Читаем без скачивания Угодило зёрнышко промеж двух жерновов - Александр Исаевич Солженицын
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Из-за того что Россия – так неожиданно?? и с такой быстротой – стала падать в разбой и нищету, пережил я с 1992 года такую ломку мироощущения, какую нелегко выстоять, когда ты старше 70 лет. А придётся сильно отклониться ото всей прежней жизни, от той эпохи, в которой я до сих пор жил, от всех моих потраченных – как будто впустую? – усилий, и суметь войти в новую жизнь страны. (Да и – после восемнадцати неподвижных, погружённых лет разве сменишься так быстро на искромётное движение? Из лесного логова – и сразу в толкучку? Как-то должен повернуться во мне и мир внутренний.)
А – где же были в России русские патриоты? О, горе: нынешнее патриотическое движение безнадёжно переплелось с коммунизмом, и, видимо, им не расплестись. «Фронт Национального Спасения» возгласил в октябре 1992 – «историческое примирение белых и красных», «подведём черту под Гражданской войной». За кого мирились? и где средь них были белые? А «черту подвела» ЧК уже к 1921 году.
Целебный, спасительный, умеренный патриотизм придётся – если придётся… – строить совсем на чистом месте и на новых основаниях. А как? Ещё сам не понимаю, но ясно, что: 1) из провинции; 2) исходя как из неизбежной данности, что наш народный характер расплывчат, ненастойчив, плохо сознаёт ответственность и плохо поддаётся самоорганизации.
______________
Весной 1991 миновало два года, как я поручил Диме Борисову свои литературные права в СССР. А каждую весну должна была Аля посылать годовой отчёт Фонда в Швейцарию: сколько во всём мире заработано «Архипелагом» (то есть Фондом) и сколько из того – и как – Фондом потрачено. В 90-м «Архипелаг» уже издавали в СССР, да не одно издательство, и цифры эти должны были войти в мировой отчёт, – тормошила Аля Диму ещё с осени. Однако и до сих пор Дима не прислал ни единой копии: ни договоров ни на какую из книг, ни справок о заработанном, ни о потраченном, – только перечни текущих журнальных публикаций и готовящихся книжных изданий. (Тут ещё начал разгораться скандал вокруг подписного семитомника, включавшего всеми жданный «Архипелаг»; Дима поручил его какому-то коммерческому ИНКОМу-НВ, а результат – взрыв негодующих писем[671]: качество издания непотребное, а цена с доставкой в 3 раза выше обещанной!) Аля настаивала срочно прислать договоры и справки на издания «Архипелага», да теперь уж и на все издания вообще. Дима и прежде всякий конкретный от нас вопрос принимал с обидой. Теперь мы писали ему: Димочка! Наше полное доверие к вам не может автоматически распространяться на ваших соиздателей и партнёров, особенно по нынешним временам. – Дима тянул, откладывал, но всё же тут, в апреле 1991, начала проясняться картина.
С долгим опозданием узналось, что уже в марте – мае 90-го Дима подписал без моего ведома два десятка договоров со своим «Центром», отдав ему на 3 года исключительные права на мои книги (а «Центр» тогда же – переуступил права за определённую плату разным партнёрам, ибо сам издавать не имел сил), – но лишь в июне предложил мне рассмотреть такую схему действий как проект. И когда я сразу же её отверг решительно – Дима не признался, что она уже действует, и о тех договорах не вымолвил ни слова, ни ещё целый год потом. И в августе 90-го, уже имея мой твёрдый отказ, Дима по той же схеме подписал договор с этим грязным ИНКОМом, несправедливый к Фонду, а значит, к зэкам, и теперь ещё, к его же отчаянию, надувающим подписчиков. Аля начала изнурительные распутывания и передоговоры в пользу Фонда, в ходе которых обнажилось и всё остальное. (И всё равно обманули, не получил Фонд от миллионных изданий «Архипелага» на родине практически ничего.)
Дальше – горше. Случайно, из писем читателей, всплывала то одна, то другая моя книга, изданная под маркой «Центра» то в Петропавловске-Камчатском, то в Херсоне, – а ни следа тех книг не было ни в прежних Диминых перечнях, ни нынче в той папке, которую наконец прислал он с уверением, что теперь уж тут договоры – все. (И ни в одном из этих договоров не поставил «Центр» ни единого пункта о защите качества издания и защите автора от произвола, но в каждом – непременный пункт о материальной ответственности автора перед издательством. Ну точно, как в своё время у Карлайл…) Да что! – тем летом, во время отлучки Димы за границу, обнаружились в редакции сразу 10 договоров на мои книги, о которых он нам не упоминал. (И так никогда, ни при встрече с Алей, не мог Дима этого объяснить.)
Непостижимо. Настроение в нашем доме было – как семейное горе. Ошибку – можно простить и миллионную. Обмана – нельзя перенести.
Добило нас письмо из Новосибирска. Молодое издательство «Гермес» в ноябре 1990 обратилось в Димин «Центр» с предложением издать «Архипелаг» для Сибири. Они «связались лично с В. М. Борисовым», сообщили, что имеют запасы бумаги на тираж в 300 тысяч в твёрдом переплёте, и «провели с ним серию телефонных консультаций, в которых, как считали, было достигнуто соглашение» об издании, сроках и проценте «Центру» за предоставление прав. Затем «В. М. Борисов направил к коммерческому директору» своего Центра, а тот «сообщил, что издавать “Архипелаг” нет необходимости, т. к. [ «Центр»] “Новый мир” выпускает его трёхмиллионным тиражом». Но добавил, что издание возможно при отчислении «Центру» процента в 3 раза большего. – «Здесь уже оказались в замешательстве» сибиряки.
Да как это вывернулось? Да разве не умолял я разрешать «Архипелаг» немедленно – каждому, всем, особенно в провинции? Мой представитель с компаньонами – пресекают «Архипелаг»? оттого что недоплатили их самозваному «Центру»??
Изводились душой от невозможности оторвать Диму от хватки деятельных коллег. В шустро проворные горбачёвские годы сложились для ловких дельцов самые удобные обстоятельства: маскироваться под «кооператив». Этим-то словцом и прикрылись Димины советчики – сочинители кооперативного издательского «Центра “Новый мир”». И метко же подстроились: и под название почтенного и любимого журнала, и под личные полномочия от меня у Вадима Борисова. И – изыскливо перехватили судьбу моих первых книг в России.
Что издаются они на дрянной серой бумаге, с грязной тесной печатью, прочесть нельзя, в тетрадной обложке – мы сперва узнавали из рассерженных читательских писем, а дальше и прямо: образцы той пакости гневные читатели присылали нам в Вермонт. При
