Читаем без скачивания Бессердечное небо - Каролайн Пекхам
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Я люблю тебя, Роксания Вега, — сказал я, и мой голос дрогнул от правдивости этих слов. — Неважно, что случится с этой судьбой, войной, моим отцом, троном — все это меркнет перед моей любовью к тебе. И я знаю, что недостаточно хорош для тебя, но это только облегчает мне задачу поклоняться тебе так, как ты того заслуживаешь, потому что я никогда не перестану пытаться стать тем мужчиной, которого ты заслуживаешь. До самой смерти и после нее, если ты этого хочешь.
— Ты — то, чего я хочу, — твердо ответила она.
Ее ладонь переместилась на мою грудь, и она толкнула меня назад, так что я оказался прислоненным к изголовью кровати, а мой взгляд был прикован к ней, пока она медленно раздевалась, сбрасывая одежду, оставляя ее в виде лужицы у ног, и оставаясь в черном бюстгальтере и трусиках.
Мой взгляд блуждал по ее бронзовой коже, вбирая в себя выпуклости ее сисек, взлеты и падения ее тяжелого дыхания, а затем опускался на изгиб песочных часов ее тонкой талии и круглую попку, спускаясь к татуировке, которая связывает ее со мной и заставляет мое гребаное сердце петь каждый раз, когда я смотрю на нее.
Она права. Звезды не могут допустить подобного. Они не могут забрать нас. Мы слишком сильные, слишком красивые, слишком, блядь, правильные. И я не позволю им заполучить ее, потому что она моя. Она стала моим самым ценным сокровищем, и я готов спрятать ее подальше от глаз самих звезд, если потребуется, чтобы сохранить ее.
Рокси перебралась на кровать, забралась ко мне на колени и прижалась лбом к моему лбу, закрыв глаза и вдыхая меня так же, как я вдыхал ее. Она была пьянящей, это мое создание, разрушающее душу, разбивающее сердце, бесконечное все.
Я провел руками вверх по ее позвоночнику под крыльями, пока не нашел место, где они соединяются на лопатках, и начал водить пальцами взад-вперед по этому гребню кожи и перьев.
— Моя, — пробормотал я, повторяя то, что говорил этой девушке уже не один раз, но никогда еще слова не казались мне такими откровенными.
— Даже за Завесой, — вздохнула она, и я кивнул, повернув лицо и целуя ее шею под ухом, заставляя ее дрожать от желания, пока я продолжал массировать то чувствительное место, где ее крылья выходят из спины.
Рокси переместила свои бедра на мои, и я застонал, когда она опустилась на твердый выступ моего члена в штанах, втянув воздух между поцелуями этих самых приятных губ, когда она почувствовала, как сильно я хочу ее каждым атомом своего тела.
Я переместил свой рот к уголку ее челюсти, снова целуя ее, и она снова покачала бедрами, это медленное, чувственное движение, которое заставило рык зародиться в моем горле, когда монеты каскадом посыпались с кровати под нами.
Я нашел краешек ее губ и поцеловал ее еще раз, моя щетина прикоснулась к мягкой коже, а вкус соленой влаги покрыл мой язык, когда слеза скатилась по ее щеке.
— Я люблю тебя, — поклялся я ей, зная, что не могу унять эту боль этими словами, но надеясь, что она все равно прочувствует их истинность.
— Я тоже тебя люблю, — ответила она, повернув голову, встречая мой поцелуй, и вкус ее слез передался нам, когда я поцеловал ее так сладко, что мне стало больно. Я чувствовал каждый удар ее сердца там, где моя рука все еще ласкала ее позвоночник, все ее тело, казалось, билось в такт пульсу, в котором было столько страха и печали.
Она раздвинула губы для моего языка, и я углубил наш поцелуй, желая, чтобы наш первый поцелуй был таким же, чтобы она почувствовала, как много она для меня значит, вместо того, чтобы видеть во мне только самое худшее.
Но сейчас уже все иначе. Я предстал перед ней открытым и без барьеров, и все же она оказалась здесь, в моих объятиях, ее руки сомкнулись на моей шее, она прижималась ко мне и целовала меня так, словно я был единственной причиной ее существования. Я был империей, которую она хотела завоевать. Я был судьбой, которую она выбрала для себя. И если ей нужно было, чтобы я продолжал бороться за нас после этой жизни, то я продолжу. Я буду бороться за то, чтобы остаться, и откажусь уходить, даже когда придут небеса и вытащат меня из этого недостойного тела, даже если это будет стоить мне места в загробном мире.
Потому что вечность со звездами ничего не значит для меня по сравнению с жизнью в ее объятиях.
Рокси снова задвигала бедрами, и я застонал от потребности обладать ею. Неважно, сколько раз мы кончали вместе, я всегда жаждал ее вот так, и сейчас мне больше, чем когда-либо нужно почувствовать, как наши тела соединяются в одно целое.
Я провел пальцами по ее позвоночнику, продолжая целовать ее слезы, и медленно расстегнул лифчик, стянув его с ее рук и отбросив в сторону, когда мои руки добрались до ее сосков.
Она тихо застонала, когда я провел пальцами по ее бугристой плоти, ее соскам, двум твердым и ноющим точкам, которые я дергал и дразнил, а затем прервал наш поцелуй и опустил рот, взяв один из них в рот.
Рокси выгнулась назад, ее длинные волосы рассыпались по позвоночнику, а она продолжала качать бедрами в такт моему медленному и пьянящему ритму, который заставлял мой член напрягаться еще сильнее, упираясь в ткань.
Звуки, которые наполняли воздух из ее знойных губ, заставляли мою плоть оживать, и когда я переместил свой рот на другой ее сосок, я опустил руки, взял края ее трусиков и начал спускать их вниз.
Рокси отступила назад, снова встала и сбросила нижнее белье, наблюдая за мной, когда я тоже снял брюки, и ее взгляд упал на мой член, когда он оказался на виду, ее язык смочил губы, когда она снова забралась на меня.
Я снова поцеловал ее, когда она переместилась ко мне, и ее киска задрожала от желания обладать мной.
Мой член нашел ее вход без необходимости направлять его, ее позвоночник выгнулся самым соблазнительным образом, когда она наклонилась вперед и кончик моего члена вошел в нее.
— Есть только ты, Рокси, — сказал я, найдя ее вечно зеленые глаза и удерживая их. — Звезды могут получить все это,
