Читаем без скачивания Пока светит солнце - Александр Конторович

– Держи, Мусабаев. Доберемся к своим, там и перекусим всерьез. А пока – так, хоть хлеба пожуем. Всухомятку, так вода у тебя есть.

С убитых сняли несколько фляг с водой. Так что этот вопрос был благополучно разрешён.

Оставив за спиною разбитые машины, двинулись дальше. Что-то погромыхивало за горизонтом, иногда край неба озарялся далекими вспышками. Но здесь стояла тишина. Только какие-то обитатели животного мира изредка нарушали её своими голосами.

Следующая находка встретилась приблизительно через полтора часа. К этому времени Ракутин уже стал прикидывать – куда свернуть? Дороги он толком не знал, от танкиста в этом вопросе было мало пользы. А с рассветом вероятность попасть на глаза немцам, только увеличивалась.

Собственно говоря, находку обнаружил именно танкист. Не столько увидел, сколько почуял. Догнав Алексея, он тронул его за рукав.

– Товарищ капитан! Гарью пахнет!

На этот раз никаких машин не нашли.

Зато обнаружили танк. Наш – БТ-7. Закопченный и безмолвный, он возвышался чуть в стороне от дороги.

– Бортовой номер одиннадцать, – сказал ефрейтор, осмотрев машину. – Взводный из второй роты – лейтенант Михеев.

Самого лейтенанта нашли рядом с его танком. Уткнувшись лицом в траву, он сжимал в руках наган. Неподалеку отыскались и прочие члены экипажа. Все – с пулевыми ранениями, недвижимые и холодные.

Опустившись на корточки, капитан осторожно вытащил из руки лейтенанта револьвер. Осмотрел. В нём оставалось всего три патрона.

– Кто ж их так, а Мусабаев?

Ответа на этот вопрос так и не нашлось. Дорога и трава были испещрены многочисленными следами. Были здесь гусеничные следы и колесные. Но что за транспорт их оставил?

– Темир, танк ехать может?

Увы, закопченный танк даже в мечтах не мог быть заведен. Его расстреляли в упор и подожгли, по-видимому, бутылками с бензином. Нельзя сказать, что это далось немцам легко – пол боевого отделения был усыпан винтовочными и орудийными гильзами. Экипаж дрался до последнего и покинул танк только когда он окутался огнем.

А в стороне от него, в глубокой ложбине обнаружили перевернутый разрывом мотоцикл. Тел убитых солдат рядом не было, надо полагать, немцы их увезли. Зато обнаружилось кое-что поинтереснее – пулемёт!

– Знакомься, ефрейтор, немецкий пулемет «МГ-34»! – Алексей выволок оружие из-под опрокинувшейся коляски. – Штука мощная и суровая! Поройся в коляске – там где-то запасные ленты должны быть…

Так оно и оказалось. Две коробки с патронными лентами и шесть гранат. И… коробочка шоколадных конфет!

– Не наши какие-то… – с сомнением произнес танкист, разглядывая в свете зарождавшегося дня яркую коробку.

– Франция! Весь мир эти фашисты ограбили! Не менжуйся – законный трофей! А с голодного бойца пользы – как с козла молока!

Танкиста уговаривать не пришлось, и от конфет почти мгновенно остались одни обертки.

– Странно это, товарищ командир, – сказал он, дожевывая последнюю, доставшуюся ему конфету. – Убитых своих они забрали, а мотоциклет бросили. И пулемет. Как же так?

– Хм. Это ты правильно подметил! Тут вот какая штука, Темир. Их командир о потерях докладывать должен немедленно и организовать похороны, по возможности, конечно, тоже обязан в кратчайший срок. А что технику и оружие не забрали – так и у танкистов наших все оставили. Вон, у лейтенанта, даже наган в руке остался.

– Почему?

– А потому, дорогой, что следом придет специальная команда, которая все это дело и оприходует! И вот это, мне уже конкретно не нравится!

