Читаем без скачивания Слово о полку Игореве - Александр Зимин

И рече князь Дмтрей Волынский[В ркп.: волский.] брату своему князю Ондрею Бранскому: «Не пощади, брате, живота своего зо землю Рускую и зо веру християнскую, за обиду великого князя Дмитрия Ивановича и зо брата его князя Володимера Ондреевича. Вжо, брате, стук стучит и гром гримит в камене граде Москве. То ти, брате, не стук стучит, ни гром гримит, стучит раты великого князя Дмитрия Ивановича, гримят руская удалцы золотыми доспехи и шеломы и черлеными считы. Седлай, брате Ондрей, свои кони, а мои подеманы.[В ркп. можно прочесть: поделяны.] Выедем, брате, выедем, брате, в чистое поле, посмотрим, брате, в чистое поле, посмотрим, брате, своих полков, колко с нами удалых панов храбрие Литвы. Та поведают 70 тысещ кованыя раты» (С) {л. 38}.

В речи Дмитрия Ольгердовича Пространной редакции вставного характера слова о 70 000 «окованные рати» перекликаются с 70 000 новгородцев и предшествующим фрагментом (текст, близкий к этому, есть в списке Сказания ГБЛ, собр. Ундольского, № 578). Ни Ф. Ржига, ни В. П. Адрианова-Перетц не помещают этого текста в архетип Задонщины. В разговоре братьев Андрея и Дмитрия Ольгердовичей в К-Б пропуск («И рече ему Дмитрей… Ивановича»), который подметил еще С. К. Шамбинаго.[О том, что при переписке Ефросин иногда механически пропускал значительные части текста, свидетельствует его список Александрии. Здесь, например, пропущен текст «и епистолию к Дарью отписати повеле» (Александрия: Роман об Александре Македонском по русской рукописи XV века. М.; Л., 1965. С. 17). См. также: Дмитриева Р. П. Приемы редакторской правки книгописца Ефросина// «Слово» и памятники. С. 264–291.] Восстанавливаем его по Пространной редакции. Впрочем, не уверен, что рефрен «за землю за Рускую и за веру крестьянскую» читался в Краткой редакции: возможно, он здесь, как и в других местах, вставлен автором Пространной редакции.[См.: Mazon. Le Slovo. P. 23. О черленых щитах см.: Айналов Д. В. Двi замiтки до «Слова о полку Игореве» // Записки Историчноï i фiлологiчноï секци Украïнського наукового товариства в Киïвi. Киïв, 1918. Кн. 17. С. 92–97.] Формула отрицательного параллелизма «стук стучит… не стук стучит» близка народным песням, что свидетельствует о фольклорной основе Задонщины:

«Не шум шумит, не гром гремит,Молодой турчин полон делит». [Киреевский. Песни. Приложение к вып. 7. № 2. С. 190–193; Смирнов А. О Слове о полку Игореве. Воронеж, 1879. Вып. 11. С. 164.]

Существенно было бы определить, является ли пропуск в К-Б результатом сознательной переработки первоначального текста или дефектом списка. Мы склоняемся к последнему. Ведь в настоящем виде текст в К-Б лишен смысла: «Молвяше Андрей… седлай, брате Ондрей», т. е. князь Андрей Ольгердович как бы обращается сам к себе. Вряд ли Ефросин мог сознательно опустить отрывок «архетипа» Задонщины, лишив фрагмент всякого смысла. Поэтому мы склоняемся к тому, чтобы объяснить отсутствие слов «И рече Дмитрей… Ивановича» в К-Б механическим пропуском составителя дошедшего до нас списка Краткой редакции.[См. также: Krälik. S. 70.]

Начало фрагмента Пространной Задонщины восходит к Сказанию («Готови есми умрети с тобою и главы своя положыти за святую веру христианскую и за твою великую обиду»)[Повести. С. 50. Этот же текст (а не Задонщина, как думает Н. С. Демкова) повлиял и на Распространенную редакцию Сказания (Повести. С. 124).].

Фрагмент № 12. Приход Мамая на Русь.

