Читаем без скачивания Книга Натаниэля - Полумрак

– Не очень-то много смысла, – сказала Четвёртая Тощая Корова, – вот в такой жизни, тут ты права.

– Ну теперь по крайней мере мне не страшно, что в моей жизни не было смысла. Я теперь знаю, что его и не могло быть! – воскликнула Четвёртая Тучная Корова. – Так что давай, приступай. Могло ведь быть намного хуже…

– Это как это? – спросила Четвёртая Тощая Корова, делая нерешительный шаг вперёд.

– Ну я могла, как ты и говорила, рожать весь сон семь живых и семь мёртвых телят. Это было бы ужасно. Слишком много грязи и боли на то же количество смысла. С чего начнёшь? Бедро, горло? Нет, мне абсолютно всё равно, как удобнее тебе.

CI

Натаниэль подал знак.

– С Воскрешеньем Тебя, с Воскрешеньем Тебя, с Воскрешеньем, о Боже, с Воскрешеньем Тебя! – запели чрезвычайно неровным хором сонмы душ.

Натаниэль сдёрнул с кулича полотенце и, шагнув вперёд, низко поклонился.

– Добро пожаловать домой! – воскликнул он. – Мы тебя ждали.

Господь посмотрел на него устало и кивнул.

– Я Сам Себя ждал. С нетерпением. – сказал Он. – Который тут Спартак?

Одна из душ подняла руку.

– Пойди сюда. – сказал Господь. – Смелее.

Спартак подошёл. Господь пожал ему руку.

– Как Я тебя понимаю. – сказал Он Спартаку. – Так. А теперь вы двое. – сказал Он Натаниэлю. – Там теперь вместо этих ваших мрачных пещер такой туннель. И в конце свет. Возьмите чё надо в аду и поштукатурьте. Лифт, кстати, уже сломали.

Натаниэль вздохнул.

– Мы тут Тебе праздник подготовили. – сказал он. – На вот, надень.

Господь повертел в руках весёлый колпачок.

– Надо же, даже крестиком украсили. – сказал Он задумчиво. – Нет, такую пускай епископы носят. Да, кстати, все, это Праведный Разбойник, Праведный Разбойник – это все.

– Здрассь. – сказал Праведный Разбойник.

– О, Нечистый, хочешь прикол? – хихикнул Господь. – Дай руку.

– Опяяять… – застонал Праведный Разбойник.

– Да ладно, дай руку. – сказал Господь.

Они с Праведным Разбойником пожали друг другу руки.

– Гляди! – сказал Господь, вставляя палец насквозь через обе ладони. – Смешно, правда?

Натаниэль покачал головой.

– Не особенно.

– Ладно. – Господь отщипнул кусочек кулича и сунул в рот. – Я пошёл спать. Не будите Меня… ну… три дня. Если кто будет спрашивать, Я в аду.

– Зачем в аду?

– Скажешь, что разбираю инструменты. Да ладно, всё равно никто не спросит. Я кстати заказал верстак по каталогу. Новая модель, со всеми улучшениями. Всё, до после-после-послезавтра.

– После-послезавтра. – поправил Натаниэль машинально. – Эй, погоди, Ты не можешь просто завалиться спать! Тут же торт ещё, мы пунш сварили… Ребята старались…

– Почему не могу? – удивился Господь. – Я могу Всё. Я Всемогущий. Кушайте сами. Развлекайтесь. А я – спать. Верстак привезут – не трогать!

CII

– Значит так, – сказал Иисус, окидывая апостолов суровым взглядом, – Я – Альфа и Омега. Всем понятно? Вот ты, – сказал Он, наставляя палец на Петра, – будешь Бета. Ты – Гамма. Ты – Пи…

– Я не хочу быть Пи! – воскликнул Павел. – Я хочу быть Дельта.

– Будешь Пи. – сказал Иисус коротко. – Только не спорить.

– А я кто буду, Иисус? – спросил Иоанн кротко.

– Никаких имён! Я же сказал, называй меня Альфа! Или Омега. – воскликнул Иисус. – А ты – мистер Дзета.

– А почему у Тебя два имени, а у нас всех только по одному? – поинтересовался Пётр. – Вроде букв должно на всех хватить, если по две. И даже останется одна.

– Так мне тут! – сказал Иисус. – Либо мы будем делать то, что говорю Я, либо мы будем делать всё неправильно.

– По-моему халдей отхлёбывает из каждого стакана, – прошептал Иуда, – глядите – вот вино на стенке.

– На моём нет… – сказал Фома, разглядывая бокал.

– Так ты ж воду пьёшь… – прошептал Иуда. – А я филадельфийское вино.

– Закончили? – спросил Иисус. – Ты будешь Пси, а ты Фи.

CIII

– Не знаю, – сказал Иоанн, флегматично потягивая вино с водой, – я лично никаких разбойников вообще не видел…

– Это потому что тебя там не было! – воскликнул Лука.

– Ну мало ли, – сказал Иоанн, – меня много где не было, и что?

