Читаем без скачивания Под защитой высших сил - Евгения Горская

Застолья за накрытыми калькой рабочими столами. Застолья в каких-то маленьких комнатках, наверное в гостиничных номерах. Группки людей на фоне зеленеющих деревьев.

– Инна Марковна, – позвала Настя коллегу. – У меня тут старые фотографии, хотите посмотреть?

– Боже мой! – ахнула любопытная Инна и с интересом спросила: – Откуда это у тебя?

– Ирина Анатольевна прислала, – пришлось признаться Насте. Спохватившись, она придвинула Инне свободный стул. – Садитесь, пожалуйста.

– Ты что, ее близко знаешь?

– Они с моей мамой давно знакомы. Вы тут кого-нибудь знаете? – кивнув на экран с незнакомыми девушками, поторопила Настя.

– Конечно, – улыбнулась Инна, усаживаясь и листая фотографии. – Вот Галочка, неужели ты ее не узнала?

– Ой, правда! – ахнула Настя, не понимая, как могла не узнать молодую Галину Антоновну Новикову. – Красивая какая.

– Молодые все красивые, – вздохнула Инна. – А зачем тебе старые фотографии?

– Тут должна быть жена моего дяди. Альбина. Я не знаю точно, какая у нее фамилия, дядина или девичья.

– Мир тесен. – Инна внимательно посмотрела на Настю. – Альбина Талызина. В замужестве Кирсанова. Твой дядя Кирсанов?

– Угу.

– Вот она, – Инна Марковна вынула карандаш из стоящего на столе стаканчика и ткнула в экран.

Собственно, такой Настя жену дяди Левы и представляла. Невысокая пухленькая блондинка с сильно подведенными глазами.

– А у вас дома разве нет ее фотографий? – удивилась Инна.

– Нет, – призналась Настя. – Я вообще о ней услышала совсем недавно. Случайно узнала, что дядя был женат на какой-то Але и она потом погибла. Вы ее знали?

– Она в соседнем отделе работала. Курили иногда вместе. Здоровались. По-моему, противная была девка. И дура. Что это его угораздило на ней жениться?

– Любовь зла.

– Галя ее лучше знала. Они жили где-то рядом, часто вместе ездили на работу. – Инна Марковна листала фотографии и остановилась на последней: улыбающаяся Аля, молодая красивая Галина Антоновна и какой-то мужик лет тридцати с длинными волосами по тогдашней моде. Впрочем, носить волосы, которые можно заплетать в косу, тогда все-таки не додумались.

– А это кто? – показала Настя на мужчину.

– Самой интересно. Всех знаю, кроме него. По-моему, он не наш, не институтский. – Инна Марковна опять внимательно посмотрела на Настю, хотела что-то спросить, но не стала.

Скорее всего, собиралась спросить, с какой стати Настю так заинтересовали старые фотографии.

Инна еще полистала снимки, вздохнула и потянулась к телефону.

Через минуту она выяснила, что у Галины Антоновны дома есть компьютер, и уточнила ее электронный адрес. А еще через несколько минут, отправив ей фотографию с незнакомым мужчиной, узнала, что человек этот не институтский, а из райкома комсомола. А сама фотография сделана, когда Галя и Аля были на комсомольской учебе.

Нужно было действовать, а Лариса никак не могла отойти от разговора с Ракитиным. Она и сама не понимала, что ее выбило из равновесия до такой степени, что теперь она не может думать ни о чем, кроме этого разговора.

Жалость, вот что, поняла она наконец. Он ее жалеет и поэтому готов пожертвовать собственным драгоценным временем. Готов оставить на минуточку свою девку и побыть с ней, с Ларисой.

Это было так унизительно и обидно, что Ларисе захотелось запустить в стену тонкую кофейную чашечку с недопитым кофе. Чашка была от сервиза, английского и очень дорогого. Лариса не спеша встала из-за кухонного стола и аккуратно поставила чашку в мойку.

