Читаем без скачивания Фильтруй! Как работают наши печень и почки - Андрей Сазонов

Да, все чужое несовместимо, но есть разные степени этой несовместимости. На самом деле для пересадки подбирается не «совместимый», а «наиболее совместимый» орган. Улавливаете разницу? Наиболее совместимый, то есть условно совместимый. Абсолютно совместимый орган можно только вырастить из клеток реципиента…

Кстати, а знаете ли вы, что в наше время ученые научились выращивать клетки, взятые от организма, вне его? Если знаете, то, возможно, задавались вопросом — почему не выращиваются искусственно донорские органы? Дело в том, что можно вырастить вне организма культуру клеток, например жировых, но они не объединятся в единое целое — жировую соединительную ткань. И клетки печени, выращенные вне организма, не объединятся в ткань, а тем более — в целый орган. Они так и останутся разрозненными клетками. В этом-то вся загвоздка, проблема проблем. Как только удастся ее решить, отторжение пересаженных органов прекратится.

Факторов, определяющих условную совместимость, несколько. Например, донор органа должен иметь ту же группу крови, что и реципиент, так как при несовместимости групп крови риск отторжения органа крайне высок. Потому-то и подбор подходящего для пересадки органа может затягиваться надолго.

Отторжение пересаженного органа часто происходит не сразу после пересадки, а несколькими годами позже… по вине реципиента, который перестает регулярно принимать препараты, угнетающие иммунную систему. «Пять лет прошло, — думает пациент, — почка уже прижилась как следует, организм мой к ней привык, и можно забыть про таблетки» (или, как вариант — «можно не пить их строго по часам). Но на самом деле пересаженный орган не может со временем «прижиться как следует» и организм не может «привыкнуть» к нему. Стоит только прекратить прием иммуноугнетающего препарата или же начать принимать его нерегулярно, как иммунная система сразу же начнет побеждать в войне с пересаженным органом. Так что дело в легкомысленности реципиента, а не в мифическом привыкании.

Что же касается этики, то никто никогда не берет органы для пересадки у живых людей, находящихся в тяжелом состоянии. «Эй, коллега, давай разберем этого чувака на органы, которые можно задорого продать», — это из выдуманных медицинских триллеров, не имеющих ничего общего с реальной жизнью. Но дыма без огня, как известно, не бывает.

Откуда же взялся этот дым?

Дело в том, что существуют понятия «биологическая смерть» и «смерть мозга». Биологическая смерть — это то, что принято именовать смертью в быту, прекращение всех функций организма. Человек не дышит, сердце его не бьется, он ни на что не реагирует, следовательно — он умер. Смерть мозга — это состояние, при котором происходит гибель (полное прекращение функции) головного мозга, но при этом искусственно, посредством реанимационных мероприятий, поддерживается деятельность сердца и легких, то есть продолжается кровообращение и дыхательная деятельность. С одной стороны, пока бьется сердце, человек считается живым, но с другой — смерть мозга означает гибель личности. Человека уже нет, есть только его тело, в котором искусственно поддерживается видимость жизни. После смерти мозга человек становится «живым трупом».

Смерть головного мозга — необратимое явление. Во всяком случае, на современном этапе развития медицины оживить умерший мозг невозможно. И все случаи, противоречащие этому, являются не воскрешением умершего мозга, а восстановлением из состояния глубокой комы, которая имеет сильное сходство со смертью мозга. Но кому нельзя сравнивать со смертью. Кома представляет собой выраженное торможение функций головного мозга, а смерть мозга означает полное и необратимое прекращение всех функций.

С точки зрения хирургов-трансплантологов, органы для пересадки лучше брать у «живого трупа», нежели у настоящего, полноценного, если можно так выразиться, трупа. Например, сердце для успешной пересадки нужно только «живое», а не остановившееся. Изъятие органов для пересадки при смерти мозга разрешено законодательством большинства стран. Но для людей, далеких от медицины, смерть мозга и биологическая смерть — совершенно разные понятия. Эта «разница» и породила миф об изъятии органов у живых людей, которых алчные врачи объявляют «бесперспективными» для того, чтобы без помех устраивать свои темные делишки. Разумеется, нельзя утверждать, что никто, никогда и нигде не совершал чего-то подобного, но единичные преступные случаи не могут считаться распространенной, общепринятой практикой.

Получить вместе с пересаженным органом чужую «генетическую память» или чужие черты характера невозможно. А вот чужие вирусы можно получить запросто, если состояние здоровья донора не было проверено должным образом. Все рассказы о том, как брутальный мачо, чьи кулинарные умения не шли дальше очистки банана, получив почку от примерной домохозяйки, вдруг полюбил готовить супы, печь пироги и варить разные варенья — это чистой воды выдумки. Донорский орган не превращает примерных мужей в ловеласов, а верных жен — в нимфоманок, и наоборот.

Судите сами — где в организме «прячется» личность? В коре головного мозга, а не в печени, не в почках и даже не в сердце. Личность прячется в коре больших полушарий головного мозга. Именно мозг делает нас теми, кто мы есть. При пересадке головного мозга можно получить чужую личность в свое тело, но мозг хирурги пока еще не научились пересаживать. А чужая почка, или печень, или поджелудочная железа, а также чужое сердце никак не повлияют на вашу светлую личность, поскольку эти органы в осуществлении высшей нервной деятельности не участвуют. Вы же не станете ожидать от пересаженного сердца фильтрации мочи? Или, к примеру, выработки желчи? Так почему же сердце должно повлиять на черты характера?

Да, нередко случается так, что после пересадки органа человек меняется, становится непохожим на себя прежнего. Эти перемены обусловлены двумя факторами. Фактор первый — тяжелая и часто продолжительная болезнь, сделавшая необходимой пересадку органа. Хронический гломерулонефрит с почечной недостаточностью — это не острое респираторное заболевание, знаете ли. Тяжелая болезнь всегда накладывает отпечаток на личность. Фактор второй — избавление от тяжелой болезни в результате пересадки органа, быстрое возвращение к нормальной (или относительно нормальной) жизни. Выздоровление после тяжелой болезни представляет собой сильное потрясение, пускай и позитивное. Одни люди, вернувшись к жизни, пускаются во все тяжкие, стараясь добрать те впечатления, которых они не получили раньше. Другие из жизнерадостных и общительных становятся нелюдимыми… С каждым что-то да происходит, но люди почему-то приписывают все перемены не болезни и избавлению от нее, а пересаженному органу.

О генетической памяти нужно сказать отдельно, очень уж глубока эта тема и весьма подвержена различным извращающим толкованиям.

В каждой живой клетке содержатся молекулы дезоксирибонуклеиновых (ДНК) и рибонуклеиновых (РНК) кислот, в которых закодирована вся информация о клетках. Ген — это участок молекулы ДНК или РНК, кодирующий один