Читаем без скачивания Безжалостное небо - Пер Валё

— По-вашему, рассказ очевидца неверен?

— Нет, он совершенно точно рассказал о том, что слышал и видел собственными глазами. Он только выводы делал неправильные.

— Вы так полагаете?

— Да. По его мнению, это была хорошо продуманная резня, ловушка, из которой ему вместе с друзьями удалось вырваться по счастливой случайности.

— Разве не так?

— С его точки зрения, именно так. Но это субъективная точка зрения. На самом деле тысячи демонстрантов сумели сохранить самообладание и способность действовать и спаслись. И большинство людей вовсе не пряталось в убежища, трясясь от страха и ожидая, когда полицейские патрули выследят их. Они, не медля ни минуты, покинули город, чтобы организовать сопротивление.

— Куда же они отправились?

— В лес.

— Как и вы?

— Да, как и я. К тому же нападение на демонстрацию отнюдь не было таким продуманным и хорошо организованным, как ему казалось. Насколько нам удалось восстановить последовательность событий, полиция, солдаты и гражданское население действовали стихийно. В пылу охоты полицейские и солдаты стреляли друг в друга и в кого попало. Обстрел толпы из пулеметов, установленных на вертолетах, был, к примеру, совершенно бессмысленным — к тому времени демонстрация уже успела рассеяться и многие участники находились далеко от места происшествия. Я не отрицаю: в суматохе погибло много людей, но не так много, как ему показалось. И среди демонстрантов, и среди тех, кто на них напал, и среди тех, кто оказался невольно вовлеченным в конфликт, было немало жертв. Поймите, я не отрицаю, что расправа с демонстрантами не была заранее подготовлена. Напротив, я убежден, что нападение было продумано.

— Но вряд ли правительством, — заметил Йенсен.

— Вы тоже обратили на это внимание?

— И все-таки расправа была подготовлена. Кем?

— По-моему, те, кто прислал вас сюда, тоже очень хотели бы это знать.

Наступила тишина. Врач снова уставился в окно. Он стоял неподвижно, как бы ожидая чего-то, что неминуемо должно было произойти через несколько минут.

— Вы, кажется успокоились, — заметил Йенсен.

— Да, спешить больше некуда. Зло уже свершилось.

Он взглянул на часы.

— Пожалуй, пора попытаться установить связь, — пробормотал он про себя.

Он повернулся к Йенсену:

— Идемте со мной.

Они вошли в центр радиосвязи. Врач включил приемное устройство и некоторое время манипулировал ручками настройки. Потом выпрямился:

— Наверно, еще рано.

— Что вы делаете?

Врач не ответил. Он вновь склонился над приемником и настроился на другую волну. Через несколько секунд послышался знакомый женский голос:

— Алло, машина номер пятьдесят, алло, машина номер пятьдесят. Алло, все машины, все машины…

Следующая фраза, очевидно, относилась к кому-то, кто стоял рядом:

— Не отвечают.

— Конечно. И никогда больше не ответят, — пробормотал полицейский врач.

Он выключил рубильник.

— Надо беречь батареи.

Они вышли из радиоцентра. Больной все еще спал.

Когда они вошли в кабинет комиссара, Йенсен сказал:

— Ответьте мне на несколько вопросов.

— Не имеет смысла, — сказал врач и опустился в кресло для посетителей.

— Я привык, чтобы на мои вопросы отвечали.

— Вы меня неправильно поняли. Я хотел сказать, что бессмысленно о чем-либо спрашивать, пока мы не можем ответить на главный вопрос: что такое “Стальной прыжок”?

Он задумчиво посмотрел на Йенсена.

— Правда, я знаю человека, который мог бы нам в этом помочь.

— Кого вы имеете в виду?

— Того, кто прислал вас сюда.

— Министра?

— Нет, он лишь подставная фигура, которую используют для предвыборных афиш.

— Министр просвещения?

— Совершенно верно. Он знает то, что нам неизвестно. С другой стороны, нам известно многое, о чем он не имеет ни малейшего представления.

Он немного подумал, потом спросил:

— Как по-вашему, нам удастся заманить его сюда?

— Это нелегко.

— Всегда есть способ этого добиться.

— Какой же?

— Насилие, — лаконично ответил врач.

Он встал и быстрыми шагами направился в радиоцентр. Йенсен остался в кабинете.

23

— Вы мне не нравитесь, Йенсен, — сказал полицейский врач.