Краткая редакция:

Уже бо всташа силнии ветри с моря, прилелеяша тучю велику на усть Непра, на Русскую землю. Ис тучи выступи кровавыя оболока, а из них пашють синие молньи. Быти стуку и грому велику межю Дономь и Непромь, идеть хинела на Русскую землю. Серие волци воють, то ти были не серие волци, придоша поганые татарове, хотять проити, воюючи, взяти всю землю Русскую.

Тогда же гуси гоготаше, и лебеди крилы въсплескаша. То ти не гуси гоготаши, ни лебеди крилы въсплескаша, се бо поганый Мамай приведе вои свои на Русь {К-Б, л. 125 об. — 126}.

Пространная редакция:

Уже, брате, возвеяша сильнии ветри по морю на устъ Дону и Непра, прилелеяишся великиа тучи по морю на Рускую землю, из них выступают кровавыя зори, и в них трепещуть силнии молнии. Быти стуку велику на речьки Направде, меж Доном и Непром, пасти трупу человечью на поле Куликове, пролитися крове на речькы Направде.

Уже бо въскрипели телегы меж Доном и Непром, идут хинове в Руськую землю. И притекоша серые волцы от усть Дону и Непра, ставъши, воюют на рецы на Мечи, хотят наступати на Рускую землю. То ти было не серые волцы, но приидоша погании татарове, приити хотят, воюючи, в Рускую землю погании татарове.

Тогда гуси возгоготаша на речкы на Мечи, лебеди крилы въсплескаша. Ни гуси возгоготаша, но поганый Мамай на Рускую землю пришел, а воеводы своя привел (И1) {л. 217 об. — 218}.

Уже бо, брате, возвияли по морю на уст Дону и Непра, прилелеяша[В ркп: прилеяша.] тучи на Рускую землю, из них же выступали кровавые зори, а в них трепещутся силные молыньи. Быти стуку великому на речке Напряде, межу Доном и Непром, пасти трупу человеческому на поле Куликове, пролится крови на речьке Напряде.

Уже бо скрипели телеги межу Доном и Непром, а идут хинове поганый к Руской земли. И притекоша серые волцы от уст Дону и Непра и, ставши, воют на реке, хотят на Мечи поступите в Рускую землю. И то были не серые волцы, приидоша поганые татаровя, хотят пройти, воюючи, всю Рускую землю.

Тогды гуси возгоготали и лебеди возсплескаша крылами своими, но поганый Момай пришел на Рускую землю и воеводы своя привел (У) {л. 177–178}.

Вжо, брате, возвеяша силныя ветри ко вусти Дона и Днепра, пролишася силныя кровавыя[В ркп: кривавыя.] зори, в них же трепещут силния молниа. Быти ступу[В ркп: утупу.] великому на реце Непрадене, меж Дона и Днепра, пасти великому трупу человеческому но поли Куликове, пролити крови. Вжо, брате, воскрипели телегы татарския межи Дона и Днебра, идут хинове и в Рускую землю. Притекоша ярия волцы но вусти Дона и Непра, ставши, выют но реце но Мечи, хотят поити на Рускую землю. То ти быша не серия волцы, проидоша поганыя татарове, хотят проити, воюючи, Рускую землю.

Тогда гуси возгагатали и лебеди возплескали крилами своими. Не гуси ж то возгогатали, паганый царь Мамай пришел и воеводство привел (С) [л. 38–38 об.].

