Читаем без скачивания Форпост - Андрей Молчанов

Так началась их скучная, но благонравная жизнь в сельскохозяйственной провинции, в крохотном городишке, где каждый был на виду и каждый знал каждого. Утром Джон заводил «таун-кар», беспощадно жравший ведра бензина, уезжая на свою службу по охмурению покупателей заезженных колымаг и забрасывая по пути Серегина на его трудовую вахту поденного рабочего. Впрочем, карьерный рост Олега отмечался известными успехами: сначала он подметал заводской двор и вывозил мусор, а после был переведен на должность сборщика патронов, освоив нехитрый станок, матрицы, науку посадки капсюля в гильзу и обжима пули в патроне, что именовалось заумным термином «кримпование».

Заводик был небольшой, состоявший из нескольких цехов, а в подвале его располагался пристрелочный тир, куда однажды Серегин был приглашен хозяином развлечься в испытании модифицированной винтовки. Хозяин считал себя многоопытным стрелком, но, посмотрев результаты стрельбы своего подчиненного, обомлел в восхищении, сказав, что готов подготовить из него чемпиона. Олега тут же перевели на пристрелку оружия.

Вскоре в скромный домик с табличкой «Продается», примкнутой к корявой акации, прибыл новый жилец — Худой Билл, решивший погостить у старых друзей.

Облик его полностью соответствовал определению «ковбой». Голубые джинсы обтягивали поджарые ноги, он немного сутулился, будто провел в седле всю свою жизнь, сапоги из оленьей кожи были окантованы на каблуках и мысках блестящим железом, за воротом голубой плотной рубашки виднелся красный шейный платок, а на голове красовалась шляпа с широкими полями, закрывающими лицо от солнца.

Билл привез Олегу заветную грин-кард и поделился новостями. Новости оптимизма не вселяли. Мафия усердно разыскивала Джона, планомерно отрабатывая все его связи и знакомства, Худой Билл повторно подвергся допросу с пристрастием, сулившим очередное продолжение, и, что печально, итальянский сыск вышел на фигуру Серегина, утвердившись в подозрении его причастности к разбойному налету.

— Тебя считала камера наблюдения, когда ты стоял «на стреме» в Манхэттене, — удрученно поведал Худой Билл. — Фаринелли уже побывали у Хелен…

— И что? — огорчился Серегин за фиктивную супругу.

Худой Билл снисходительно отмахнулся:

— Девчонка никогда не теряла выдержки. Когда на нее навели пистолет, она, не моргнув глазом, сказала, что с этим миром ее связывает только компьютер… А что касается тебя — это был бизнес без перехода на личности… Так что — или стреляйте, или проваливайте. Они потоптались, грязно выругались и ушли. Обошлось даже без оплеух.

— Гены пальцем не раздавишь, — сказал Джон гордо. — Наши предки никогда не утрачивали высоту духа. Когда за ограбление поездов вешали моего прадеда, он попросил плеснуть на веревку духов, ибо та воняла конским навозом.

— Она так и сидит в обнимку с компьютером? — спросил Серегин.

— Увы, — кивнул Худой Билл. — Таких людей много. Они полагают, что жизнь — это, в первую очередь, то, что внутри их, а не снаружи. Чего не скажешь о «макаронниках». Эти — упорны и вездесущи, как взбесившиеся кроты. И копают под нас глубоко и сердито. Ирландцы мне помогли, но покуда я тоже не вычеркнут из картотеки кандидатов на утилизацию. Так что завтра отбываю в Калифорнию. Мне подыскали там местечко для шиномонтажной шарашки, посмотрю, что к чему. Вам тоже советую раствориться. Если выйдут на дядю, присматривайте себе места на ближайшем кладбище. Здесь, кстати, последний приют обойдется вам в сущую чепуху по сравнению с алчным, бессердечным Нью-Йорком… — Взгляд его стал насмешливо-благостен. Продолжил елейно: — Как много тут уютных и живописных уголков скорби… Я даже радовался за вас, когда сегодня плутал в окрестностях, обозревая виды… Мне попались на глаза любопытные эпитафии… Например: «Я так ничего и не понял…» Затем: «Спасибо, все было очень интересно». Или же: «Больше на меня не рассчитывайте». Здесь, кстати, хоронят в гробах, честь по чести, как завещано Библией, а не сгружают золу на развес из общей печки в глиняный горшок.

— Твой ядовитый язык приведет тебя к гибели! — взвился Джон. — Спасите наши уши! Ведь это же ты нас подставил!

— Я могу согласиться с тобой, но тогда мы оба будем неправы, — изрек Худой Билл. — Нас подставила жизнь. А дальше потянулись своей чередой обстоятельства и коллизии. Но разве я не ценю чувство дружбы? Разве я не знаю, что друзей нельзя купить?

— Зато их можно продать… — буркнул Джон. — И купить себе подруг…

— Но зачем же тогда я здесь? — продолжил Худой Билл. — Зачем, рискуя жизнью, привез тебе, мистер Серегин, грин-кард и привет от Хелен? Кстати, она до неприличия меркантильна.

