Читаем без скачивания Пряди о Боре Законнике - Александр Меньшов

И в это же самое время вижу, как следом мчится астральный демон. Уродливый такой: голова, вроде, человеческая, а тело, как зелёный студень с отростками. Они шевелятся…

Фу, аж оторопь берёт. И мороз по коже.

Но дело не в этом. Чувствую, что демон настигает. И тут же становится понятно, что мне никак не оторваться, хотя до берега уже рукой подать.

Тянусь за луком, и тут же понимаю — нет его. И колчана нет… и мечей… ничего нет…

«Пузырь» как назло начинает замедлять ход. А вскоре и вовсе остановился.

Демон подошёл очень близко. Смотрит на меня своими неприятными глазищами. Отростки колышутся, будто рваные клочки ткани на ветру.

Я гляжу и ясно понимаю, что это конец…

А потом резко пробуждаюсь и вижу себя сидящим на берегу Сиверии подле костерка. Ночь, тихо блещут огни астрального моря, и чей-то голос мне нашёптывает на ухо: «Не страшись… ни новых дорог, ни новых путей… не страшись. Не стоит ничего бояться…»

Из темноты астрала на меня движется всё тот же демон. И я неожиданно обнаруживаю, что это никакой не берег Сиверии, а тот таинственный остров Безымянного мага.

В руках у меня лук. Я натягиваю тетиву, и шепчу заклинание…

Вспышка!..

— А дальше что? — затянувшаяся пауза заставила Аксинью решиться на вопрос.

— Дальше? Дальше — я просыпаюсь…

Друидка сняла шапку в виде головы «белого волка», обнажая волосы цвета выгоревшей соломы, стянутые сзади в тугой «хвост».

— Не все сны имеют такую особенность: раз от раза повторятся, — сказала она.

— Понимаю.

— Думаю, ты что-то пропустил… что-то важное… Боги… а может и сама судьба, хотят, чтобы ты возвратился к тому событию, после которого твоя жизнь пошла по-иному пути.

— Как мне растолковать сей сон? Помоги.

Аксинья отрицательно замотала головой.

— Такое под силу лишь тебе самому. Не верь никому, кто говорит, будто знает все ответы. Это не так…

Я недовольно хмыкнул.

— Жизнь даёт нам уроки, — продолжила говорить Аксинья. — Иногда весьма жестокие, но во всём этом есть смысл. Он становится понятен лишь тогда, когда мы оказываемся готовы его понять…

Я встал: опять эти «эльфийские поучения». Неужели никто не умеет говорить ясным и доступным языком?

Снаружи меня уже ждала Стояна.

— Ну что? — усмехнулась она.

Очевидно, недовольство было написано на моём лице.

— Вы, друиды, бываете зануднее, чем… чем…

Я сердито сплюнул на землю (сказывается сиверийская привычка) и пошёл к дому Торну Заики, где собирался отряд для похода на запад…

Опять в дорогу, — несколько радостно трепетало моё естество, предвкушая неплохое приключеньице.

Кстати говоря, я за последнее время многое повидал в восточной части Корабельного Столба. А когда судьба занесла меня чуть западнее, то я не мог не отметить его разительного отличия в ландшафте. Если восток был весьма пологим, лесистым, да ещё с громадным озером посередине, то противоположная часть аллода — сплошь крутобокие сопки, изрезанные глубокими овражками, логами, в которых частенько протекали небольшие ручейки-речушки.

Будучи тут с охотниками, мне и довелось увидеть Голубое озеро. Мы тогда только миновали замерзший водопад Три Сестры, высота которого была не менее ста саженей… Вы бы только видели эти причудливо застывшие ледяные потоки! Такая красота, что глаз не оторвать. Вот уж точно три сестрички замершие, будто в диковинном танце.

Так вот, едва мы миновали этот водопад, как за следующей скалой вошли в густой туман. И в его сумеречном свете моим глазам открылось…

— Голубое озеро, — назвал кто-то из гибберлингов парящую водную гладь.

По форме оно было почти идеально ровным кругом. А то, что я принял за туман, оказалось лишь горячим паром, густо вздымающимся кверху и обволакивающим притихший мир.

— Оно никогда не замерзает, — пояснили мне позже. — А всё потому, что в южной части озера из-под земли бьёт Горячий Ключ.

Я завороженно смотрел на это чудо, пока охотники чуть ли не силком потянули меня за собой. В общем, тогда наш отряд прошествовал мимо…

Но в этот раз, — решил я, — будет всё по-иному.

Дорога к Лысому взгорку заняла пару дней, и вот, едва отряд выбрался к Дымящейся долине, я упросил гибберлингов задержаться на ночлег у виднеющегося чуть вдали озера.

— Там?

— Да… именно там…

— Как пожелаешь, — без особой охоты согласились они. Ведь озеро без рыбы их особо не очень прельщало. Про себя, небось, шепчутся: — Что же за водоём такой?

Пожалуй, гибберлинги предпочли бы сему озеру любой едва приметный горный ручеёк, или даже лужу, в которых плавает, да хотя бы и малюсенькая, лягушка.

Заброшенная хижина стояла недалеко от пологого берега. Именно её я заприметил ещё в тот первый раз, как проходил мимо.

Стояна весьма восторженно отозвалась об этой местности.

— Нравится? — улыбнулся я.

— Про это озеро ты говорил? Здесь определённо… хорошо…

Друидка ещё раз окинула округу своим зорким взглядом.

Пока гибберлинги нехотя располагались на ночлег, я спустился к воде и потрогал её рукой — парное молоко! Давно же я не ходил в баню… Чем же мне её не сможет заменить Голубое озеро?

Мигом разделся и зашёл в воду, чувствуя, как чуть пружинит под ногами глинистое дно. Блаженство такое, что не передать никакими словами.

Здешние воды имели мутный голубоватый оттенок. Они была не то, чтобы горячими, а вполне терпимыми. Вокруг в воздухе чуть попахивало серой. Гибберлинги с удивлением столпились на берегу, глядя, как абсолютно голый человек лезет в эту парящую воду.

— И т-т-ты действительно… решил т-т-тут п-п-поселиться? — услышал я за спиной голос Торна.

— Мне тут нравиться… я же говорил… Это моё место. Моё… Я это чувствую.

Гибберлинги пошептались и разошлись… Между прочим, думаю именно с этих пор сию местность так и стали именовать — Бёрхвитурейкахус. Я это слово смог перевести только, как «дом Бора, там, где всегда виден белый дым», то бишь, пар от горячего источника. Поэтично, в некотором роде…

Я нашёл удобное местечко. Тут было не очень глубоко, да и от любопытных глаз скрыто.

Присев и прислонившись спиной к гладким камням, мне вдруг захотелось просто закрыть глаза и ни о чём не думать. Нега охватившая и тело, стала медленно проникать и в разум.

Покой… умиротворение… Вот благодать-то! Я кожей чувствовал, как из меня «истекает» то, что в народе зовут «недобрым началом».

Послышался какой-то всплеск. Звук исходил откуда-то рядом. Не смотря на вечерний сумрак, мне удалось различить невдалеке чью-то бледную фигуру.