Читаем без скачивания Всем смертям назло - Вадим Давыдов

– Это какая-то новая христианская ересь?

– Это я постепенно превращаюсь в домашнего попугайчика.

Наблюдая за тем, с каким удовольствием Рэйчел оглядывается вокруг, Гурьев со вздохом констатировал:

– В клетке, разумеется, скучно. А тут тебе нравится.

– Мне всегда тут нравилось, – живо откликнулась она. – Ты же знаешь, правда? Я в самом деле соскучилась по Лондону. Ну, немножко…

– Хорошо, – он снова вздохнул. – Я куплю этот отель.

– Что?! – Рэйчел чуть не выронила вилку. – Господи, Джейк, ты просто сошёл с ума!

– Отчего же, – спокойно парировал Гурьев. – Мне нужна штаб-квартира в центре Лондона, где я могу не бояться никого и ничего. Отель такого класса как раз подойдёт.

– Джейк, – Рэйчел вздохнула, укоризненно покачала головой и, улыбаясь, погладила его по руке. – Джейк, милый…

– Что?

– У тебя такие глаза, – опять вздохнула она.

– Какие?

– Как будто ты сейчас выстрелишь ими, Джейк. Разве можно так смотреть на людей? Люди ведь не виноваты. Они просто пугаются. Они же не знают, почему.

– Ты ведь не боишься.

– На меня ты смотришь совсем по-другому, – она положила ладонь Гурьеву на колено и больше уже не убирала её.

– Ну, вот, – он улыбнулся. Если бы он мог просидеть так всю жизнь, глядя в её лицо, чувствуя тепло её руки через тонкую шерсть костюма и невесомый шёлк перчатки. Но он не мог. Господи. Рэйчел. – Вовсе не страшно.

– Это ужасно. Ты не можешь расслабиться ни на секунду.

– Это не так, – Гурьев посмотрел на неё, и глаза у него действительно переменились мгновенно. Кажется, даже цвет изменился. – Ты же знаешь, Рэйчел. Воин Пути не может распускать нюни. Нужно всегда быть готовым к бою. Каждый миг.

– Но здесь не Москва, Джейк. Это Лондон, здесь никто никого не трогает!

– Ошибаешься, моя девочка, – улыбка Гурьева превратилась в усмешку. – Ничего. Скоро ты сама всё увидишь.

– Что ты уже опять решил? – Рэйчел улыбнулась.

– Мы не так уж часто выходим на поверхность. Помнишь?

– Помню. И понимаю – ты приурочил это к очередному мероприятию, – кивнула Рэйчел. – Или приурочил мероприятие к этому, что, собственно говоря, одно и то же, особенно в твоём исполнении. Но мне всё равно, потому что я вижу, как на нас смотрят и как тебе это нравится, Джейк.

– Ты считаешь, это заметно? – нахмурился Гурьев.

– Не волнуйся, – хихикнула Рэйчел. – Это вижу только я. Все остальные видят сухопутный дредноут, готовый вот-вот обрушиться им на головы.

– Это ещё хуже, чем я предполагал, – не на шутку расстроился Гурьев. – Почему ты молчала?!

– Я думала, тебе это необходимо, – удивилась Рэйчел. – Честно говоря, я в последнее время привыкла находиться внутри сухопутного дредноута, в окружении команды сумасшедших головорезов, которые готовы превратить в пар любого, кто только осмелится посмотреть косо в мою сторону. И, говоря столь же честно, это мне надоело, потому что это…

– Немыслимо, – Гурьев наклонил голову к левому плечу.

– Именно так, – отрезала Рэйчел.

– Ну, тогда, вероятно, наступило время сменить тактику, – решил Гурьев, принимая вертикальное положение – как всегда, до такой степени стремительно, что у Рэйчел засосало под ложечкой – и протягивая ей руку. – Больше того, мы сделаем это прямо сейчас.

– Куда ты меня тащишь?! – беря его под локоть и с тревогой заглядывая в лицо, требовательно спросила Рэйчел. – И зачем?

– Сначала – «зачем». Затем, что пора заставить эту шушеру как следует всполошиться. Поэтому мы едем в «Бристольский кредит».

– Что?!?

– Я хочу открыть там счёт.

– О, Боже…

Они сели в автомобиль. Осоргин повернулся и, с удовольствием отметив, что встревоженная и влюблённая графиня Дэйнборо совершенно ошеломляюще восхитительно выглядит, с широченной улыбкой спросил:

– Куда, Яков Кириллович? – несмотря на многократные толстые намёки Гурьева на то, что пора и честь знать, Осоргин никому не желал и не собирался уступать обязанность, она же почётное право, возить главнокомандующего.

– Почему бы вам, Вадим Викентьевич, хотя бы разочек, для разнообразия, не спросить меня?! – прорычала Рэйчел. – Почему всегда только – «Яков Кириллович»?!

– Ты предъявляешь права на моих подчинённых, Рэйчел? – приподнял Гурьев правую бровь. – Это чревато последствиями.

– Ты что, угрожаешь мне?!

– Предупреждаю, – подозрительно кротким голосом произнёс Гурьев. – Права совершенно неразделимы с обязанностями, миледи.

– Я знаю!

– Отлично, – рявкнул Гурьев, обращая к ней смеющееся лицо. – Капитан, отвернитесь!!!

