Читаем без скачивания Искатель. 1976. Выпуск №6 - Виктор Вучетич

— Умотался человек, а тебя на баловство… — заметил старик.

— Да чего я? И пошутить нельзя? — совсем негромко бормотнул парень. Последние слова Антипа вразумили его, и Женька не мог не согласиться со стариком. Одно дело — он кайлил полтора месяца, другое — эта девчонка-тростинка; ее не то что подмять, прижать как следует и то боязно. — Ладно. Чего там… Ты, атаманша, не сердись.

Снова склоняясь над пикетажкой, Лариса ответила:

— Не до тебя мне… — Не взорвись она минуту назад, возможно, и злоба ее не прошла бы. А теперь стало чуть совестно за свою слабость. Ведь держалась и сдерживалась же она эти последние чертовы полтора месяца, хоть спуску себе в работе не давала и своим упрямым упорством подавала пример даже бывалым мужикам-таежникам, людям, злым на дело.

— Поешь… — позвал Антип.

— Потом… ужо… — кивнула Лариса.

— Чифирку, может?… — предложил Женька.

— Давай попробуем. Только ты, Жень, лучше отоспись сегодня. Сегодня мне подумать надо. Кайлить не станем… — И уж совсем для себя Лариса добавила: — Есть тут мыслишка одна…

Мыслишка пришла к ней не сию минуту и не в этот день, только вот поверить в нее до конца было боязно. Казалось, не удайся она — всему делу каюк, а кто ж легко расстается с надеждой, да еще последней. Не всяк способен решиться сразу поставить все на карту. Для Ларисы же, с одной стороны, ничего другого не оставалось, но с другой, пока она не приняла твердого решения, пока не вскрыла шурфом самое что ни на есть последнее перспективное место на разработанном плане, пусть эфемерно, пусть в мечтах, однако оставался еще намек на удачу. Характер у нее был таков, что собиралась она, словно поднималась на высоченную гору, ну а катилась с нее без тормозов.

Антип сам вызвался приготовить для Ларисы чай. Женька не спорил, отправился в палатку, забрался в спальный мешок и, пошевелившись раза два, чтоб улечься поудобнее, заснул, сладко присвистывая носом.

Когда вскипел чай, геолог подсела к костру, молча приняла из рук Антипа эмалированную кружку и стала прихлебывать из нее громко и со вкусом.

Переваливая через оснеженный бугор сопки, ветер, подобный ленивому, но плотному от полноводья потоку, стекал в широкую долину, звенел сосульками на рыжих, еще не осыпавшихся лиственницах. Их жидкие ветки печально провисли. Несколько темных елок на самом дне долины совсем заледенели. Они таились в глубокой тени и выглядели издали недвижными, хотя порывы там были особенно сильны.

Чтоб не мешать Ларисе разговорами, Антип старательно разглядывал окружающее и старался приметить в нем хоть намеки на скорую перемену погоды. Но чистое небо, спокойное солнце, ясное, без ореола, не предвещало близкую непогодь, которая могла принести тепло в облаках.

— Прихватит землю, — вполголоса, будто про себя, вздохнул старик. — Неглубоко, но прихватит.

— Может, оно и лучше… Грязюка в шурф не потечет. А то не поймешь, то ли воду лопатой, что решетом, черпаешь, то ли грунт выкидываешь. Это хорошо, влаги поменьше будет.

— Оно и вправду так, — согласился Антип, обрадованный ответом геолога. Очень не любил старик, когда люди вот так наглухо замыкались в себе, даже ненадолго. Антип переставал чувствовать и понимать их. А это всегда его раздражало, настораживало, он слишком привык к тому, что люди, среди которых он жил свою долгую-долгую жизнь, не таились и не прятались в молчании — надобности не чувствовали, а желания их были так просты и естественны, что не представляли ни для кого секрета. Тайны же были у каждого охотника, корневщика — искателя женьшеня, а в старину старателя. Только в них не лезли, если и не уважали, так боялись: платить-то приходилось жизнью.

Вдруг Лариса спросила:

— Не уйдет он?

— Женька-то? — кивнул Антип в сторону палатки, из-за брезента которой слышался ровный присвист. — Ты ему не как баба нравишься. Этого добра у него теперь и в поселке и в райцентре девать некуда. Морды царапают из-за него бабы друг другу. Не знает парень, куда прибиться. Случилось у него в жизни что-то. Что — не говорит. А мается. Он мне говорил: «Найдет атаманша — ты, значит, — руду, при деле останусь».

— А чего ж это теперь? — полюбопытствовала геолог.

— Чего?

— Ну… морды друг другу…

— Так с той поры, как экспедиция в поселке обосновалась, много вашего брата понаехало. Конторские, столовские… А мужики народ все больше одинокий да пришлый. Тебе он поверил.

— С чего бы?

— Так ведь и я тоже поверил. С упрямства твоего, видать. Вон в прошлом годе вдвоем с Садовской колупались. И так ведь в этом годе одна решилась бы пойти. Неспроста. Силу за собой чуешь…

— Силу? — удивилась Пичугина. — Какая ж сила?

— В дело свое веришь, как в утреннее солнышко. А людей таких ой мало. Ты не красней. Я к слову сказал.

— Я не смущаюсь, дед Антип. Просто вы многого в нашей работе не понимаете, — ополоснув кружку из ведерка, Лариса повернулась спиной к костру и еще часа четыре проколдовала над пикетажкой. Потом ушла на сопочный склон, к шурфам, и пробыла там долго, до темноты.

— Вот теперь я похлебала бы чего-нибудь, — сказала она, усаживаясь у негасимого костра. — А Женька все спит?

— Раза два перевернулся, — ответил старик. — Раз так со вздохом.

— Со вздохом… — хрипло, со сна пробасил Женька из-за брезента. — Ужин-то есть?

— А как же, а как же… Что от обеда осталось, то и доедим.

— Чего ж это? — заинтересованно пошевелился Женька.

— Да вот, — продолжал Антип, — ты спал, а мы не ели.

— А-а-а… Иду, — хохотнул Женька. — Иду!

Вечером Лариса была весела вроде, но рассеянна, задумывалась вдруг. Перед тем как забраться в свой спальный мешок, сказала:

— С зарей поднимемся, Жень.

— Решилась? — прищурившись, оборотился к геологу Женька.

— На что? — искренне удивилась Пичугина.

— Решилась… — констатировал парень.

— Да что ты заладил? — раздраженно потупилась Пичугина.

— Была у тебя, Лариса Анатольевна, задумка какая-то хитрая. Ходила ты вокруг нее, ну будто кошка вокруг горячей сковородки. И взять хочется, и взять боязно. Я в партиях-то не впервой. Подбиралась ты к одному местечку, ну вроде медведя обкладывала. Похоже, плохо будет тебе, коль не выйдешь на руду-то… А?

Лариса замерла, точно затаилась, а потом скользнула в спальный мешок. И все молчком, словно не слышала Женькиных слов.

— То-то… — наставительно этак гмыкнул Женька. — А чего боялась? Шла бы напропалую. Давно бы все знала.

Лариса ничего не ответила, лишь улеглась поудобнее. Ее поразили слова поселкового парня. Мало ли, что он работал в геологических партиях. Работа — одно, но чтоб вот так разобраться в ее думах и намерениях — совсем иное дело. Значит, не умеет она хранить своих тайн, и ее хитрости, уловки даже в мелочах видны любому. И жаль стало Пичугиной самое себя и то, что приняла она решение испытать судьбу напрямки только сейчас.