Читаем без скачивания Темное прошлое прекрасного принца - Ольга Хмельницкая

– Ничего, я примерно догадываюсь о содержании проблем Игоря, – успокоил девушку Денис, – раз уж его нашли в туалете.

– В общем, – резюмировала Ватрушкина, которая очень не хотела разглашать тайну Игоря, – Ксению так и не нашли.

– Это все очень странно, – медленно сказал Чабрецов, – то есть вы всю ночь были вместе. Все впятером – вы, Олег, Сусанина, Фильчиков и Игорь? И только Ксения куда-то сбежала?

– Не совсем, – уточнила Алена, – около шести часов утра Василиса Николаевна Сусанина куда-то уехала на своей машине. На самом деле она пыталась догнать меня, я ее заметила и тут же свернула во двор. Она некоторое время поездила туда-сюда по проспекту, а потом отправилась куда-то по своим делам. Рема, заметьте, в ее машине не было – он остался на лавочке у дома. Олег сказал мне, что Василиса вернулась за ним через полчаса, и они уехали.

– А вы куда ездили?

– В аптеку за лекарством для Игоря.

– Вы купили лекарство и вернулись?

– Да.

– А что дальше случилось с Пуканцевым?

– Мы увезли Игоря из квартиры Ксении обратно в лазарет. Вы кого-то из нас подозреваете в убийстве Полины?

– Я просто пытаюсь выяснить подробности прошедшей ночи, – уклончиво ответил Денис Леонидович, отхлебнув кофе.

– А во сколько убили Полину?

– Между шестью и восемью часами утра. Именно в это время вы ездили за лекарством для Пуканцева.

Чабрецов посмотрел на Алену в упор.

– То есть вы хотите сказать, что это я ее убила? – удивилась Алена. – А зачем это мне?

– Пока не знаю, – пожал плечами Денис, – просто пытаюсь понять, как на месте убийства Полины Петровны Тряпкиной могла оказаться ваша сережка.

– Моя? Сережка?! – ахнула Алена.

Ее сердце ухнуло куда-то вниз. Денис полез в карман и достал из кармана тяжелую золотую капельку на тонкой изогнутой ножке.

– Я буду петь, а ты подпевай, – сказала Ксения.

Она спела песенку Валеры, всячески стараясь ее облагородить. Получилось неплохо. То есть, конечно, не фонтан, но терпимо. Когда прозвучала последняя нота, Валера молча встал и куда-то ушел. Где-то в глубине квартиры скрипнула дверь, потом второй раз. Рокер появился, неся на вытянутых руках пыльную литровую банку.

– Что это? – спросила Дюк. – Помидоры квашеные? Волнушки в соусе из бледных поганок?

– Это варенье, – прошептал Валера, – варенье! Последняя банка. Я храню его с прошлой осени, когда от меня ушла жена, не вынесшая безденежья, спотыканий о постоянно торчащее в прихожей колесо мотоцикла и моих ночных репетиций. Ты не поверишь, но я решил открыть его только тогда, когда случится чудо. И чудо случилось. Ночью, в темноте, нежданно-негаданно ко мне заявился самородок, не знающий о своем таланте. Ты великолепно поешь, Ксюша! Хуже, конечно, чем Монсеррат Кабалье, и много хуже, чем Ксения Дюк, не к ночи будь помянуто ее попсовое имя… Но пусть тебя это не волнует, ты все равно очень и очень талантлива, и в твою честь я открываю эту драгоценную банку.

Он запыхтел, открывая круглую жестяную крышку.

– Сейчас съедим варенье, а потом поедем к моим знакомым в звукозаписывающей фирме, чтобы они послушали, как ты поешь мои песни. Согласна?

Девушка молчала. Валера поднял голову от банки.

– Если ты не поедешь, я погиб, – быстро сказал рокер. – Ты мой единственный шанс на всенародное признание. Я верю в судьбу! Ты не случайно постучала сегодня именно в мою дверь. Помоги мне, спой мои песни. Хотя бы один раз! И я отдам тебе всю банку варенья. Я даже могу подарить тебе свой мотоцикл. Или, если хочешь, давай поженимся, ты мне нравишься, а колесо из прихожей я могу хоть сейчас укатить.

У Ксении отвисла челюсть.

…– Ваша? – спросил Чабрецов, держа сережку двумя пальцами.

– Да, – кивнула Ватрушкина, не веря своим глазам.

– Странно, вы не находите? – сказал Чабрецов.

– Действительно, странно, – согласилась Алена, судорожно пытаясь сглотнуть, но язык почему-то стал большим и непослушным. – Как там могла оказаться моя сережка?

– Странно не это, а то, что вы не отпираетесь, – сказал Денис Леонидович. – Кстати, где вторая?

Ватрушкина вскочила и побежала в прихожую.

– Вот она, – сказала она, доставая сережку из карманчика куртки. – Я вчера сняла их перед тем, как уйти с работы. Они тяжелые, и я ношу их только на рабочем месте, а как только сажусь в машину, сразу кладу в карман. А утром надеваю, прямо на парковке перед входом в офис.

