Читаем без скачивания Литературная Газета 6294 ( № 39 2010) - Литературка Литературная Газета

Данью чеховскому году стал «Саквояж доктора Чехова», из которого молодой российский режиссёр Александр Назаренко извлёк Пенсне, Перо, Блокнот и Портмоне, чтобы затеять со зрителем не лишённый остроумия разговор о странностях любви.

Пространства реальные в отличие от математических практически не бывают идеально гладкими. Свои «горы» и «ущелья» возникли и на «ПостЕфремовском пространстве», но фестивалю удалось ещё раз продемонстрировать московской публике, что на российских театральных просторах происходит немало интересного.

Татьяна БУЛКИНА

ВМЕСТО ПОСЛЕСЛОВИЯ

Первый фестиваль мы устроили в 2002-м. После ухода отца из жизни мне всё время не давала покоя мысль: нельзя сидеть сложа руки, надо что-то делать. Что? Ответ был очевиден – фестиваль. Но не московский и не международный, а именно провинциальный. Я редактирую профессиональный театральный журнал «Страстной бульвар,10», выходящий под эгидой Союза театральных деятелей России. Журнал даёт очень ёмкую картину провинциальной театральной жизни. Москва не видит другого театра и не знает, чего она лишилась, с тех пор как стали невозможны регулярные гастроли.

Театральная жизнь в российской глубинке, как мне кажется, в большей степени, нежели столичная, даёт представление о том, что есть сегодня отечественный театр. Москва по целому ряду причин, в том числе и совершенно объективных, уже не очень российский город. Она живёт по законам европейского мегаполиса, и этим законам вынуждено подчиняться (или хотя бы учитывать) большинство столичных театров. Провинция живёт иначе. Не так стремительно, зато более раздумчиво. «По старинке» – в хорошем смысле этого слова. И различия между столичным и нестоличным бытием становятся всё более очевидными. Что, собственно, и подтвердил фестиваль, который мы провели в этом году.

Мы привезли шесть спектаклей. Не настаиваю, что лучшие, но дающие некий срез провинциальной театральной жизни. Очень бурной, являющей собой неостановимое движение, которое всегда олицетворял для меня папа. В глубинке жажда новизны, открытия новых тем даже сильнее, чем в столицах. При внимательном отношении местных властей театр становится площадкой для интереснейших экспериментов. В провинции до сих пор, несмотря ни на какие экономические и политические потрясения, сохранилась трепетная любовь публики к театру и искреннее уважение театра к своей публике.

Фестиваль показал, что «ПостЕфремовское театральное пространство» чувствует себя достаточно благополучно. Проблемы, безусловно, есть. Их много, они разного масштаба, но это не означает, что театр должен прекратить своё существование. Он не умер и, думается, не умрёт никогда, потому что по-прежнему остаётся самым современным из искусств.

Анастасия ЕФРЕМОВА

Прокомментировать>>>

Общая оценка: Оценить: 5,0 Проголосовало: 1 чел. 12345

Комментарии:

А народ был за красных

Дискуссия

А народ был за красных

ДОВОДЫ

Продолжаем разговор о непреодолённых причинах и неусвоенных уроках Гражданской войны, горячая фаза которой окончилась 90 лет назад.

Чем дальше отходят от нас те события, тем разноречивее трактовки. Помню, вскоре после развала СССР в Москве вышла брошюра эмигрантского издательства «Посев» под названием «Коммунистический режим и народное сопротивление в России 1917–1991».

Получается, «коммунистический режим» отдельно, а «народ» – отдельно. В данном случае «Посев» выразил распространённые тогда в эмиграции и более чем популярные в современной России умонастроения: все мы – исключительно потомки благородных дворян, верных присяге предков, и народ наш завсегда был за веру и царя, против супостатов-большевиков.

Кто ж тогда обеспечил победу большевиков, утверждал и удерживал тот самый «режим»? И кто боролся против него?

Посмотрим в глаза исторической правде – в конце 1917 года и в начале 1918-го борцов с большевизмом практически не было. Да, по призыву генералов Алексеева и Корнилова четыре тысячи офицеров со всей России приехали на Дон, к атаману Каледину. Но когда в Ростове и Новочеркасске начали формировать Добровольческую армию, в неё никто не вступил.

