Читаем без скачивания Красная Литва. Никто не хотел умирать - И. Э. Исаева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Если бы вы сказали мне неделю тому назад, – заметил редактор «Тиесы», повернувшись от телефона ко мне, что хоть одно крестьянское собрание будет аплодировать Советам, если бы вы сказали, что мы сможем поднять всю страну на ноги, поющую, аплодирующую… Да, народ действительно поднялся. Даже мы, находящиеся в центре этого движения, организующие его, даже мы удивляемся силе и уверенности, с которой движется народ.
VII. Сейм решает
Единогласным решением Народного сейма 21 июля 1940 г. в 3 часа 30 минут дня Литва стала советской социалистической республикой. Двумя часами позже также единодушно сейм проголосовал за вступление Литвы в состав Советского Союза.
Это было первое суверенное государство, которое вступило в Советский Союз конституционным путем, имея полностью сформированное правительство. Это был важный исторический момент… В тот же день несколько часов спустя Латвия и Эстония последовали примеру Литвы.
Все эти события были закономерны и произвели большое впечатление. В речи, произнесенной с большой сцены Каунасского оперного театра, украшенной национальными литовскими флагами, президент Палецкис нарисовал картину многовекового угнетения литовского народа сначала поляками, а потом царскими сатрапами, затем рассказал о последних двадцати годах «Литовской республики»: «Наша так называемая независимость всегда была мифом. Наша страна служила футбольным мячом для иностранных империалистов, ее судьбу решали в Лондоне, Женеве, Варшаве, но не в Каунасе. Народ Литвы угнетался не только собственными капиталистами, но и иностранными… Никогда больше не будут капиталисты эксплуатировать Литву».
Премьер-министр Креве-Мицкявичус, один из наиболее известных педагогов и писателей Литвы, сделал доклад о работе правительства за недели, прошедшие после бегства Сметоны, и вручил формальную отставку всех министров. Сейм тут же единогласно оказал полное доверие правительству и просил министров оставаться на своих местах «до пересмотра конституции». Министр внутренних дел Гедвилас внес предложение провозгласить Литву советской социалистической республикой; в своих выступлениях многие депутаты поддержали это предложение, и затем оно было единогласно принято; депутаты голосовали поднятием своих мандатов. Министр юстиции Пакарклис внес предложение обратиться к Верховному Совету СССР с просьбой о принятии в состав Советского Союза, которое тоже было принято после нескольких речей, произнесенных в его поддержку. Раздались продолжительные аплодисменты и одобрительные возгласы большой аудитории в театре и тысяч людей, ожидавших решения на улице. После принятия этих двух предложений депутаты обнимались и поздравляли друг друга.
Это была кульминация той бурной кампании, которая всего за две недели захватила каждый город, каждый хутор в стране, – кампании, в поддержку которой высказались в итоге 95,5 % всех избирателей, отдавших свои голоса в величайших выборах, которые когда-либо знала Литва. Избранными кандидатами от Союза трудового народа оказались 24 крестьянина, 21 рабочий, 4 солдата и 30 прогрессивных интеллигентов. Через неделю после выборов волна симпатии к Советскому Союзу сделалась еще сильнее. Со всех концов страны приходили резолюции, поддерживавшие решение правительства.
В течение этой бурной недели происходили изменения в настроениях патриотической интеллигенции. Тех ее представителей, которые были близки к народу, захватило бурное течение выборов, и они сделали свой выбор сознательно. «Я не понимаю этой формы выборов, – сказал мне один из них. – Мне хотелось другой формы выборов, с несколькими партиями, как в Америке или в Англии. Но люди так довольны этими выборами, что я тоже должен одобрить их».
В течение первой недели моего визита многие из этих интеллигентов хотели «независимой Литвы при тесном военном союзе с СССР». Они перешли на новые позиции, во многом руководствуясь теми же мотивами, которые приводил в своем выступлении Палецкис. Один из них, не коммунист, но искренне любящий литовский народ, проведший при Сметоне много лет в тюрьме за антифашистскую деятельность, сказал мне: «Для нас интеллигентов-патриотов, заключается какой-то опиум в словах «свободная независимая Литва». Даже когда я находился в тюрьме, я тешил себя иллюзией, что Литва «свободна». Но мы должны смотреть фактам в глаза. В действительности мы никогда не были свободны экономически. А в теперешней Европе нет места даже для так называемых независимых государств, которые существовали раньше. Имеется только выбор между двумя нашими большими соседями. Как человек, честно любящий литовскую свободу, я должен голосовать за вхождение в состав Советского Союза».
Повороту во взглядах интеллигенции во многом способствовало прибытие в Каунас замечательной труппы артистов московского Большого театра оперы и балета и других государственных театров СССР. Прибалтийские государства за всю свою историю не знали таких великолепных концертов и таких неистовых аплодисментов. Своими песнями и танцами советские артисты вызывали у деятелей культуры и интеллигенции симпатию к Советскому Союзу. На концертах этих всемирно известных артистов, в которых участвовали и некоторые лучшие литовские артисты, слушателям вдруг становилось ясно, что старая мечта о «независимой культуре» не означает ничего, кроме пустой изоляции, умирания народного духа, отделения его от великого наследия человеческой культуры, лежащего за пределами границ их маленького государства. Здесь же, совсем рядом, была могучая многонациональная культура, которая предлагала содружество с большим искусством и музыкой этим ранее находившимся в изоляции артистам, требуя от них отнюдь не русифицироваться или полонизироваться, а оставаться носителями подлинно литовской культуры и этим путем заслужить признание и славу среди равных себе… За стенами концертных залов ночью, под дождем, большие толпы народа часами ожидали артистов, чтобы поприветствовать и хотя бы мельком увидеть их; босоногие нищие стояли бок о бок с хорошо одетыми государственными служащими.
* * *
Еще до того, как собрался сейм, были сделаны предварительные шаги по национализации промышленности. Они были осуществлены Министерство финансов, новым начальником которого был Вайшнора, энергичный, рыжеволосый молодой экономист. Он рассказывал мне: «Мы теперь переходим от капитализма к плановой экономике социализма. Мы должны уничтожить эксплуатацию труда. Не капитал, а труд должен впредь быть решающим фактором. Изменения в Прибалтийских странах должны произойти легче, чем это представлялось раньше. У нас нет потрясений, вызванных войной или революцией, вся наша экономическая организация не повреждена. Остается подчинить ее общественным интересам без остановки ее развития».
Первым шагом было назначение в каждый частный банк «администратора» из Министерства финансов, который имел право проверять ведение дел и запрещать все, что ему казалось ненормальным. Затем такие же администраторы были назначены на большие промышленные предприятия. Они сотрудничали с рабочими Советами в установлении норм выработки, наблюдали, чтобы предприятие продолжало выпускать продукцию, и чтобы сырье или фабричное оборудование не портилось и не разрушалось.
– Пока что, – сказал мне Вайшнора за неделю до созыва сейма, – все промышленники остаются на своих местах и, согласно строгому указанию правительства, должны руководить предприятиями как обычно.
