насвистывая, я принялся копаться в замке отмычками и тут же опешил. В скважине торчал ключ, и избавиться от него не было никакой возможности. Я, правда, припомнил некогда читанную статью, где объяснялось, что для настоящего домушника ключ в замке является неоценимым подспорьем. Но конкретных деталей в статье не давалось, а осваивать ремесло квартирного вора в столь стесненных обстоятельствах мне показалось неуместным. Я немного и безнадежно поковырялся отмычкой в замке, надеясь, что шум не потревожит сон пациента – света в палате не было. Ничего у меня, конечно, не получилось, и я в некотором отчаянии намеревался уже элементарно постучать в дверь, как вдруг ключ повернулся изнутри, и дверь приоткрылась сама.

По правде говоря, я не сразу решился войти. Неожиданная активность невидимого постояльца показалась мне подозрительной. Не знаю, долго бы я еще колебался, но в этот миг из темноты палаты появилась рука в голубой пижаме, и под нос мне уткнулся ствол револьвера. Такого сюрприза я, конечно, никак не ожидал.

Пока я приходил в себя, из палаты появилась вторая рука и, ухватив меня за грудки, грубо втащила в палату. Подобное обращение меня покоробило, но противодействия я не оказывал, опасаясь неловким движением сместить в нежном механизме револьвера какую-нибудь деталь.

Человек в голубой пижаме пользовался моей покладистостью вовсю. Он включил в палате свет и закрыл дверь на ключ. Все это он проделал, продолжая держать меня на мушке.

Я с любопытством разглядывал его, хотя смотреть особенно было не на что – круглая голова, покрытая бинтами, да стандартная пижама, из рукавов которой выглядывали покрытые рыжеватым волосом руки. По сравнению со мной этот парень действительно был мелковат, но я заявлял об этом, еще не зная о существовании никелированной машинки, и теперь с удовольствием взял бы свои слова обратно.

Пациент тоже обшаривал мою фигуру подозрительными глазами, которые сверкали в прорезе между бинтами. Особенное внимание он обратил на связку отмычек, которую я продолжал сжимать в кулаке.

– Эй, доктор! – угрожающе и не совсем внятно сказал он наконец. – Чего тебе здесь надо?

Я беспечно брякнул ключами и как можно простодушнее признался:

– Вот, дежурю! Проверяю состояние вверенного мне хозяйства!

Пациент протестующе захрипел и нетерпеливо махнул револьвером.

– Не надо ля-ля, доктор! – злобно оборвал он меня. – Никто сюда по ночам не заходит! Раз ты сюда сунулся, значит, тебя кто-то об этом попросил. Кто тебя послал?!

Я сделал удивленное лицо.

– Не понимаю, о чем вы говорите, – обиженно сказал я ему. – Может быть, я что-то перепутал, ведь я работаю в этой клинике первый день… Но никто меня сюда специально не посылал. Я вообще думал, что здесь операционный блок, и никак не ожидал…

– Не пудри мне мозги! – рявкнул забинтованный. – Говори, кто тебя послал – Щука? Барин? Кто?!

Разговаривать с ним было немножко странно, точно с человеком-невидимкой. Собственно, и разговор складывался странно, если учитывать, что первоначально вопросы собирался задавать я.

– Щука, Барин… – повторил я. – А кто это?

– Ладно, поговорим по-другому, – сказал человек-невидимка. – Повернись лицом к стене, руки на стену! Железку брось!

Я отбросил на кровать отмычки и уткнулся лицом в стену. Пациент подошел ближе и быстро обыскал меня. Видимо, результаты осмотра разочаровали его.

– Давай выкладывай, чего ты здесь шарился? – уже не так уверенно произнес он.

Я подумал, что дальнейшее инкогнито может мне повредить, и сказал, продолжая смотреть в стену:

– Послушайте, вы совершаете большую ошибку! Я не имею никакого отношения к тем людям, о которых вы говорили. Но если со мной что-то случится, это сразу станет известно моим друзьям, и вам не поздоровится. Главный врач, который вас здесь пригревает, и так висит уже на волоске… Одного пациента у него уже прикончили, а судя по вашему неадекватному поведению, подобная участь в перспективе ожидает и вас. Подумайте хорошенько, прежде чем решиться на что-то… В свою очередь, я предлагаю вам рассказать мне все, что вы знаете о делишках доктора Миллера, – даже не для протокола, а так, частным порядком…

– Стоп! – оборвал он меня. – Повтори еще раз. Я не понял – кого прикончили?

Я покосился на него через плечо и пояснил:

– До вас в этой палате лежал другой пациент. Его пристрелили, когда он прогуливался по двору. Твой приятель Миллер постарался это скрыть, но, сам понимаешь, сколько веревочке ни виться…

Забинтованный озадаченно молчал. Я уже подумывал, не стоит ли мне обернуться, как вдруг сзади раздался какой-то шорох, и страшный удар обрушился на мою голову. В глазах у меня потемнело, ноги подкосились, и я рухнул куда-то вниз, в черную пропасть, у которой не было дна.

В общем-то, это ненаучно, но, кажется, у меня выработался иммунитет к ударам по черепу. Иначе чем объяснить, что уже через десять-двадцать секунд я пришел в сознание и даже смог кое-что соображать?

Забинтованный, отойдя к окну, разговаривал по мобильному телефону.

Револьвер оттягивал карман голубой пижамы чуть ли не до пола. Я не торопился подниматься, потому что решил дослушать разговор до конца.

– Макс, приезжай немедленно! – говорил забинтованный. – Не спорь! Я не собираюсь здесь больше оставаться. Меня тут достанут. Сейчас ко мне ворвался один чокнутый, я еле от него отделался. Но он не один. По-моему, они копают под Миллера. В общем, мне тут хана. Я уже выхожу. Буду ждать тебя во дворе у калитки. Все. Действуй!

Он убрал телефон и бросился к шкафу, срывая на ходу пижаму. Тяжелый револьвер заманчиво и увесисто шлепнулся на одеяло. До него было каких-то пара метров, и я решил рискнуть. Это было очень заманчиво – поменяться ролями.

О том, что поступок этот был продиктован мне не разумом, а эмоциями, я понял уже в следующую секунду. Едва я попытался вскочить на ноги, как перед глазами у меня все поплыло, и меня шатнуло в сторону.

Забинтованный оглянулся на шум, и передо мной мелькнул его обнаженный торс – кстати, весьма мускулистый. Удара я уже не видел, но это был классический нокаут. Я упал поперек кровати и отключился.

Когда я очнулся, в палате уже никого не было. Не было даже света, но и в темноте я почувствовал, что страшно одинок. Ощупывая разбитую челюсть, я осторожно сел.

В голове у меня гудело, во рту чувствовался привкус крови. Чтобы привести в порядок основательно встряхнутые мозги, я решил для начала хотя бы умыться. С трудом встав на ноги, я поплелся в ванную.

Сполоснув водой лицо, я посмотрел на себя в зеркало. Если не считать опухшей щеки, внешность моя не очень пострадала. Шишка на затылке не в счет – она не бросалась в глаза. Однако голова по-прежнему работала неважно, и я никак не мог сообразить, что мне делать дальше.