Читаем без скачивания Евреи России. Времена и события. История евреев российской империи. - Феликс Кандель

И в Петербурге постановили: "Евреи могут покупать или выменивать приводимых из-за границы женщин калмыцкого рода нехристианской веры и‚ обращая их в еврейский закон‚ сочетаться с ними браком". Перешедшие в еврейство жены-калмычки соблюдали законы еврейской веры‚ ходили в синагогу, мало чем отличались от прочих евреек.

2

Огромные территории Сибири, ее природные богатства, малочисленность населения предоставляли неограниченные возможности энергичным и предприимчивым выходцам из черты оседлости. Потомки ссыльных и каторжан валили лес, вылавливали и засаливали рыбу на продажу, занимались кузнечными и жестяными ремеслами, открывали лавки по городам и селам.

Изредка попадали в Сибирь вольные‚ "полезные для края" евреи, оставаясь там навсегда со своим потомством. Чаще всего это были винокуры‚ "известные опытностью своею и отличным искусством в винокурении"‚ потому что местные мастера не владели секретами производства, и их надо было обучить. Известен случай‚ когда Николай I – "в уважение к крайней необходимости" – разрешил винокурам Давыдовым из Орши поселиться на Иркутских заводах‚ но повелел взять с них подписку‚ что они "никого не склонят в еврейскую веру".

Купец Моисей Прейсман прожил в Сибири без разрешения почти сорок лет‚ в виде исключения – "как полезнейший человек для края" – получил право "остаться и впредь на жительство в Сибири". Для этого ему пришлось пожертвовать в Нижнеудинске большую сумму для местного собора‚ "храм‚ колокольню и крыльцо он покрыл листовым железом‚ а кровлю окрасил зеленою краскою на масле‚ каковое пожертвование стоило ему‚ Прейсману‚ десять тысяч рублей ассигнациями".

В 1836 году в Петербурге решили выделить земли в Омской области и Тобольской губернии для евреев черты оседлости, чтобы они стали земледельцами. Намерения были самыми наилучшими: предполагали выстроить к прибытию переселенцев "избы из казенного леса"‚ выделить по пятнадцать десятин "удобной земли на каждую душу мужского пола и снабдить каждое семейство за счет казны земледельческими орудиями‚ рабочим скотом и прочими необходимыми домашними вещами".

Около 5000 евреев продали свое имущество, чтобы отправиться на восток, однако в мае 1837 года появились правила, утвержденные Николаем I, первый пункт которых гласил: "Поселение евреев в Сибири решительно и навсегда прекратить". Лишь 1367 переселенцев успели попасть на отведенные земли‚ где они образовали деревни и занимались хлебопашеством. Потомки этих колонистов расселились затем по всей Сибири и с гордостью подчеркивали свое происхождение: "Мы не ссыльные‚ – говорили они‚ – не "ноздреванные" какие-нибудь‚ мы вольные".

В начале двадцатого века исследователь писал о них: "Еще в настоящее время можно встретить во многих селах Сибири старый тип еврея-земледельца – широкоплечего и высокого‚ коренастого‚ с загорелым лицом‚ одетого в русскую поддевку, говорящего чистым русским языком с сибирским акцентом. Многие из них и по сей день принимают близкое участие в делах схода‚ выбираются в сотники‚ сельские писари и старосты".

При Николае I в Сибирь стали направлять еврейских солдат. Со временем они женились на девушках, привезенных из черты оседлости, основывали в городах еврейские общины, строили солдатские синагоги. Указ 1837 года определил: сыновья солдат и ссыльных поселенцев должны с четырнадцати лет поступать в школы кантонистов или в шестнадцатилетнем возрасте возвращаться в черту оседлости.

Однако в 1845 году Николай I повелел: "Всех сыновей евреев, проживающих как в Восточной, так и Западной Сибири… помещать впредь в заведения эти (в школы кантонистов) по достижении ими восьмилетнего возраста". А по поводу солдатских дочерей приняли такое решение: "пришедшие в возраст" еврейские девушки "могут, обратясь в Христианскую веру, вступить в брак с русскими поселенцами и способствовать чрез то размножению народному в сем недостаточно населенном крае".

3

При Александре II некоторые категории евреев получили право селиться во внутренних губерниях России‚ в том числе и в Сибири. Они торговали там хлебом‚ ввозили скот из Монголии‚ работали артелями по погрузке пароходов и железнодорожных вагонов‚ проникали в самые отдаленные места Сибири со своими товарами, способствуя развитию малонаселенного края. Евреи установили торговые связи с Москвой, Лодзью и другими промышленными центрами России; Новомейский, Каминер, Фризер, Риф участвовали в развитии сибирской золотопромышленности.

