Читаем без скачивания Хроники блокадного города - Хабиб Ахмад-заде
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я вновь отправился к дому. На этот раз мне пришлось самому развязать провода. Нужна была проволока, чтобы сделать с ее помощь растяжку. Воспользовавшись проволокой для сушки белья, я привязал гранату к дверному косяку. Потом вынул предохранитель, удерживая чеку, установил вместо него проволоку и отсчитал шаги: один, два, три, четыре. Точно четыре шага от двора до входной двери. Но что, если вор будет двигаться быстрее или медленнее?.. С девяностопроцентной уверенностью можно было сказать, что граната взорвется точно внутри двора в момент появления вора, и чем ближе он к ней окажется, тем больше осколков вопьется в его тело. Управившись, я побежал обратно. Продолжая размышлять о своем плане, я думал, что все было спланировано идеально. Этот дурень должен был развязать провода вокруг двери… заглянуть внутрь… толкнуть дверь или бросить ее на землю, зайти во двор – и взрыв, несильный по сравнению с оглушительными взрывами, которые день и ночь сотрясали город. Даже если кто-нибудь услышит этот взрыв в опустошенном городе, то не удосужится и взглянуть в его сторону. Одним словом, это была верная смерть. На полицию или скорую помощь можно было не надеяться. Даже если бедняга просто получит ранение и начнет звать на помощь, никто его не услышит, так что он обречен погибнуть от потери крови. Потом, если его обнаружат, то подумают, что во двор дома случайно попал небольшой снаряд и разорвал беднягу на части. Никто ничего даже не заподозрит. Однако подстраховаться было не лишним. Всегда может найтись какой-нибудь дотошный ищейка, который разглядит растяжку из проволоки, и тогда… Тогда он заподозрит что-то неладное, поэтому в момент взрыва мне следовало находиться в другом месте.
В ту же ночь, вернувшись на позицию, я сказал Касему:
– Мне надо завтра уехать в увольнительную. Засмеявшись, он ответил:
– Что это ты зачастил? Тебя ведь силой приходилось отправлять.
В первый раз я солгал Касему:
– Мать заболела. Хочу проведать.
На этом разговор был окончен.
Утром, когда Амир предложил отвезти меня на мотоцикле к седьмой остановке, я нарочно попросил его проехать по нашей улице. Мне хотелось убедиться, что прошлой ночью вор так и не приходил в дом и мой план с увольнительной был не напрасным.
Проехав мимо, я совершенно успокоился и, простившись с Амиром, сел в кузов пикапа и отправился в Махшахр[34]. По дороге нам попалось столько мошкары, что лобовое стекло полностью почернело, поэтому водитель два раза останавливался, чтобы его почистить. В Махшахре мне едва удалось купить билет на автобус.
По пути меня сморило от усталости, так что я уже ни о чем не думал. На заставе автобус остановился, и я проснулся. Мое уязвленное самолюбие понемногу успокаивалось. Мерзкий ворюга… Раздавшийся снаружи шум привлек мое внимание. Один из пассажиров о чем-то спорил с проверяющим. Рядом со мной сидел араб лет пятидесяти, который время от времени переговаривался с пассажирами на передних сиденьях и периодически наваливался на меня всем своим тяжелым телом. Я посмотрел на часы. Ай, часы Амира. Я совсем забыл вернуть их. Он ведь сам провожал меня, но так и не напомнил о часах.
Я взглянул на секундную стрелку: один, два, три, четыре – Амир. Вдруг я почувствовал тревогу. Надо было хотя бы Амиру все рассказать. Но зачем? Он же все-таки человек. Вдруг он захочет по дружбе зайти в дом своего товарища, который отправился в увольнительную, и для пущей уверенности решит дотронуться до двери и заденет гранату?.. От этой мысли я содрогнулся. Нет же. Наверняка, проезжая мимо на мотоцикле, он заметит, что дверь привязана проводами и стоит на месте, и уже не захочет ее трогать. Нет, и думать об этом нечего. К закату автобус приехал в гараж. Я вышел и медленно поплелся со своим рюкзаком в общежитие.
На лестнице я, как и прежде, встретился с соседями, которые принялись расспрашивать о моих делах. Все они хотели узнать, как обстоят дела на фронте. Часто повторялись одни и те же вопросы: когда следующее наступление и когда вообще закончится война? Однако я был погружен в свои мысли и отвечал неохотно.
Я зашел в нашу комнату. Мать расцеловала меня со слезами на глазах, сестра радовалась встрече, но отца, как всегда, не было. Он ездил по разным городам, зарабатывая на нужды семьи. Все это время я думал: сработала ли уже моя растяжка или нет?.. После ужина мать спросила у меня:
– Ты встретился с дядей?
– Где?
– В Абадане.
Я вскочил с места:
– В Абадане? Что он делает в Абадане?
– Поехал прошлой ночью. Сказал, что хочет привезти оставшиеся вещи.
– Да разве сейчас время для этого? – крайне взволнованно ответил я.
– А когда же еще? – удивленно спросила мать. – Рядом с ним освободилась комната. Место есть. Поехал привезти вещи.
– Он не собирался заехать в наш дом? – растерянно спросил я.
– Да хоть бы и собирался. Почем мне знать? Спроси чего полегче. Сынок, что с тобой сегодня? Не успел приехать, уже не в духе.
Мало я переживал за Амира, теперь еще пришлось волноваться за дядю. Неужели это он заходил в наш дом? Я совсем об этом не подумал. Теперь, если он придет и увидит дверь в таком виде, ему обязательно станет жалко, он захочет выполнить свой братский долг и привезти оставшиеся вещи своей сестры, тогда… Он подвинет дверь и один, два, три, четыре – дядя… Нет, нет. А если он все-таки пошел? Тогда уже никто не придет ему на помощь. Если он получил ранение, то истек кровью и уже скончался. Потом. Похороны и траур… Мать будет от горя бить себя в грудь, и мне придется под руки уводить ее от могилы. Не догадываясь ни о чем, она начнет проклинать убийцу: «Господи, пусть разорвет на части того, кто погубил моего неповинного брата. Господи, да чтобы его родители света белого не взвидели…»
Все будут
