Читаем без скачивания Увези меня на лимузине! - Анна Ольховская

В нем, в монолите, появились поначалу совсем крохотные, едва заметные трещинки, которые разрастались все больше, становились все шире по мере обретения Алексеем себя.

Надо отдать должное старому прохиндею Аркадию Натановичу, специалистом он оказался превосходным. Разработанная им методика реабилитации пациента, многократно усиленная фанатичной упертостью этого пациента, давала впечатляющие результаты.

Двигался теперь Алексей вполне уверенно, его не шатало и не трясло. Координация улучшилась настолько, что он уже мог удерживать в руках карандаш и даже выводить каракули, отдаленно напоминающие буквы. С речью было похуже, но динамика радостно пританцовывала и там.

Мычание постепенно распалось на отдельные звуки, в которых иногда узнавались слоги. Майоров часами повторял упражнения для развития речи, пока связки не объявляли забастовку. Но желание говорить, говорить четко и внятно, могло сравниться только с желанием лично набить морду господину Голубовскому.

Оба желания, объединившись, не давали Алексею ни минуты отдыха. Практически все время бодрствования было отдано войне с реальностью. И небольшие развлечения являлись жизненно необходимыми.

Поэтому и устраивал Майоров шоу во время сеансов страсти Ирины. Если честно, теперь Алексей с недоумением пытался понять, как он мог после зайцерыба позариться на ЭТО? Понимание отрицательно трясло головой и дрожало от омерзения. Да-а-а, год назад Алексей Майоров, по-видимому, страдал водянкой головного мозга.

Вот и получи. Расхлебывай теперь цистерну дерьма чайной ложкой.

Развлечения закончились печально. А ведь доктор обещал в июле связаться с кем-нибудь из друзей Алексея, поскольку теперь был совершенно уверен в положительном результате. Тянуть дальше было опасно для мешка денег от Майорова.

Но после слов Гнуса Аркадий Натанович вряд ли решится на подобный поступок. И пусть даже вероятность выполнения угрозы была ничтожно мала, поскольку Алексей совершенно точно знал – генерал Левандовский разговоры разговаривать не будет. Он просто явится сюда в сопровождении скромного автобусика с зашторенными окнами, из которого черным горохом выкатится спецназ. И дальнейшее существование сладкой парочки будет простым и безыскусным, но очень и очень насыщенным, времени на бесчинства не останется. Оба получат личную опеку генерала, как получили ее в свое время супруги Кармановы, и выбраться на свободу раньше срока им не удастся.

Но в этом был уверен Алексей, угостить же своей уверенностью Надельсона ему так и не удалось.

И рассчитывать теперь Майоров мог только на себя, хотя прощальный подарок Аркадия Натановича ему очень пригодился.

Доктору удалось все же убедить господ Гнусов, что экспериментировать с искусственным оплодотворением не стоит. И это избавило (пока, во всяком случае) Алексея от унизительнейшей процедуры, избежать которой не удалось бы никак, а тем более нацепив опротивевший до рвоты имидж кабачка. Или тыквы. Кому что больше по душе. Главное, чтобы большое было и с семечками внутри.

А Ирина решила в последний раз запечатлеть себя в памяти людской как жену Алексея Майорова, имеющую все права как на собственно Алексея, так и на его собственность. Для этого было выбрано популярное и солидное издание – журнал «Караван историй», статья в котором могла стать довольно внушительным камешком на весах Фемиды. А в том, что судебное разбирательство по делу о наследстве неизбежно, ни Ирина, ни Андрей не сомневались ни минуты.

Продав очередное украшение Анны, мадам Гайдамак договорилась с журналом о большой иллюстрированной статье. И приступила к подготовке материала, то есть Алексея Майорова, для этой статьи.

Для чего пригласила тренера, задачей которого была прекрасная физическая форма Алексея. Умственная Ирину волновала постольку поскольку. На время интервью постольку надо совсем чуть-чуть, граммов сто. Лишь бы слюни не пускал и делал то, что скажут. А поскольку будет позже.

В том, что будет, Ирина не сомневалась. Другого решения задача не имела. Потрачено уже столько сил, средств, времени, и – сдаться?!! Нет уж, дудки. Полено, он же Алексей Майоров, пусть до жути медленно, но идет на поправку. Цацок его бывшей жены осталось вполне достаточно, надо только запастись терпением.

А статья эта будет последней оплаченной. Больше Ирина тратиться на пиар не желала, материала накопилось более чем достаточно. Нет, если кто-то из журналистов сам захочет взять интервью либо сделать фотки – всегда пожалуйста, но собственные (вернее, Алексеевы, что, в принципе, одно и то же) деньги на это расходовать глупо. Все силы – на осуществление главной задачи.

