Читаем без скачивания Русские легенды и предания - Медведев Юрий Михайлович

Поднял витязя с земли сырой Сила-богатырь, обнялись они, как братья, и поехали во дворец. Вышла к ним с мамками-няньками Царь-девица и молвит:

— Хорошее начало полдела откачало. Спасибо, Сила-богатырь, что брата моего, Булата-царевича, пощадил. Теперь добудь мне из владений царя Змееглава, с его Хрустальной горы, звонкоголосую Жар-птицу, а там честным пирком да за свадебку.

До самого захода солнечного думал богатырь, как раздобыть Жар-птицу с неведомой Хрустальной горы, но так ничего и не придумал. Сидит невесел, ниже плеч буйную голову повесил. Тут подходит к нему Булат-богатырь и говорит:

— Не печалься, добудем Жар-птицу. Полетели к нашей старшей сестре.

Привел он Силу-богатыря во чисто поле, кликнул тучу грозовую-громовую.

Прилетела туча, опустилась на траву, обернулась птицею, подсадила богатыря верхом. Поднялась туча-птица над ручьями-долинами, и вот слышит Сила-богатырь голос:

— Как подлетим к горе Хрустальной, ты уж не зевай, сразу хватай Жар-птицу. Промедлишь — погибнем оба, ведь сила моя на горе быстро истощится.

Наконец показалась впереди Хрустальная гора — вся светом сияет. Внизу всякие ехидны, оборотни и драконы ее охраняют да косточки белеются тех несчастных, кто пытался Жар-птицу добыть. А наверху цветет райский сад. В нем-то и сидит в клетке златой огнеперая птица, распевает песни сладкозвучные.

Опустилась на сад с высоты туча-птица, дождь с громом и молнией из себя исторгая. Схватил богатырь клетку с Жар-птицей, взвилась туча-птица в поднебесные выси и полетели они к Царь-девице красе, золотой косе. И начался вскоре свадебный пир, да такой, что ни в сказке сказать, ни пером описать.

В древности облакопрогонниками назывались колдуны и колдуньи, обладавшие особенной чародейной силою: они умели воздействовать на погоду, изменять направление ветров, усмирять вихри, разгонять облака, а то и обращать их птицами. Однако при надобности те же чародеи гнали полчища дождевых и снеговых туч на поля, поливая их… В народе к облакопрогонникам относились со страхом и почтением.

ОЗЕМ и СУМЕРЛА

С того свету

Был на прииске серебряном один молодой рудознатец. Прохором его звали. И страсть как любил он дичину и зверя стрелять в Змеиных горах — они за прииском аж до небес взлетали вершинами! Вот как-то раз идет Прохор на закате солнечном по ущелью с ружьишком, глядь — орел летит с добычей в когтях: то ли ягненок с руном золотистым, то ли зверь какой неведомый.

Прицелился Прошка и хоть не попал, но так напутал орла, что тот добычу выпустил из когтей, а сам упорхнул. Подбежал парень к добыче орлиной — да так и ахнул. Лежит на траве непомерно большой золотистый крот и кровью истекает. Нарвал Прошка тысячелистника, приложил к ранам зверька да завернул его в свою рубаху. Потом положил в котомку и зашагал на прииск. Однако путь был долог, застигла парня в пути ночь. Прилег он под елью, и привиделся Прошке сон, будто просит крот золотой отнести его по восходе солнца обратно в то самое ущелье, где был он от орла спасен, а затем, обогнув Стриж-озеро, отыскать лаз в земле и тем лазом проникнуть в пещеру. Там крота якобы ждут-не дождутся отец с матерью, и они-то наградят Прохора Селиванова от всей души.

Делать нечего: рано поутру пустился он вверх, вверх по ущелью, к Стриж-озеру. Хоть не сразу, но лаз потайной отыскал, сделал по нему десяток шагов, пока не очутился в преогромнейшей пещере. Там все горело и сверкало от каменьев самоцветных, а на хрустальном троне, в одеяньях раззолоченных и самоцветных коронах сидели царь с царицею. Тут крот выскользнул из его рук — и преобразился в прекрасного царевича.

