Читаем без скачивания Днепровский вал - Влад Савин

Да, этому попу бы политруком работать. Целый час мы все его слушали, и вопросы задавали — и мы, пехота, и самоходчики. Ясно теперь, отчего фашисты на занятой ими территории заставляют наших священников от такой веры отрекаться! А сами, выходят, истинно черту служат, хоть написано у них на бляхах, «готт митт унс», с нами бог, значит, ну так на заборе тоже много чего написать можно! И вспоминаю как на политзанятиях еще месяц назад нам товарищ старший политрук рассказывал, что у немцев под большим секретом самые настоящие «черные мессы» проходят, когда они наших пленных в жертву дьяволу приносят на черном алтаре — и тоже кто-то вылез и спросил, а зачем Адольфу пришествие сатаны — так политрук ответил, а у кого еще бесноватому помощи просить, лишь надеяться, что он с близким родственником как-нибудь договорится.

А ночью — мы спали, но дневальные рассказывали — до утра на ту сторону летали ночники У-2, и один раз там что-то очень сильно горело и взрывалось, хорошо видно было даже на нашем берегу. Наслышаны мы были про эту секретную огненную смесь, а пару раз и в относительной близости результат наблюдали, даже на воде горит, причем от воды и влаги еще жарче, не тушится ею совсем. Называли ее по-разному — «коньяк Молотова», «огненный студень», «крематорий» — но вот после этого как-то повелось, «святой огонь». Когда насмотрелись, что бывает, если из «Рыси» засадить по дзоту, и хоронить после некого, одни головешки внутри.

Капитан Цветаев Максим Петрович, 1201й самоходно-артиллерийский полк. То же время и место.

Самоходочки были просто великолепные. Двадцать машин на четыре батареи, в апреле ввели новый штат, теперь у командира своя отдельная, итого в батарее пять. А командиру полка положен танк — итого в полку двадцать одна единица брони.

По уставу, командир самоходного полка, это должность подполковничья. Майор, это с большой натяжкой, а я вообще, пока капитан. Но как попал наш комполка в госпиталь после того боя с «тиграми» под Прохорово, так нового и не прислали. Так что я, согласно приказу «временно исполняю обязанности». Наверное, в штабе решили, что коней на переправе не меняют — когда новые машины принимал, сказали мне, хорошо себя покажешь, приказ на майора и полное утверждение в должности уже готовы, только подписать. Был ли я рад — вопрос сложный. С комполка и спрос, и ответственность куда как больше, чем с командира батареи. А если пока война кончится, до полковника дослужусь, так ведь и на гражданку не отпустят. Когда-то учителем в школе был, в городе Кирсанов под Тамбовом, туда и вернуться бы хотелось.

Новый танк с тридцатьчетверкой даже сравнить нельзя, во всех отношениях. Пушка та же, восемьдесят пять, а кстати интересно, был Т-34, затем сделали Т-34-85, был Т-44-76, затем Т-44, а теперь Т-54-85, каким же полноценный Т-54 будет? Прикинуть, так для калибра 122 тесновато, а вот сотка встанет вполне. Пока же восемьдесят пять, но по баллистике если и уступит немецкому ахт-ахту, то немного. И на стволе у конца такое удобное устройство, как эжектор, при выстреле высасывает наружу пороховой дым, кто хоть раз в танке вел бой, тот поймет, из казенника внутрь, стоит лишь открыть затвор, густой такой дым лезет, белый как сметана, в башне не продохнуть — а теперь чисто, из гильзы лишь сочится, так ее и наружу можно выкинуть, через особый лючок позади башни. Оптика прицела и смотровых приборов стала гораздо лучше. Рация надежная, волну не сбивает, управляться легко — радист в экипаже не нужен. Движок поперек, тот же дизель В-2, но трансмиссия и воздухоочиститель новые, лучше, а еще катки с внутренней амортизацией, да и просто, башня посреди корпуса, укачивает меньше. Броня на вид впечатляет, на башне-полусфере двести миллиметров внизу, а сверху покато, снаряд на рикошет пойдет, и лобовой лист сто, под большим наклоном — но это в бою еще проверим, как все будет защищать. Однако хорошо, что топливные баки из боевого отделения убрали, на Т-34 они были в надгусеничных полках, снаряд в борт, и выскочить не успеешь — здесь же они в моторном отделении, за броневой переборкой. По бокам еще экраны, от кумулятивных, и запасные траки крепятся на лобовом листе, все лишняя защита. Изнутри на броне подбой из какого-то интересного материала, мелкие отколы держит. И еще много всего, как например цепочки по краю башни, защита от заклинивания, еще скобы для десанта, сцепное устройство, на башенном люке крепление для зенитного пулемета, причем ставить можно хоть ДШК, хоть ПК, хоть даже немецкий эмгач. И дымовые гранатометы по бортам, но можно и осколочные мины забивать, для ближнего боя с пехотой. И наконец, устройство для самоокапывания, в обороне и в засаде особенно ценно, по башню зарылся, а на ней броня вдвое толще, чем лоб у КВ. Что интересно, и обнадеживающе, все это нередко можно увидеть и на старых танках, которые из ремонта. И не мелочи это, а показатель, перестали значит на машины смотреть, как на расходный материал, скорее на фронт, все равно завтра сгорят — что резко подняло у экипажей и авторитет высшего командования, и уверенность в себе.