Приезд журналиста был намечен на середину июля, сама статья должна была выйти в октябрьском номере. Сроки Ирину поначалу вполне устраивали, но потом она вспомнила все про тех же, набивших оскомину, друзей-приятелей Майорова, с уродским упорством достававших ее звонками, и оплатила срочный выход статьи. Пусть почитают, успокоятся и хоть на время оставят ее в покое.

Тренер гонял Алексея до седьмого, иногда даже до восьмого, пота. Сам же Алексей тоже готовился к интервью. Он понимал, что рискует, дико рискует, но это был единственный шанс подать весточку на волю. Ну не убьют же они своего золотого тельца?

И Майоров часами занимался, стараясь сложить слоги в слова. В четкие, ясные слова, произнесенные внятно и разборчиво. Хотелось сказать многое, но… желание слиться в экстазе с возможностями пока не спешило, и Алексей, выбрав три слова, сосредоточил все свои силы на них. И рвал, рвал связки до хрипа.

Погода в день интервью выдалась образцово-глянцевой: небо умылось синевой, солнце протерло себя тряпочкой, листва соревновалась с травой за право называться самой зеленой. Создавалось впечатление, что природа, которой по рангу положено фанатеть от журнала «Растениеводство», предпочитает гламурное чтиво.

В общем, все было до тошноты красиво, что совершенно не соответствовало настроению Алексея, и его терзало и мучило почесухой желание заказать на соседней свиноферме машину навоза и вывернуть ее прямо посреди идеально выстриженной лужайки, чтобы ажурная свежепостроенная беседка брезгливо вздернула деревянный подол и завизжала.

Но пришлось плохо вылепленным истуканом сидеть на пластиковом кресле в этой самой беседке. Нервная почесуха не прекращалась, а возможно, это была аллергия на удушливо-приторные духи Ирины.

Мадам Гайдамак, с раннего утра зависавшая в салоне красоты, деньги потратила зря. Хотя ей самой так не казалось, она периодически вытаскивала из сумочки зеркало и любовалась изображением.

– Ну, и где твой журналюга? – Андрей вытащил очередную сигарету из практически пустой уже пачки и раздраженно защелкал зажигалкой. – Договаривались на два часа, а уже почти три!

– Не нервничай, Андрюша, – Ирина мизинцем поправила ресничку, – он же звонил, предупредил, что слегка задержится.

– Ни фига же себе «слегка»!

– Ты лучше иди-ка в дом. Забыл, что в розыске? Решил в журнале засветиться?

– Ай, успею еще насидеться! – отмахнулся Гнус. – Ворота все равно закрыты, они посигналят – я и пойду.

Словно издеваясь, за оградой заквакал автомобильный сигнал. Голубовский торопливо затоптал окурок в пепельнице, тихо дремавшей на пластиковой спине стола, и вскочил с кресла.

– Эй, пепельницу-то забери! – зашипела боевая подруга, цепляя на лицо ослепительную, по ее мнению, улыбку. – Я же не курю, этот – сейчас тоже.

Кстати, единственным положительным последствием аварии стало отсутствие тяги к табаку. Видимо, оказался поврежден и участок мозга, отвечавший за никотиновую зависимость, и теперь сигаретный дым раздражал Майорова неимоверно.

Он остался сидеть на месте, безразлично глядя на приближавшегося мужчину. Лицо журналиста показалось Алексею смутно знакомым, кажется, когда-то он уже брал у Майорова интервью.

И сейчас корреспондент не смог полностью контролировать свои эмоции, рассмотрев сидевшего в кресле человека. Разница, с телеэкранов выглядевшая не такой уж большой, в жизни оказалась просто шокирующей. Журналист запомнил Майорова как умного, ироничного собеседника, чья внешность вызывала зубовный скрежет у многих его ровесников. Сильное, тренированное тело, свежий цвет лица, белоснежная улыбка, длинные ухоженные волосы, собранные в хвост, – певец выглядел гораздо моложе своего реального возраста.

Сейчас же в кресле сидел почти старик. Неровно отросшие после операции пряди волос, одутловатое бледное лицо, мешки под глазами, тусклый безразличный взгляд.

На миг журналисту показалось, что Алексею Майорову лучше было погибнуть в той автокатастрофе, чем стать таким…

Но только на миг.

А потом на первый план, оттолкнув в сторону слабонервных хлюпиков, вышли профессиональные навыки.

И следом пошел процесс.