– И куртка все время была на вас? Всю ночь?

– Да. Да! Все время. Я ее не снимала. Понимаете, куртка была все время на мне, а сережки лежали в кармане. Даже если бы я, вместо того чтобы покупать лекарство Пуканцеву, поехала бы убивать Полину Тряпкину, то как бы я потеряла сережку?

– О, я вам сейчас объясню, как, – улыбнулся Чабрецов. – Получив машину Олега, вы оторвались от погони, устроенной Василисой Николаевной Сусаниной. Она-то думала, что вы узнали, куда подевалась Ксения Дюк, и едете за певицей, а вы на самом деле ехали убивать ее дочь. Поняв, что Сусанина вас упустила, вы, дорогая Алена, поехали к дому Полины – от дома Ксении и района, где живет Тряпкина, около пятнадцати минут езды на машине, я проверял. Это если не спешить, а если спешить, то можно и за десять доехать. Вы приехали, припарковали автомобиль и поднялись на этаж к Полине. Машина, заметьте, не ваша – на своей вы бы ехать не решились, боясь, что вашу машину заметят, автомобиль у вас яркий. А на чужой – пожалуйста. Полина сама открыла вам дверь – вы же давно знакомы. И вообще, тот факт, что дверь не была взломана, наводит на мысль, что человек, который постучал в дверь, хорошо Полине знаком.

Алена сидела ни жива ни мертва.

– Так вот, – продолжил Денис, хлебнув кофе, – когда Тряпкина открыла дверь, вы, скорее всего, сказали, что вам срочно – сию секунду – нужны деньги. Наплели, что что-то стряслось. Вытащили сережки и предложили их в залог, отвлекая внимание жертвы. Потом перерезали ей горло бритвой, но в пылу борьбы серьги упали, и одна из них закатилась под ванну. Глубоко и, к сожалению, для вас далеко. Рукой не достанешь, палку искать некогда – надо быстро возвращаться. А у вас все трясется внутри, зуб на зуб не попадает, жертва лежит на полу, и как раз возле ванной, откуда надо достать улику… Вот вы и плюнули на это дело. Ну и что, что сережка лежит под ванной? Мало ли чья она? Мало ли таких серег в Москве? И кто там будет под ванной шарить? А мы… мы – пошарили.

Несколько секунд он молчал, глядя на Алену своими темными глазами-буравчиками.

– А мотив? – наконец спросила девушка. – У меня разве был мотив?

– С мотивом плохо, – признался Денис Леонидович. – Но я подумаю над этим вопросом.

Алена встала, налила себе из-под крана воды и залпом выпила ее. Денис внимательно следил за ее движениями.

…– Ты поедешь со мной в студию звукозаписи, правда? – с отчаянием воскликнул Валера. – Неужели ты не хочешь использовать шанс стать звездой эстрады? Об этом же мечтают все девушки!

– Не все. Я не мечтаю, – покачала головой Дюк.

– Ну почему, почему? – прошептал Валера. – Заехать в студию, она тут неподалеку, в подвале, и спеть пару-тройку песен – это же совсем недолго… А песни мы разучим прямо сейчас. Можем даже дуэтом спеть, если ты одна тушуешься.

Ксения подняла на него бешеный взгляд.

– Я. Не. Буду. Петь, – отчетливо произнесла она.

– Ладно. Ладно, – кивнул Валера. – Пожалуйста, это твое право. Но тогда я повешусь, и моя смерть будет на твоей совести.

Он вышел из кухни и вернулся минуту спустя с бельевой веревкой в руках.

– Сейчас еще мыло принесу, – пообещал он и потрусил в ванну.

Чабрецов сделал маленький глоток кофе. В приоткрытую форточку дуло, и майор поежился. Алена сидела перед ним, держа в руках пустой стакан. Она, очевидно, нервничала, но страха на ее круглом лице с тонкими бровями не было.

– Впрочем, – продолжил Денис Леонидович, – при желании мотив можно обнаружить. Например, помощь сестре. Спасение ее обретенного счастья от гнева обманутой супруги. Тем более что я нашел уже трех свидетелей, утверждающих, что погибшая женщина вовсю угрожала вашей сестре расправой. Вы решили упредить события. Но ваша сестра, Майя Ватрушкина, девушка слишком нежная и чувствительная, чтобы убить соперницу. И поэтому это сделали вы. Раньше войны велись из-за женщин, Клеопатры, например, или Елены Прекрасной. А теперь вот из-за мужчин. Таких, как Роман Тряпкин, малоизвестный поэт наших дней.

– В ваших логических построениях есть два слабых места, – сказала Алена, – прежде всего, это странное появление сережки под ванной. Предположение, что в результате борьбы серьга закатилась, а я не стала ее доставать, потому что я спешила и мне мешало тело, по меньшей мере абсурдно.

Чарбецов поднял левую бровь и долго ее не опускал.

– Возможно, в моей версии есть некоторые натяжки, но вы ведь нам расскажете, как все было на самом деле, – сказал он с легкой усмешкой.