– Я тебе серьёзно говорю, они Его поносили! – воскликнул Матфей. – Кричали «что же Ты, сойди с креста, и нас заодно сними»…

– Интриги нет, – сказал Лука задумчиво, – давайте лучше так. Один Его поносит, говорит ему всяческие гадкости, а второй внезапно во всём кается, говорит что-нибудь значительное и умирает спасённым.

– Слушай, ты чё, женский роман пишешь? – воскликнул Марк. – Чего такого может сказать разбойник, тем более прибитый гвоздями? Просто – разбойники. Это часть пророчества. Они не должны что-то говорить, это нехарактерно для разбойников, понимаешь? Целостности характера не будет.

– Мы так никогда не закончим, – сказал Иоанн, – давайте уже что-нибудь решим, а?

– Он может сказать, что недостоин, – не сдавался Лука, – что его распяли за дело, а Учителя – просто так, поэтому все люди сволочи.

– Странное у тебя понятие о значительном! – ухмыльнулся Матфей.

– Но он же тогда перестанет быть беззаконником! – покачал головой Марк. – И пророчество портится.

– А мне нравится идея, – сказал Иоанн, – почему нет-то? Кто-нибудь его имя записал?

– Чьё?

– Ну разбойника, чьё.

– Марк записывал! – сказал Матфей. – Марк, ты имена записал?

– Да я вообще отошёл как раз! – воскликнул Марк. – Я не слышал, что они говорили.

– Ну а чё ты тогда споришь?! – воскликнул Лука.

– А почему ты сам-то не записывал? – воскликнул Марк.

– У меня грифель сломался! – сказал Лука. – Вот, видишь?

Лука вытащил два обломка грифеля и продемонстрировал их апостолам.

– И что?! – воскликнул Марк. – Что, сломанным грифелем писать нельзя?! Это чёртов уголь, он пишет всегда! Ты просто хотел у меня сдуть, как всегда!

– Ну как наша группа мозгового штурма? – спросил Пётр, входя в помещение. – Вы скоро, нет?

– Согласовываем детали! – сказал Иоанн, лучезарно улыбаясь. – Мы уже в самом конце.

– Красок не забудьте дать! – сказал Пётр. – Ярче, выпуклее. Давайте, заканчивайте скорее.

Он вышел. Четверо апостолов вздохнули.

– Все нас учить будут… – пробормотал Марк.

– По сравнению с ним даже Лука писать умеет… – сказал Матфей.

– Несмотря на последнее замечание, – сказал Лука, надувшись, – я с вами согласен.

– Ребята, давайте правда заканчивать, а? – сказал Иоанн. – Время позднее. Мы уже два часа на это потратили.

– Ну извините, что не леплю абы как! – воскликнул Лука.

– Да, ты лепишь не абы как, а с особым умением… – сказал задумчиво Матфей.

– Да, это чё-то вроде таланта, – подтвердил Марк, – особого, извращённого, но таланта. Лука, ты уже вычеркнул щенков и котят?

– Не понимаю, чем вам не нравятся щенята и котята, – сказал Лука, – они символизируют Его добродушие.

– Не шлялись за Ним щенки! – взорвался Марк. – И Он не подпевал по утрам маленьким синим птичкам! Он не называл римлян «голубчиками»!

– Ну извините, – сказал Лука, – что пытаюсь писать хорошо.

Иоанн покачал головой.

– Если сейчас уважаемый Марк перестанет душить уважаемого Луку, давайте попытаемся закончить? Знаете, в отличие от вас у меня есть ещё и личная жизнь!

CIV

– Ну может быть, – сказал Одиссей задумчиво, – сейчас это и кажется хорошей идеей. Понимаешь, песочек, ветерок шевелит волосы, в отдаленье сверкают костры лагеря… Но внутри-то этой штуки будет тесно и душно…

– В тебе погиб плохой поэт. – сказал Натаниэль. – Сколько вы тут уже торчите?

– Ну… – протянул Одиссей, кончиком меча рисуя что-то на песке. – Десять лет, наверное?

– Ну вот видишь. – сказал Натаниэль. – Самое время заключать мир. Что такое несколько часов духоты против десяти лет. Нет, разумеется, чем больше пройдет времени, тем прекраснее станет Елена… И сына тебе воспитывать не придётся, вернёшься как раз к внукам…

Одиссей вздохнул.

– Ну из чего мы его сделаем-то, а? – сказал он задумчиво. – Просто возможностей таких у нас нет.

– Это мелочи. – сказал Натаниэль. – Главное принцип. Вы залезаете внутрь, они его ввозят в город, вы выскакиваете с криком «Сюрприз!»

– А они нас не перебьют там же? – спросил Одиссей.

– Зачем?! Объясните, что пришли с миром. Выпьете и все вместе его съедите.

– Нет, погоди, – сказал Одиссей, – это совсем не мелочи. Чтобы сделать такой большой торт, нужно до чёрта много муки, яиц, сахара… всей этой ерунды. И большая такая печь. И чем мы будем взбивать крем?

Натаниэль закатил глаза.

– Тоже мне, хитрейший из людей. Я тебе дал основу, а ты дальше думай сам! Тебе что тут, не надоело?