В предзнаменованиях победы русских войск составитель протографа списков У, С, И1 использовал кроме Краткой редакции сходный текст Сказания (его влияние чувствуется в образе «кровавых зорь», а не облаков).[ «Из них же выступали кровавыа зари, а в них трепеталися силнии млъниа» (Повести. С. 69). В. П. Адрианова-Перетц пишет, что «определение „синий“ в памятниках не соединяется со словом „молния“» (Адрианова-Перетц. «Слово» и памятники. С. 89). «Синие» (молнии) К-Б явная описка. Надо — «силнии» (как в И1, У, С). В пользу этого предположения говорило то, что надстрочную «л» писец К-Б иногда пропускал (см.: «хараужныя» вместо «харалужныя»). Допустить, что составитель Пространной Задонщины добавил «л», труднее, чем предположить, что автор Краткой опустил эту выносную букву. В списках Задонщины «синими» называются не молнии, а облака (К-Б) или небеса (фрагмент № 6). Путаница «сильные» — «синие» встречается и в этом случае (С «силныя небеса» по образцу «сильных» молний). Все это не позволяет согласиться с А. Вайяном, считающим «силние» (молнии) опиской (La Zadonśćina. P. XIII). П. Я. Черных, а вслед за ним О. Сулейменов читают «синии молнии» как блестящие молнии, ссылаясь на первоначальность значения термина «синий» как «сияющий, яркий» (Преображенский А. Этимологический словарь. М., 1910–1914. Т. 1. С. 287; Черных П. Я. Очерк русской исторической лексикологии. М., 1956; Сулейменов О. «Синяя мгла» и «синие молнии»//Простор. 1968. № 9. С. 87). Но в русских памятниках «синий» такого значения не имеет (речь должна идти о праславянском языке). А. М. Панченко склонен понимать «синие молнии» как черные, хотя не исключает первоначальность чтения «сильные» (Панченко А. М. О цвете в древней литературе восточных и южных славян//ТОДРЛ. Л., 1968. Т. 23. С. 4).] В Пространную редакцию внесены мотивы «на усть Дону и Непра», «на речки Направде», «на Рускую землю», «меж Доном и Непром», неоднократно повторяющиеся («на усть Дону и Непра прилелеяшася великиа тучи на Рускую землю… на речьки Направде, меж Доном и Непром, пасти трупу человечью на поле Куликове, пролитися крове на речькы Направде. Уже бо въскрипели телегы меж Доном и Непром, идут хинове в Руськую землю» И1). Всех этих повторов список К-Б лишен. В нем совершенно логично говорится, что стук и гром производила идущая «хинела».[См. также: Krälik. S. 153–154. Р. П. Дмитриева считает, что в К-Б текст сокращен (Дмитриева. Взаимоотношение списков. С. 254). След этого сокращения она видит в несоответствии времен обоих предложений; первая фраза К-Б дана в будущем времени («Быти стуку»), вторая — в настоящем («идеть хинела»). Впрочем, и сама Р. П. Дмитриева колеблется: «Конечно, можно думать, что было распространено первое предложение, но трудно представить (почему? — А. 3), что одновременно ко второму предложению было добавлено начало» (Там же).] А по Пространной редакции этот стук явился предвестником того, что прольется кровь. Чтение К-Б «идеть хинела» (а не «идут хинове»), очевидно, было первоначальным, ибо оно соответствует летописному обозначению народов (земигола, летьгола).[Термин производят от наименования гуннов. См.: Moravcsik G. 1) Zur Frage der хинове im Igor-Lied//International Journal of Slavic Linguistics and Poetics. 1960. Vol. 3. P. 69–72; 2) Byzantino-turcica. Berlin, 1958. Bd 2. S. 347; Соловьев. Восемь заметок. C. 365–369. Крайне неудачна гипотеза Д. А. Расовского, производившего «хинову» от г. Кинова, который арабский географ XII в. Идриси, по мнению автора, помещал где-то в Половецкой земле (Расовский Д. А. Хинова//Seminarium Коп-dakovianum. Praha, 1936. Т. 8. С. 301–306). «Кинов» Идриси Б. А. Рыбаков отождествляет с Каневом (Рыбаков Б. А. Русские земли по карте Идриси 1154 г.//Краткие сообщения ИИМК. 1952. Вып. 43. «Хинела» к Кинову этимологически не возводится.] В. Ф. Миллер писал также, что окончание ла «напоминает обычные финские имена земель».[Миллер В. Ф. «Хинова» «Слова о полку Игореве»//ИОРЯС. 1914. Кн. 1. С. 17. Ср.: Фасмер. Этимологический словарь. Т. 4. С. 238. А. В. Соловьев пишет: «Странная форма „Хинела“ в Краткой редакции „Задонщины“ могла появиться как контаминация имен Хинова и Деремела» (Соловьев. Восемь заметок. С. 369). Построение чисто умозрительное и потому искусственное.]