— Сколько раз мы, отец и мать твои, Озем и Сумерла, говорили тебе, неслуху: не покидай наших подземных владений, не выходи на белый свет — ни в обличье ящерицы, ни змеи, ни крота, — услышал Прохор голос царя. — Скажи еще спасибо своему спасителю-рудознатцу. А ты, Прохор Селиванов, подойди поближе… Какую награду желаешь унести отсюда?

Начал осматриваться Прохор, к стене подошел, золотишко самородное трогает размером с его кулак, на яхонты да рубины заглядывается. И видит: стоят идолы каменные в обличье людей. Всмотрелся — и онемел: да это ж его знакомцы с прииска! Окаменевшие! Вот Яшка Летягин, вот Анфим Поскребышев, Никита Анциферов. В разные годы пропали они в горах — и давно уж были оплаканы-отпеты родней.

— Ну, подыскал себе награду? — спросил царь Озем.

— Подыскал, — кивнул Прохор. — Коли будет на то воля твоя, оживи людишек рудничных и отпусти нас всех с миром.

И вот явилось чудо: ожили и Яшка, и Анфим, и Никита.

— Забирай своих людишек и прощай, — сказал Озем. — Только не обессудь: память у них о владеньях моих отшибется до скончания земного срока каждого.

Вернулся Прохор со товарищи на прииск — будто с того света привел оплаканных и отпетых! Начался, как водится, пир горой. Но на все вопросы, что да почему, молчали счастливчики, не знали, что ответить. Молчал и Прохор.

Озем и Сумерла — бог и богиня подземного царства. В глубоких, сумрачных провалах раскинулись их необозримые покои, в которых всегда темно, и только неисчислимые богатства недр озаряют их своим блеском: золотые и серебряные жилы, гроздья самоцветных камней, озера нефти — крови земли…

ОБОРОТЕНЬ

Собачья жизнь

Одна ведьма выдала дочку замуж за богатого молодца. Зажили хорошо, да одна беда — повадилась жена летать в трубу, как мать, да оборачиваться черной свиньей. Муж не потерпел да хорошенько поучил жену. Она пожаловалась матери. Теща разозлилась:

— Ах он такой-сякой! Вот я поучу его, как тебя уродовать! Приходи с ним в воскресенье в гости.

Пришли молодые, теща и плеснула в лицо парню квасу из кружки, он тотчас обернулся собакой и побежал невесть куда. Бегал, бегал, наконец прибился к мельнику и прожил у него три года. Мельник нахвалиться псом не мог: дескать, если кто за помол не хочет платить, пес как чует — хватает за полы, треплет, не пускает со двора, пока не рассчитается сполна.

И вот как-то раз заглянул на мельницу один знающий человек. Поглядел на пса — да и ахнул:

— Да это ж у вас оборотень приневоленный добро стережет!

Спрыснул пса какой-то наговоренной водой, утер полотенчиком — тот упал, где стоял. Велел знатка положить его спать, да не на собачью подстилку, а на лавку, где люди спят. Три дня и три ночи спал пес, а на четвертые сделался человеком.

Мельник и его жена так и разинули рты. А знатка говорит:

— Я тебя три года по указке твоей жены искал. Очень она печалилась, что мать такое зло тебе содеяла, покаялась она, старое ремесло бросила. А теща ведьмачит по-прежнему. Если хочешь ей отомстить, возьми полотенчико, которым я тебя утирал, и брось ей в лицо.

Пришел оборотень домой — жена так на шею ему и кинулась, сама не своя от радости. А теща смотрит люто. Он изловчился, ка-ак бросил ей в лицо полотенце — и ведьма мигом обратилась черной свиньей и с пронзительным визгом выбежала вон из избы. Больше о ней не было ни слуху, ни духу. А с женой он отныне жил хорошо.