Ну а самоходки, СУ-54-122, это тот же танк, лишь башни нет, зато пушка как у прежних «слонобоев», даже «тигра» пробивает с двух километров. И в знак подарка от святой церкви, на борту нарисована голова древнерусского воина в остроконечном шлеме. Краска на броне даже не поцарапана, новенькие совсем машины, только с завода. Сколько их завтрашний бой переживет? Нет, лучше уж думать, сколько фрицев завтра мы положим. В том бою под Прохорово, больше половины нас в поле осталось, но из немцев не ушел почти никто, по три было их битые коробки за каждую нашу. И если победим, поле боя оставим за собой, то и раненых эвакуируем, и из подбитых машин многие восстановим — а у фрицев все пойдет в безвозврат. Как в «Правде» был рисунок Кукрыниксов после того боя с эсэсовскими «тиграми», генерал Хаусер, их командир танкового корпуса СС, плачется Адольфу, фюрер, я бы победил, но у меня танки закончились! Что интересно, все чаще сейчас на фронте с фрицевской стороны можно встретить всякую бронешваль — в газете фотография была, неделю назад, на Запорожском плацдарме, подбитые Рено-18, это ж танки еще той, прошлой войны, где фрицы их откопали, из какого музея? Хотя слышал, у нас в сорок первом под Москвой МС-1 шли в бой, машины почти тех же времен. Теперь значит, Гитлеру стало совсем худо, коль он против нас ошметки выпускает.

Ну вот, приказ по рации, нам на исходные. Артиллерия уже час как грохочет, теперь и наш черед. Топливо, боекомплект полные — ох, не завидую заряжающим, двадцать пять кило в ствол пихать, да в быстром темпе!

Ефрейтор Степанюк Алексей Сидорович. Днепр, утро 4 июня 1943.

Боже, сохрани, если ты есть! Тьфу, всякое в голову лезет! Ну не моряк я, точно, сухопутный. Привычно, что земля всегда поможет, если закопаться хорошо, то лишь прямое попадание тебя достанет, а когда еще оно будет? А тут вода почти до горизонта, даже не верста пожалуй, а все две-три, кто сказал не помню, что не всякая птица Днепр перелетит, охотно в это верю. И снаряды, и мины вокруг рвутся, вот попадет, и потонешь, впишут тебя в без вести пропавшие, я ж и плавать не умею, боже, вот помоги до того берега добраться, в первой же церкви, что встретится, свечку поставлю! Даже если там на берегу пятеро фрицев на меня одного, и то не так страшно, бывало уже и такое, и ничего, живой! Хотя говорят, что там, прямо против нас, не немцы а французы — но если за Гитлера воют, значит все фрицы, и разговор с вами будет один, ох дайте мне только до вас добраться, суки!

Снова рвануло, метрах в ста. И вместо бруствера окопа, тонкий стальной лист, не в коем разе не броня, а поверху вообще фанера! А мы плывем, лишь мотор урчит. Ладно хоть не на бревне, а то и такое бывало. Большой понтон, как громадное корыто, поставлен на гусеницы, называется транспортер К-60, внутри два взвода влезают в полной выкладке, или трехтонка, или гаубица, или газик с прицепленной сорокапяткой. Только на тех, на которых мы, поверх умудрились прилепить из фанеры сделанные башни, выглядит это со стороны, как будто Т-35 поплыл, был такой танк до войны, чудо пятибашенное, на каждом параде в Киеве и Москве строем проходили. Плывем медленно так, кажется что каждый снаряд наш — хорошо еще фрицы пристреляться не могут. Видно опытным глазом, что беспорядочный обстрел — пару раз пальнут, и заткнутся. И наши снаряды будто прямо над головами воют, это самоходчики стараются, на берег выдвинулись, нас прикрывают, прямой наводкой по фрицевским огневым точкам. А все же артиллерийский огонь с нашего берега заметно сильнее, чем с фрицевского, у них судя по всплескам, калибры не больше семидесяти шести, или батальонные минометы? А от нас сплошь тяжелые, вот и Илы пошли, сейчас фрицам дадут!

Морпехи наверное уже там? Мы рты разинули, когда к берегу скатилось это, не пойми что, по земле и воде едет, а колес и гусениц нет, зато сзади два пропеллера, как у самолета. И не одна, много — морпехи в них попрыгали, и вперед, скорость тоже самолетная почти, до того берега за минуту проскочит. А за ними мы, малым ходом, зато большим числом. Кто это нам навстречу? А, «водолеты» возвращаются, пустые — ясно теперь отчего это наш второй батальон погрузили, а первый, «штурмовики» на берегу остались ждать. Пока мы доползем, эти водолетающие успеют челноком еще два-три рейса сделать, и первый батальон вслед за морпехами перебросить раньше нас. Ну а нам уже на отвоеванную землю встать, и если вы думаете, что это легче, чем штурмовым, то сильно ошибаетесь. Десант должен быть сброшен в воду, это азбука войны. И если не контратаковать в первые часы, испугавшись потерь — то в последующих боях за плацдарм потери будут много больше. А потому фрицы обязаны будут контратаковать, несмотря ни на что. И принять этот их удар должны будем мы, второй, опорный эшелон. При том, что на нас навалятся всеми силами с соседних участков, с танками и артиллерией, а внезапности у нас не будет.