Читаем без скачивания По ту сторону Нила - Николь Фосселер

– Твой брат не военный, – заметил Джереми.

– Ты прав. – Она подняла на него взгляд, полный горечи. – Только не думай плохо о полковнике. Он хороший отец, но…

– Прежде всего офицер? – докончил за нее Джереми. – Я знаю. Мой тоже был таким: сначала солдат, потом отец.

– Был?

– Несколько лет назад он умер. – Голос Данверса звучал жестче, чем обычно.

Щеки Грейс запылали.

– Я не знала, прости… – Она хотела взять его за локоть, но Джереми стряхнул ее руку.

– Ни к чему трубить об этом во всеуслышание. – Он отвернулся, потягивая вино. – Достаточно того, что я о нем помню. Видишь ли, Грейс, – продолжал он, теперь уже почти грубо, – некоторых вещей ты до сих пор обо мне не знаешь…

– И в этом виновата я?

Она хотела, чтобы это прозвучало как шутка, но вышло довольно подавленно, хотя и доверительно.

– Нет. – Джереми поджал губы. – Дело только во мне.

Есть тени, есть и свет. Есть свет, есть и тени.

– Я хотела поблагодарить тебя еще раз, – прошептала она. – За книгу.

Джереми слегка выпятил нижнюю челюсть и будто задумался.

– Крайне неудачный выбор.

– Я так не считаю, – улыбнулась Грейс. – Совсем напротив.

Их взгляды встретились. Джереми взял руку Грейс и поднес к своим губам так, что она сквозь шелковую перчатку почувствовала его горячее дыхание. На этот раз глаза его оставались открытыми, и вот уже в который раз Грейс показалось, что он разглядел в ней нечто такое, чего, кроме него, не видел никто.

– И как долго ты еще намерен это терпеть? – Сесили показала подбородком в сторону Джереми и Грейс, чьи фигуры черными силуэтами вырисовывались на фоне сумерек. – Как ты можешь оставаться таким спокойным, когда он так бесцеремонно втискивается между вами?

Леонард в задумчивости разглядывал бокал в своей руке.

– А знаешь, я ее понимаю, – неожиданно произнес он. – Джереми другой. Он не такой, как все мы, с кем ей до сих пор приходилось иметь дело. И это должно было произвести на нее впечатление. С ее-то тягой ко всему необычному…

Некоторое время Сесили молчала.

– Ты можешь потерять ее, если будешь недостаточно осторожен, – заметила она наконец.

Ее голос звучал мягко, почти с нежностью.

На лице Леонарда мелькнула улыбка.

– Нельзя потерять то, что вошло тебе в плоть и кровь. Грейс давно уже стала частью меня самого, поэтому она останется со мной навсегда.

Сис осторожно коснулась его пальцев.

– А не кажется ли тебе, что…

– Нет! – Это слово резануло ее слух, как осколок стекла. – В сентябре мы разъедемся по своим полкам, и, в то время как Джереми будет год за годом коротать в бог знает каком отдаленном гарнизоне, я через пару лет вернусь сюда, к Грейс. – Тут его голос словно растаял. – Не успеет закончиться это лето, как она его забудет. Постоянство никогда не было ее сильной стороной.

Сесили прижалась к брату, обхватив его локоть обеими руками, и посмотрела на него снизу вверх. Его глаза неотрывно следили за темными силуэтами, которые снова пришли в движение. Они не касались друг друга, но приблизились настолько, что это стало почти неприличным. Похоже, Джереми и Грейс слишком увлеклись беседой.

– Она принадлежит мне, Сис, – повторил Леонард. – И когда-нибудь она об этом вспомнит. Я знаю.

10

На несколько часов почтенное здание Королевского военного училища превратилось в сумасшедший дом. Сто двадцать молодых людей толкались возле кабинета заместителя коменданта, чтобы отыскать свои фамилии в списке на двери. Возгласы удивления сменялись криками радости. Одни хлопали друг друга по плечам и обнимались, другие облегченно вздыхали, у третьих от радости подкашивались колени. Были и те, кто разочарованно прикусывал губу или тут же опускался на ступеньки и, раздавленный позором, обхватывал руками голову, представляя себе состояние родителей, наверняка уже получивших известие о его неудаче.

– Четырнадцатый! Четырнадцатый! – вопил Саймон, восседая на закорках у Ройстона, при виде внушительной фигуры которого кадеты бросались врассыпную.

В одной руке Саймон Дигби-Джонс сжимал фуражку, в другой держал конверт из военного министерства, какие заместитель коменданта со словами поздравлений вручал всем выпускникам.

– Че-е-тырнадцатый! – пропел Саймон, наклоняясь к Фредди Хаймору и не обращая внимания на его озабоченную физиономию.

Рядом смеялся Леонард, приобняв одной рукой словно окаменевшего Джереми и положив другую на плечо Стивену, на лице которого играла блаженная улыбка.

– Надеюсь, счастье и впредь будет благоволить нам и мы больше никогда не увидим этой мрачной рожи, – кивнул Лен в сторону Фредди.

– О, священный мешок с сеном, ты становишься тяжелым. – Уже во дворе Ройстон попытался сбросить Саймона и запыхтел при этом, как норовистая крестьянская лошадка. – Как видно, в последние несколько недель ты питался не одним только воздухом любви!

Он сорвал с головы фуражку, которая сползла ему на затылок, и рухнул на газон.

– Разве я не говорил, что тринадцать для меня – самое счастливое число!

Ройстон утер с лица обильный пот и, широко улыбаясь, обвел глазами нежившихся на траве товарищей.

– А разве сегодня не девятнадцатое? – удивился Леонард. – Прекрасный день, как девятнадцатая весна известной молодой особы… – Тут Ройстон принялся колотить Лена своей фуражкой, и тот захлебнулся от хохота.

– Захлопни рот и вскрой наконец свое письмо! – оборвал его Эшкомб.

Все замолчали. Наступила торжественная и пугающая минута.

– Давай, Джереми, ты старший, – толкнул приятеля Саймон.

Джереми равнодушно смотрел на конверт в своей руке, вдруг ставший тяжелым, как кусок свинца. Сегодня он был потрясен, увидев свою фамилию четвертой в списке, сразу после Леонарда, от которого отстал на целых пять очков. Он снова начал роптать на судьбу, как в прежние времена, а при мысли о возвращении в свой полк, к старым сослуживцам, которые будут насмехаться над честолюбивыми планами его молодости, у Джереми на затылке волосы вставали дыбом.

– Нет, сначала ты. – Данверс медленно положил свое письмо на землю.

С сияющим лицом Саймон разорвал конверт и ахнул.

– Что?

– Говори же!

– Ну!

Дигби-Джонс упал на спину, прижимая к груди листок, и заболтал ногами.

– Королевский Суссекский, – выдохнул он в небо, которое никогда еще не казалось ему таким голубым. – Первый батальон.

Никто из товарищей не позавидовал ему, хотя каждый из них был бы рад получить место в этом полку. Он образовался в ходе последней успешной реформы армии в результате слияния двух полков, и первый его батальон имел действительно славную, почти двухвековую историю: Гибралтар и Квебек, Мартиника и Гавана, Санта-Лючия и Майда… Служить там считалось большой честью. Не менее радовало и то, что полк стоял в Чичестере, симпатичном старинном городке с готическим кафедральным собором нормандской эпохи.