Читаем без скачивания Главная тайна горлана-главаря. Книга 1. Пришедший сам - Эдуард Филатьев

Знания классические – те, что давала гимназия, его уже совершенно не интересовали.

А народоволец Пётр Лавров (тот самый, что перевёл на русский язык «Марсельезу») однажды написал в своём дневнике, что без знаний…

«… человек ничто, …он наг и слаб в руках природы, он ничтожен и вреден в обществе».

Другой гимназист той же Пятой московской гимназии, Борис Пастернак (с ним Володя Маяковский знаком ещё не был), учился блестяще.

Почему же Маяковский, который ещё совсем недавно в учёбе был «первым», шёл «весь в пятёрках», теперь вдруг позиции эти сдал? Возможно, уровень обучения в московской гимназии оказался намного выше того, что был в периферийном Кутаисе. И упущено из-за революционных событий 1905 года тоже было немало. И стимула подтянуться и догнать ушедших вперёд не было – строгий отцовский надзор отсутствовал. И революционно настроенные студенты, снимавшие углы в квартире Маяковских, тоже влияли. Эти молодые бунтари наверняка распевали «Марсельезу», любимую песню Володиного отца. И гимназист-двоечник потянулся к нелегальной литературе, забросив легальные учебники.

Вот что думал по этому поводу жандармский офицер Александр Спиридович:

«Увлечение марксизмом было в то время повальною болезнью русской интеллигенции, развившейся ещё в 90-х годах. Профессура, пресса, молодёжь – все поклонялись модному богу – Марксу. Марксизм с его социал-демократией считался тем, что избавит не только Россию, но и весь мир от всех зол и несправедливостей и принесёт царство правды, мира, счастья и довольства. Марксом зачитывались все, хотя и не все понимали его. Студенческие комнатки и углы украшались портретами „великого учителя“, а также Энгельса, Бебеля и Либкнехта».

Многое из прочитанного Маяковский тоже не понимал. Приходилось обращаться за помощью к старшим. Например, к студенту Московского университета Ивану Богдановичу Карахану, жена которого дружила с Людмилой Маяковской. Карахан называл себя большевиком, хотя (напомним ещё раз) никакой «партии большевиков» в ту пору не существовало, а была РСДРП. Карахан вспоминал:

«Я познакомился с семьёй Маяковских в 1906 году, когда они переехали в Москву. Я в то время был уже членом партии большевиков, принимал участие в качестве дружинника в декабрьском вооружённом восстании в Москве в 1905 году, был ответственным пропагандистом московских организаций…

Я перед собою видел подростка, по своему духовному развитию он был, несомненно, выше своего возраста. Ему было тринадцать лет, а казалось, что ему шестнадцать и по росту, и по складу, и по развитию.

Начались наши беседы с того, что я ему помог в учёбе. Он очень отстал по математике. Он был гимназистом, а я был студентом третьего курса юридического факультета, был лет на десять старше его…

Будучи в гимназии, Володя мало интересовался гимназическими предметами и учением, даже тяготился ими, хотя имел колоссальные способности и мог легко преодолеть и эту математику, и всё остальное…

Когда мы столкнулись ближе, я ему многое стал рассказывать, давал литературу: «Искру», подпольную литературу, листовки, прокламации, давал читать Ленина и Плеханова.

Первое политическое воспитание, первые шаги, несомненно, он сделал со мною, получил через меня. Я видел, что человек хочет работать, может работать, что из него можно сделать хорошего пропагандиста-агитатора. И действительно, через год он стал пропагандистом.

Мы проработали несколько глав «Капитала». Он читал один, и затем мы прорабатывали вместе. Если ему было что-нибудь непонятно, он всегда приходил ко мне, и я разъяснял ему смысл политэкономии, которую я проходил в университете».

Чем же так притягивал марксизм молодых россиян?

Жандармский офицер Александр Спиридович:

«Само правительство… видело в нём противовес страшному террором народовольчеству. Грамотные люди, читая о диктатуре пролетариата Маркса, не видели в ней террора и упускали из виду, что диктатура не возможна без террора, что террор целого класса неизмеримо ужаснее террора группы бомбистов. Читали и не понимали, или не хотели понимать того, что значилось чёрным по белому».

Ситуация, по словам того же Александра Спиридовича, мгновенно изменилась, когда появился первый номер социал-демократической газеты «Искра»:

«Появление „Искры“ и её полные революционного огня и задора статьи как бы открыли глаза правительству, и оно узрело, наконец, весь вред марксизма, сеявшего классовую рознь и гражданскую войну, пропагандировавшего царство хама и босяка под именем диктатуры пролетариата. И правительство начало борьбу с социал-демократами более решительными мерами. Но в этой борьбе русское общество ему не помогало».

Владимир Маяковский в тот момент к марксизму как раз и потянулся.

Иван Карахан:

«Как характеризовать его? Он был живой мальчик, бойкий, начитанный, легко всё схватывающий. В семье дисциплинированным, любящим сыном. Такие отношения редко бывают между матерью, дочерьми и сыном, я бы сказал – это была действительно монолитная, крепкая, спаянная семья, и особенно на Володе это сказывалось».

Студенты-марксисты, жившие в их квартире и приходившие в неё, тоже влияли на подростка, который впоследствии написал о них (в «Я сам»):

«Из комнат студентов шла нелегальщина. „Тактика уличного боя“ и т. д. Помню отчётливо синенькую ленинскую „Две тактики“. Нравилось, что книга срезана до букв. Для нелегального просовывания. Эстетика максимальной экономии».

Гимназист Маяковский очень быстро из простого слушателя студенческих разговоров превратился в участника их нелегальных «дел». Иван Карахан писал:

«При мне он сперва работал по технической части: собирал подпольные явки, хранил подпольную литературу. Он очень любил быть в среде взрослых и был недоволен, когда его считали за мальчика. Эту черту я сразу в нём подметил.

Его очень увлекала моя работа в подпольных кружках.

Его очень интересовала тактика подпольщика. Я рассказывал о себе, рассказывал, как надо заметать следы от шпиков и т. д. Он улыбался, просил рассказать об этом, слушал с большим любопытством и сам воспринимал методы «заметания следов».

Моя партийная кличка была «Ванес». Он просил:

– Ванес, расскажите, как вы это делаете!

Я рассказывал:

– Вот сижу я в конке, и вижу, что за мной следят. Я быстро выпрыгиваю через переднюю площадку и на ходу вскакиваю в другую конку, в третью и, таким образом, заметаю следы. Или, зная проходные дворы в Москве, быстро исчезаю через них.