Ефрейтор удивленно вскинул брови. Увидев этот немой вопрос, капитан пояснил свое беспокойство.

– У немцев, Мусабаев, ничего просто так не происходит. Если это налет, провокация – они за собою все тщательно почистят. И мертвых увезут и технику. А вот то, что они это оставили, значит, приедут за ними трофейщики, да все подберут. И если это так, то мы с тобою – в немецком тылу.

– Так это что ж такое выходит, товарищ командир? Немцы так глубоко прорвались?

– По всему видно, да. Вон, там всю ночь грохает, неблизко ведь?

– Так идтить надо, товарищ капитан! – вскочил на ноги ефрейтор.

– И пойдём. Только чуток задержимся. Ты автомат немецкий знаешь?

– Нет…

– Ладно, это горе поправимое. Пулемет я возьму. Тем более, что мне эта машинка знакома. А с автоматом – гляди…

Минут через пятнадцать, втолковав танкисту основные правила обращения с трофейным оружием, Ракутин вручил ему автомат и подсумки с патронами. Карабин танкист, так ни разу из него не выстрелив, с сожалением оставил на месте боя. В танке подобрали, чудом уцелевший, вещмешок и из коляски мотоцикла вытащили немецкий ранец. Разделив поровну продовольствие и боеприпасы, распихали их в ранец и вещмешок.

Идти сразу стало тяжелее, скорость передвижения сильно упала.

Тем временем уже рассвело, и первые лучи солнца коснулись лиц идущих людей. Капитан, неторопливо переставляя ноги, внимательно смотрел по сторонам. Вон, в кювете ещё дымится сгоревший грузовик. Не наш… А следов боя не видно. Отчего? Кто поджег грузовик? Авиация? В смысле – наши истребители? Сомнительно, что-то я их вчера не видел…

Поглядывая на дорогу, он пытался анализировать следы на ней. Выходило это плохо. Следы гусениц – эти ни с чем не перепутаешь Мотоциклы… пожалуй, тоже. А вот эти следы? Тут тебе и колеса и гусеницы, что это такое? Немецкий броневик? Есть у них такой? Конечно, есть! Только вот, какой именно это броневик, Алексей сейчас вспомнить не смог. Что-то вертелось в голове… даже и залезал в него не раз!

Опа!

Что это?

Дорогу пересекли четкие следы колес. Вот уж это – точно не немцы! Такой рисунок протектора Ракутин помнил. Совсем недавно его обрызгала водою из лужи проезжавшая мимо автомашина. И на асфальте четко отпечатался точно такой же рисунок. Эти зигзагообразные линии… «эмка»!

А рядом, или точнее, следом за этой машиной, видны ещё какие-то следы. Уже более широкие сдвоенные шины, рисунок протектора в виде встречных треугольников, понятно, что эта машина крупнее и существенно тяжелее. Вот и след от неё пропечатался глубже и отчетливее.

– Мусабаев, иди сюда! Что это? В смысле – что проехало? Это «эмка». А вот это – чьи следы?

Танкисту хватило одного взгляда.

– Ба-10, товарищ командир! Они у нас рядом стояли, вот я и запомнил.

– В вашем батальоне? – удивился капитан. – Вместе с танками?

– Нет, они к пограничникам относились.

– Так это, стало быть, мои сослуживцы здесь колесят? И давно они тут проезжали?

– Часа два, товарищ командир.

– Хм… И не по дороге, а поперек… Непонятно это мне. Вот что, Мусабаев, давай-ка, следом за ними двинем. Что-то нет у меня желания прямиком по дороге переть. Капитан давеча так и пошел – и где вы его нашли? А эти ехали недавно, с дороги свернули, вполне может быть, что не просто так. Возможно, знают что-то. Из нас с тобой сейчас боевая единица – более чем условная. Даже и против отделения не вытянем. Патронов – полтораста штук на пулемет, да к автомату ненамного больше. Если только из засады кому врежем, так для этого врага надобно первыми увидать.