— Ты тоже еще тот жмот!

— Я тяжело расстаюсь с деньгами, поскольку с ними нелегко встретиться, — парировал Худой Билл.

Серегин не найдя подходящего комментария, пыхтя, встал, взял с тумбочки диктофон с записью звякающих «квотеров» и пошел на улицу к таксофону. Он хотел позвонить в Москву, хотел услышать родные голоса, хотел хотя бы на миг приблизиться к тем далям, что казались отсюда, из жизни взаймы, из мрака пресмыкания и безысходности, покинутой землей благословенной. Куда теперь, как нашептывала практическая мыслишка, он мог вернуться, не теряя возможности вновь посетить империалистический ад.

Поговорил с мамой, затем, уже набрав номер Ани, повесил трубку. О чем говорить с ней? О том, что он ее бросил и предал, влекомый загадочными пространствами Запада, оказавшимися тисками? К чему бередить ей душу? У нее наверняка устоялась жизнь, а он своим праздным звонком вновь выбьет ее из колеи… Нет для него Ани, нет!

Позвонил различным знакомым, справившись о делах в стране, претерпевающей многие трудности, и — вот нелепость! — искренне завидующим ему! Разговор с бывшим армейским сослуживцем, ныне — владельцем небольшого автосервиса, немало обескуражил: оказывается, в Москве начался спрос на подержанные авто из Европы и США. Налог на ввоз машин практически не взимался, а доходы ловких парней, уяснивших текущую конъюнктуру, достигали умопомрачительных величин.

От таксофона Серегин вернулся в компанию нью-йоркских гангстеров, вооруженный ослепительной идеей: им срочно следовало заняться перегоном автомобильной американской второсортицы в гостеприимную российскую благодать!

— Мы начнем собственный бизнес! — убеждал он товарищей. — Сложимся, купим для начала три машины, дальше дело пойдет!

— Ты уверен в результате? — засомневался Худой Билл.

— В любом случае вы расширите свой кругозор…

— Вообще-то, — сказал Худой Билл, — идея недурна. По крайней мере, в Россию Фаринелли за нами не сунутся. Я ставлю на кон свой «Кадиллак». У него почтенный возраст, но это крепкое корыто.

— Мы на мели, — взял слово Джон, — но у нас есть «Таун-кар», правда, без документов…

— У меня есть бумаги на такую тачку, — кивнул ему Худой Билл. — Машина погибла год назад, но вполне может вынырнуть в другом штате. С кузовными табличками я управлюсь за день, в том числе — с секретными, их специально запихивают во всякие хитрые щели для таможенных ищеек…

И уже на следующий день, получив расчет, прикопав стволы в ближайшем перелеске и, оставив ненужные вещи на сохранение в заводской подсобке, троица отбыла в Балтимор, откуда уходил сухогруз с автомобилями, следующий в порт Ленинграда.

Переночевав в мотеле, поездом отправились в Вашингтон за визами для Джона и Билла. Проволочки с визами заняли едва ли не неделю, но неунывающий Джон, специалист по магазинным кражам, решив не тратить зря время, привлек к делу товарищей, смекнув, что в нищей стране, куда они направлялись, западные товары обеспечат покрытие всех текущих бытовых расходов.

Похищенное барахло уместилось в трех внушительных баулах, должных переместиться в итоге в грузовой отсек лайнера, направляющегося в столицу бушующего демократическими переменами СССР.

Однако — вышла задержка. Худой Билл, не теряющий связи со своими тайными информаторами из Нью-Йорка, сообщил, что отъезд, а тем более приезд на континент будут проблематичными: итальянцы договорились со своими людьми, способными контролировать продажу билетов в США и в Канаде, а потому на подходе к любому рейсу вероятны засады.

— Значит, летим через Мексику, — внес предложение не чаявший убраться из Америки Джон.

Худой Билл одарил его небрежным досадливым взглядом. Продолжил:

— Мы не можем все время жить, как крысы в подземелье. Да, нам придется еще долгое время не очень-то и высовываться в этой жизни, но также придется проявить смелость в решении возникшего недоразумения. У нас появился заинтересованный помощник. Парень из Египта, нелегал, работает уборщиком и мойщиком посуды в одном из ресторанов Фаринелли в Бруклине. Ресторан — так себе, на Кони-Айленд Авеню, на проходной трассе, туда никто и не ходит. Точка скорее всего, для отмыва денег и деловых встреч. Парень служил то ли курьером, то ли порученцем, и пару месяцев назад повез деньги на указанный ему адрес. Немного, тысяч пять. Машины у него нет, прав тоже, поехал на автобусе. Там кто-то с него эти деньги снял, а он и ухом не моргнул. Фаринелли отбили ему потроха, сломали пару ребер, и теперь он пашет на них за бутерброд и раскладушку в подвале ресторана. Его паспорт у них, смываться ему некуда, да и боязно. А у парня — девка с гражданством, готовая на законный брак…