Воевать не хотел никто. Ни офицеры, ни казаки, ни – тем более – так называемая буржуазия.

«Положение наше безнадёжно. Население не только нас не поддерживает, но и настроено к нам враждебно. Сил у нас нет, и сопротивление бессмысленно… Хватит болтать! От болтовни Россия погибла!» – с горечью выкрикнул атаман Каледин на заседании Донского правительства. И застрелился.

Мемуары участников тех событий полны желчи, злости, разочарования:

«Напор большевиков сдерживали несколько сот офицеров и детей-юнкеров, гимназистов, кадет, а панели и кафе Ростова и Новочеркасска были полны молодыми, здоровыми офицерами, не поступавшими в армию, – писал генерал Деникин. – После взятия Ростова большевиками советский комендант Калюжный жаловался в Совете рабочих депутатов на страшное обременение работой: тысячи офицеров являлись к нему в управление с заявлениями, что они не были в Добровольческой армии… Так же было и в Новочеркасске. Донское офицерство уклонилось вовсе от борьбы».

Новочеркасск защищали 147 офицеров, юнкеров и гимназистов.

Что они могли сделать против экспедиционного корпуса из 10 тысяч красногвардейцев и солдат Петроградского гарнизона под командой Рудольфа Сиверса?

Но тут произошёл крутой поворот, практически и ставший началом полномасштабной Гражданской войны. В это время совершенно неожиданно рухнула советская власть от Волги до Тихого океана – восстал Чехословацкий корпус, растянувшийся по Транссибу через всю Россию. Чехи и словаки, воевавшие в Первую мировую войну на стороне России, Антанты против Германии, разумеется, не хотели встревать в российское междоусобие. Они хотели домой и ехали кружным путём, через Владивосток, – дорога в Европу была перекрыта германскими войсками. Что послужило детонатором? То ли ссора на Челябинском вокзале, после которой местные власти арестовали группу чехов, а их товарищи из эшелона пошли на штурм, освободили своих, заодно захватили городской арсенал с тысячами винтовок и пушками… То ли приказ Троцкого о разоружении корпуса… То ли был тайный приказ Антанты…

Полной ясности нет. Так или иначе, вспыхнул бикфордов шнур от Пензы до Владивостока. Вдруг оказалось, что вчера ещё всесильная советская власть висит на волоске. Самые робкие враги большевиков взбодрились и немедленно взялись за оружие, возникли антибольшевистские республики – от Уфимской Директории до Сибирской Директории. Войска подполковника Каппеля совместно с чехословаками взяли Казань – захватили золотой запас империи.

А на юге России Гражданскую войну спровоцировали сами же большевики. После кровавых расправ Сиверса в казачьих станицах и особенно после приказа Троцкого о расказачивании Дон восстал. Потрёпанную Добровольческую армию поддержало казачество, готовое сражаться против революционных мародёров и насильников.

Если посмотреть на карту военных действий 1919 года, то спасение правительства Ленина кажется чудом. Колчак в Уфе, Миллер в Архангельске, Юденич в Пскове, Деникин в Орле. Уже молебен в Москве был заказан… Большевики создавали подпольный Московский комитет партии и эвакуировали правительственные учреждения в Вологду.

Тем не менее советская власть выстояла. В течение месяцев всё изменилось. Такое невозможно без твёрдой опоры в массах, без яростной поддержки масс. Народ был за Советы.

За кого и почему ожесточённо сражалось большинство мужиков-крестьян, легко проследить по продвижению армии Деникина.

Украина восстала против красных, потому что они обманули – Украинский Совнарком отнятую у помещиков землю не отдал крестьянам, а национализировал в государственную собственность. Для мужиков неведомый Наркомзем оказался ничем не лучше помещиков. Мужики сели на тачанки. Но как только белые армии перешли тогдашнюю границу Украинской республики и вступили в пределы Российской республики, движение затормозилось. Во-первых, украинцам воевать на чужой территории за беляков было неинтересно. А самое главное, в России-то земля отдана крестьянам. Приход белых они расценили как попытку отобрать у них землю и отдать помещикам. Так что у Деникина на территории России в народе опоры не было. «Закон о земле», изданный Врангелем 25 мая 1920 года, по которому земля закрепляется в собственность крестьян, был уже запоздалым. К тому же раздавать крестьянам России землю, владея лишь Крымом…