Практически евреи не конкурировали с местным населением‚ потому что каждому хватало места и работы. Даже самый предвзятый исследователь признавал‚ что "для Сибири еврей пригоден и полезен"; он превращает городок Сибири в торговый или промышленный центр, "делается образцом и примером для неподвижного сибиряка-горожанина‚ которому есть чему у него поучиться".

Житель Сибири вспоминал: "Коренное население‚ не знавшее ни дворянства‚ ни крепостничества‚ – народ смелый‚ здравомыслящий и честный. С евреем сибиряк живет в ладу; ни он‚ ни начальство не знают о существующих для евреев особенных законах... Но вот приехал вновь назначенный генерал-губернатор Восточной Сибири. В большом селе‚ где его встретили хлебом-солью‚ он заметил в толпе еврейские лица и спросил депутацию: "Что‚ жиды‚ небось‚ здорово вас обирают?" Когда сельчане ответили ему: "Нет‚ ваше высокопревосходительство‚ они народ хороший"‚ – он сказал: "Ну‚ стало быть‚ вы их не знаете". Дав такой бесплатный урок местным жителям‚ администратор необъятного края вскоре развернул широкую деятельность по части утеснения евреев".

Правительство поощряло переселение в Сибирь сотен тысяч крестьян из западных губерний‚ однако в 1898 году было указано в категорической форме: "Евреям приезд и водворение в Сибири воспрещается". Теперь даже тот‚ кто имел право на повсеместное жительство‚ не мог поселиться в Сибири без разрешения местных властей. Многие рвались туда за куском хлеба от скученности и лишений черты оседлости‚ но их перехватывали по дороге‚ не разрешали оставаться даже на короткое время и немедленно высылали обратно.

По всей Сибири установили кордоны на границах губерний‚ на пристанях и железнодорожных станциях‚ где в паспортах приезжавших евреев ставили штамп – "въезд в сибирские города воспрещен". В еврейских общинах не хватало учителей‚ резников‚ раввинов‚ но получить разрешение на их приезд не было никакой возможности. Лишь евреи-каторжники и ссыльные имели привилегию – попасть в Сибирь и остаться там навсегда. Доходило порой до абсурда: некий резник‚ проживший в Сибири двадцать с лишним лет‚ достал удостоверение‚ что он – сосланный в Сибирь конокрад‚ и получил право на постоянное жительство. Выходило так‚ что честный еврей из черты оседлости не мог попасть в Сибирь‚ но еврей-преступник попадал туда на законном основании.

С. Витте, председатель Совета министров, из воспоминаний: "Вся груда еврейских законов представляет смесь неопределенностей с возможностью широкого толкования в ту или другую сторону". Запутанное законодательство о евреях стало хорошей статьей дохода для местных чиновников. Они пугали сибирских евреев угрозой выселения – особенно перед еврейскими праздниками‚ сажали их в кутузки до выяснения вопроса, получая за освобождение соответствующие подношения. Еврейский вопрос всплывал всякий раз‚ когда какому-либо чиновнику надо было поправить свои финансовые дела.

Затем власти потребовали‚ чтобы сибирские евреи жили лишь в тех городах‚ к которым некогда были приписаны. Началось принудительное переселение в места приписки‚ порой за тысячи километров – тех‚ кто давно находился на обжитом месте‚ работал‚ имел имущество. Иркутских евреев погнали в Читу‚ читинских – в Иркутск‚ а из Томска передавали: "Распоряжение о выселении поставило почти в безвыходное положение восемьсот семейств‚ которые обладают в городе недвижимостью. Результатом этой меры является разорение многих". Это принимало иногда такие размеры‚ что из Петербурга одергивали полицейские управления‚ которые "слишком энергично начали выселять евреев" и могли подорвать экономику края.

Порой местные жители противились этому выселению. В Забайкальской области рабочие приисков снова призвали и скрывали от властей высланных торговцев-евреев‚ потому что в их отсутствие торговцы-неевреи брали с рабочих тройные цены. В Иркутске офицеры и жандармы прятали от полиции некоего еврея‚ мастера "офицерских принадлежностей"‚ который подлежал выселению. Купцы и волостные правления просили оставить у них выселяемых евреев‚ этих "полезных и нужных" граждан‚ но их пожелания расходились с официальной политикой.

М. Кроль, из воспоминаний (Верхнеудинск, конец девятнадцатого века): "Большое впечатление на меня производила сравнительная зажиточность тамошних евреев. Я не встречал ни одного бедняка еврея, а о еврейском нищенстве, которое было распространено в черте оседлости, там не имели даже представления. Меня поражало то доверие, с которым верхнеудинские евреи относились друг к другу. Среди них был развит обычай давать беспроцентные ссуды на крупные суммы без всяких расписок. Верили на слово. И это было тем удивительнее, что почти все тамошние евреи были потомками каторжан или поселенцев… Каждого расценивали только по личным качествам и по его делам".