Читаем без скачивания Зимние солдаты - Игорь Зотиков

Дворник Кузьминский всегда, зимой и летом, ходил в тяжелых сапогах, и если в его руках не было метлы, лома или лопаты, то в них были поводки от одной, двух, а то и трех огромных, угрюмо тянущих вперед собак – немецких овчарок. Эти собаки тогда пользовались большим уважением. Газеты, во всяком случае детская газета «Пионерская правда», были полны историй о том, как немецкие овчарки помогали пограничникам охранять границы и ловить шпионов; они рассказывали и о пионерах, которые воспитывали таких собак и передавали их Красной армии. Все в доме знали, что Кузьминский подготовил для Красной армии много собак и продолжает воспитывать новых. Шепотом говорилось также о том, сколько мяса и других продуктов получает от государства на этих собак дворник, когда на глазах у всех он вел своих зверей на кладбище для тренировок.

Ребята нашего двора считали Кузьминского хорошим дворником. Летом он ухаживал за цветами под своим окном и всегда содержал двор чистым, для чего зимой ему приходилось собирать и складывать чуть сбоку от ворот огромное количество снега, выпадавшего в те годы. В выраставшем в результате к середине зимы огромном, высотой метра в три-четыре сугробе старшие ребята каждый год делали большую пещеру. После того, как пещера была построена, она, грязная и обледенелая внутри от дыхания и тепла маленьких тел, становилась главным местом, где любили проводить время ребята нашего двора. Старшие, гордые своей причастностью к суровому миру взрослых, лежали на каком-то тряпье в глубине пещеры, непрерывно курили чинарики – так назывались собранные на улице недокуренные взрослыми остатки папирос – и пели воровские песни. Мы, мелюзга, стремящаяся приобщиться к этому миру, млели, полулежа у входа, только ноги торчали снаружи. Ждали, когда кто-нибудь из старших лениво скажет, что проголодался и пора бы перекусить. Тогда мы бросались по домам. Каждый старался утащить из дома что-нибудь повкуснее, что-нибудь, что понравилось бы тем необыкновенным ребятам. Приносителям даров разрешалось целиком, с ногами, залезть в пещеру и провести полчаса, прижавшись к поющим, и тоненькими, дрожащими от восторга голосками подпевать их песням.

– Мама, мама, – послушай, какую хорошую песню я выучил сегодня в пещере. – …Ремеслом я выбрал кражу, из тюрьмы я не вылажу, граждане, послушайте меня…

Мои родители почему-то не выказывали восторга, наоборот, о чем-то шептались горестно….

Системы канализации в нашем переулке не было. В правой, если смотреть с улицы, считавшейся грязной части двора у нас была помойка – сделанный из досок большой ящик с крышкой для продуктовых и промышленных отбросов и три выгребных ямы для человеческих экскрементов. Сейчас, когда большие города нельзя представить без сети непрерывно работающей канализации, мы забыли, как велика роль утилизации таких отходов в жизни города. Она невидима. А тогда даже мы, дети, всегда краем наших умишек следили: не переполнились ли наши выгребные ямы, и не пора ли уже приехать машине-золотарю, говночистке, как мы ее называли. Ее шофер вставит куда надо толстый шланг и через него откачает в цистерну машины зловонную жижу, испортив на какое-то время воздух во всем дворе, но создавая тем самым у жильцов чувство безопасности от неприятностей, возможных, если эта машина почему-либо не приедет.

Никто не удивлялся, когда несколько маленьких ребят нашего двора, играя с игрушечными автомобилями в грязи ручейка, идущего от колонки, с гордостью говорили, что их автомобили это говночистки, а они – водители говночистных машин. Каким-то образом они интуитивно понимали, что эти водители были намного более независимы от своих начальников, чем водители чистых легковушек, и делали по-настоящему большое дело.

Самокаты

Замкнутый на себя мир двора не мог поглотить всей нашей то разрушительной, то созидательной энергии, порой выплескивающейся через край этого мира. Прямо за воротами дома проходила покрытая булыжником, грохочущая день и ночь, оживленная транспортная магистраль. Наш переулок связывал район Марьиной Рощи с Центром, и наш дом 3 располагался рядом с перекрестком, где переулок встречался с улицей, идущей перпендикулярно ему. Транспорт у перекрестка резко тормозил, почти останавливался. И это давало нам неограниченные возможности для шалостей. Мы подбегали сзади к телегам, к грузовикам, старались схватиться за борта или какую-нибудь выступающую часть кузова и, присев на корточки, прокатиться, скользя на ногах, до самого перекрестка. Это развлечение было, однако, не безопасносным: почему-то водители грузовиков и возницы телег очень не любили нас, цеплявшихся сзади к их транспорту. И когда повозки останавливались, мы, не теряя ни секунды, не оглядываясь, бросались бежать в спасительные ворота нашего двора. Ведь шофер машины, на которой мы ехали, или даже той, что остановилась позади нас, мог неожиданно выскочить и броситься за нами, чтобы, поймав, как следует отлупить. И каждый взрослый готов был им помочь. Странный народ эти взрослые!

Вторым из развлечений, которыми можно было заниматься только на улице, была езда на самокатах. Примерно в 1936 году пешеходный тротуар в нашем переулке залили асфальтом, и для ребят нашего двора стало доступным занятие, которое раньше было возможно только для счастливчиков, живших в центре города.

Самокат каждый мальчишка делал себе сам. Требовалось две доски. Одна, длиной чуть меньше метра, располагалась горизонтально. На ее заднем конце закреплялись снизу один или два шариковых подшипника диаметром сантиметров в семь. На переднем конце сверху к деревянному столбику на поворотных скобах крепилась вторая, уже вертикальная, доска, которая могла поворачиваться вправо и влево. Снизу укреплялся еще один шариковый подшипник, а сверху прибивалась поперечная палка-руль. И все. Самокат готов. Надо было лишь стать одной ногой на горизонтальную доску, взяться руками за руль и оттолкнуться другой ногой раз, и еще, и еще. И самокат с громким, радующим душу мальчишки шумом-рокотом быстро вращающихся колес начинал лететь под ногой по асфальту. Главное, чтобы рядом с домом был гладкий асфальт и удалось бы достать хорошие шариковые подшипники.

Только через много-много лет, купив себе первый велосипед, я испытал такое же огромное удовольствие. Даже приобретение собственного автомобиля многие годы спустя не принесло мне такой радости. А тогда мне пришлось целый год восхищенно наблюдать за счастливыми обладателями самокатов, прежде чем мой дядя Коля, шофер, достал нужные шариковые подшипники. И когда я с грехом пополам с его помощью сделал свой первый самокат, то почувствовал себя самым счастливым человеком на Земле.