Когда воздух в лёгких закончился, Рэйчел с сожалением оторвалась от его губ, и, задыхаясь, проговорила:

– Если ты думаешь, что это может…

– А это?!

Осоргин, мужественно сражаясь с желанием взглянуть в зеркало заднего вида, понял, что продолжает улыбаться, закрыл глаза и принялся медленно считать про себя. Наконец, моряк услышал ласковый, немного дрожащий голос Рэйчел:

– Поезжайте, куда он скажет, Вадим Викентьевич. Только, ради Бога, не слишком быстро.

– Слушаюсь, ваше сиятельство, – ехидно осклабился кавторанг.

– Отвезите нас в «Бристольский кредит», – Осоргину показалось, что голос Гурьева звучит тоже как-то странно. – Потом отправляйтесь в «Морнинг Сан» и скажите редактору, что я приглашаю его на выдающийся, свинский скандал. После этого возвращайтесь и ждите нас у банковского подъезда. Будьте готовы в любой момент сорваться с места и прикиньте маршрут, чтобы быстро и незаметно выехать из города.

– Обижаете, Яков Кириллович. Всё давно просчитано и расписано.

– Вопросы?

– Никак нет. Разрешите исполнять?

– Исполняйте.

– Обещай мне, что всегда будешь так поступать со мной, когда я начинаю тебе возражать, – пробормотала Рэйчел, кладя Гурьеву голову на плечо и чувствуя себя самой умиротворённой и счастливой женщиной на свете – больше, чем когда-либо прежде. – Господи, Джейк, если бы ты знал…

– Я знаю.

– Что?!

Вместо ответа Гурьев снова закрыл ей рот поцелуем.

Лондон. Сентябрь 1934 г.

Усадив Рэйчел в кресло, Гурьев уселся перед предупредительно улыбающимся банковским клерком и оперся сцепленными в замок ладонями на «трость»:

– Говорят, у вашего банка какие-то проблемы?

Улыбка служащего сбилась с крещендо:

– Простите, сэр. Боюсь, я не совсем понимаю, о чём вы говорите. Наш банк имеет превосходную репута…

– А, перестаньте, – мерзко хохотнул Гурьев и сально подмигнул служащему. – Весь город только и твердит – у вас крупные неприятности. Вот, однако, графиня, – Гурьев небрежно ткнул подбородком в сторону Рэйчел, и она, хотя и абсолютно точно знала – Гурьев лицедействует, с ужасом поняла: не ведай она заранее о спектакле, ей не составило бы никакого труда поверить в его искренность. – Графиня Дэйнборо рекомендует мне открыть счёт именно тут. Правда, по словам самой леди Рэйчел, она ничего не смыслит в денежных вопросах. Поэтому я хотел бы встретиться с тем человеком, который ведёт дела графини, чтобы убедиться в вашей надёжности. Позовите-ка его сюда.

– Я… Я прошу прощения, сэр, – пролепетал клерк. – Кажется, вы хотели открыть текущий…

– Хотел, – оборвал его Гурьев, – и пока продолжаю хотеть. А теперь оторвите задницу от стула и сделайте, что вам говорят, ибо когда встану я, у вас немедленно начнутся неприятности, даже если вы ручаетесь, будто пока их у вас нет.

– Я не могу припомнить, чтобы наш банк когда-нибудь занимался делами графини Дэйнборо, сэр, – проблеял клерк, покрываясь мелкими пупырышками. – Я…

– По-вашему, я выдумываю?!? – взревел Гурьев.

– О, нет, сэр, вы меня не так по…

– Да всё я прекрасно понял, – оборвал клерка Гурьев. – Вы, наверное, недавно тут работаете. Не могу поверить, что существует другая причина, по которой вам не известны такие тривиальные сведения. Какого чёрта вы притащили меня сюда, миледи? Да тут правая рука не знает, что делает левая!

С удовлетворением отметив, что и служащие, и посетители уже начали коситься в их сторону, Гурьев, демонстративно утратив интерес к служащему, лучезарно улыбнулся Рэйчел и ткнул «тростью» в сторону одного из полотен, украшавшего стену за спиной клерка, при этом умудрившись чуть не вышибить едва успевшему отшатнуться бедняге глаз:

– А это что? Одна из тех картинок, которые они забрали у вас под залог поместья, леди Рэйчел? Неудивительно, почему у них такие неприятности. Только полный идиот может предпочесть какую-то размалёванную холстину недвижимости. Хорошо, им ещё не пришло в голову оклеить стены ассигнациями!

– А мне всегда казалось, что это настоящий Вермеер, – захлопала ресницами Рэйчел.

– Ха! – насмешливо рявкнул Гурьев, глядя на совершенно обезумевшего клерка с чувством такого бесконечного и пренебрежительного превосходства, что Рэйчел поспешно отвела глаза, чтобы не расхохотаться. – Если вам, графиня, удалось так легко облапошить этих простаков, ничего не смыслящих в искусстве, не надейтесь, будто у вас получится проделать это со мной! Какой же это, к чёртовой матери, Вермеер!? Разве Вермеер когда-нибудь употреблял такой охристый оттенок в терракоте?! А тени! Вы только посмотрите на тени – да Вермеер отдубасил бы меня мольбертом, посмей я утверждать, будто эта жалкая мазня – его работа!