Комиссар Йенсен не ответил.

— Не сочтите это за личную обиду. Вы мне не нравитесь потому, что служите в полиции.

Они сидели на переднем сиденье полицейской машины. Йенсен включил сирену и на большой скорости гнал автомобиль по вымершим деловым кварталам центра города.

— Вы можете не снижать скорости, — заметил врач. — Баррикады уже убраны. Сумеете доехать до аэродрома за полтора часа?

— Попробую.

— Тогда мы успеем к прибытию самолета, на котором прилетает наш общий знакомый.

— А вы уверены, что он прилетит?

— Да.

— Как вам удалось это сделать?

— Очень просто. Он был в равной степени удивлен и обрадован, когда увидел на аэродроме знакомый истребитель. Когда же он узнал, что вы находитесь в самолете, его радость превзошла все границы. И тогда ребята втащили его в кабину и взлетели. Если верить древним сказаниям, таков лучший способ заполучить желанную женщину. Уговоры, хитрость и наконец сила.

Автомобиль промчался мимо королевского замка и Министерства связи, затем миновал здания Комитета коалиционных партий и Министерства внутренних дел.

— Конечно, если бы заглянуть туда, мы нашли бы ответы на все наши вопросы, — заметил врач. — Но так быстрее.

В холодном вечернем свете огромные здания казались причудливым нагромождением камней. Йенсен направил машину в туннель, ведущий на юг.

— Конечно, полиция нужна, — продолжал врач как ни в чем не бывало, — но наша полиция всегда была слугой капитала и высшего чиновничества. В ней слишком сильны буржуазные идеалы, чтобы ее можно было перестроить. То же относится и к армии. А нам нужна социалистическая полиция и социалистическая армия, поэтому старый аппарат насилия надо уничтожить и на его месте создать нечто принципиально иное. Вот почему вы мне не нравитесь. Из принципиальных соображений.

Йенсен, сжав губы, слушал монолог врача.

— Когда насквозь прогнившие полиция и армия по той или иной причине перестают выполнять свои функции, создается положение, которое профессионалы называют революционной ситуацией. И вот теперь кто-то оказал нам большую услугу, устранив армию и полицию. Очевидно, это произошло ненамеренно, да и все то, что этому предшествовало, было ужасным. Недаром даже те из нас — а таких было немного, — кто стремился к скорейшему созданию революционной ситуации, содрогнулись.

Неожиданно врач хлопнул Йенсена по плечу.

— Послушайте, Йенсен, вы остались совсем один. Понимаете? Единственный полицейский в стране.

— Да.

— Это ваша последняя возможность, Йенсен. Я готов пойти вам навстречу. Если вам что-нибудь еще непонятно, а я могу вам помочь — к вашим услугам. Спрашивайте!

Йенсен молчал.

— Ну, спрашивайте же, Йенсен. В крайнем случае я могу подтвердить часть ваших догадок.

— Догадок?

— Или выводов, если хотите.

— Болезнь… — начал Йенсен.

— Что вас интересует?

— Она смертельна?

— Да.

— Существует ли какой-нибудь способ поддерживать жизнь больного?

— Да.

— Переливание крови?

— Да.

— На какое время?

— Трудно сказать. Но это непродолжительная отсрочка.

— Вам удалось установить, как протекает болезнь? С медицинской точки зрения?

— В принципе да. У нее несколько симптомов.

— Вы можете их перечислить?

— Начальный симптом — полное отсутствие психологического торможения. Болезнь поражает центральную и симпатическую нервную систему, действует на мозг. Если хотите, речь идет о своего рода стимулирующем действии.

— Отсюда повышенное половое влечение?

— Да. Впрочем, это в большей степени зависит от снятия торможений, нежели от стимулирующего действия на нервную систему и мозг. Под влиянием среды и уродливого воспитания люди подавляют в себе чувства. Результаты поразительные! Вам не приходилось участвовать в секретном исследовании половой жизни населения, которое проводилось несколько лет назад?

— Нет.

— Удручающая картина. Супруги месяцами не имеют близости. Исследование было вызвано резким сокращением рождаемости. По-видимому, правительство было удовлетворено его результатами. И никому в голову не пришло поинтересоваться, почему все-таки люди не хотят иметь детей. А тем, кто задавал такие вопросы, посоветовали держать язык за зубами.

Йенсен бесстрастно смотрел вперед. Он включил фары, и полосы яркого света исчезали в глубине туннеля.