Раньше Ракитин никогда ее не «жалел». Он радовался, если она приходила «вовремя», то есть когда он хотел ее видеть. Даже не так, не «хотел видеть», а не возражал против ее присутствия, потому что, по большому счету, ему было все равно, придет она или нет. Когда она приходила «вовремя», они весело трепались или обсуждали что-то серьезное, ужинали в ресторане или дома и отлично проводили время в постели.

Иногда она приходила «не вовремя». Тогда Ракитин был мрачным, неразговорчивым, она почти молча готовила ему ужин и осторожно пыталась его разговорить. Иногда разговорить удавалось, иногда нет, но это не имело особого значения, потому что потом, в постели, им все равно было хорошо. Хотя ей было хорошо всегда от одного его присутствия.

Так, может, воспользоваться его жалостью? Лариса подошла к окну и, отдернув занавеску, посмотрела на мрачный мокрый двор.

Стать в его глазах бедненькой, несчастненькой, развестись с Володей и заставить Ракитина жениться? Лариса знала, что ничего из этого не получится. Не получится, потому что для нее быть бедненькой и несчастненькой страшнее, чем умереть. Она может быть только самой собой – уверенной и сильной. И никто не смеет ее жалеть, даже Ракитин.

Было и еще одно обстоятельство, для Ларисы немаловажное: она не отдаст Володю девице с раскосыми глазами. Не отдаст даже в обмен на Ракитина.

Это ее муж, и он будет принадлежать ей.

Лариса прошлась по квартире, ненадолго остановилась перед зеркалом. Лицо бледное, конечно. Прошлую ночь она почти не спала, да и сегодня спала не больше пяти часов. И все-таки хорошо она выглядит, даже отлично, несмотря на бессонницу. Лариса достала телефон из сумки и потыкала в сенсорную панель – занято.

Она снова подошла к окну, теперь уже в комнате. Внизу сосед, с которым она много лет здоровалась, но имени его не знала, садился в новый «Форд». Во дворе машины парковались тесно, и Лариса равнодушно наблюдала, как движется новенький «Форд» в опасной близости от ее любимой «Мазды».

Машину она покупала, еще живя с предыдущим мужем. Он настаивал на «Ауди», без конца рыскал по каким-то сайтам, сравнивал цены, технические характеристики, убеждал Ларису, кричал, обижался, как будто машина покупалась ему, а не ей. И покупалась, кстати, на Ларисины деньги. Денег предыдущий муж почти не зарабатывал, у него был бизнес – какая-то программистская фирма, грандиозные планы и практически никаких доходов. Впрочем, Лариса допускала, что доходы он от нее утаивал.

Она выгнала его, когда он в третий раз попросил у нее денег «на бизнес». Деньги у Ларисы были, но делать из себя дуру она никому не позволяла. Тогда она ожидала долгих и неприятных сцен, но их не последовало. Муж быстренько собрал вещи и ушел. Теперь регулярно звонит ей перед Новым годом и в день рождения, и она ему звонит в день рождения, это называется «остались друзьями».

Лариса никогда не смогла бы «остаться другом» для Володи.

Ей даже подумать страшно, что он станет жить с какой-то бабой, заботиться о ней, ездить с ней на дачу, а она, Лариса, будет поздравлять его с днем рождения.

Она опять метнулась в прихожую за телефоном и, не успев набрать номер, ответила на грустную мелодию:

– Слушаю.

– Лариса Максимовна, – робко спросила Кира, – извините, вы сегодня будете на работе?

– Ты же знаешь, – едва сдерживая бешенство, прошипела Лариса. – У меня болеет муж.

– Извините, но вас все спрашивают. Что мне говорить?..

– Я-не-знаю, – четко выговаривая слова, отрезала Лариса, – что-тебе-говорить. Сама решай.

Нажала «отбой» и зло сжала телефон. На самом деле показаться в офисе нужно обязательно. Наверняка накопилась куча бумаг, которые необходимо срочно подписать, но думать об этом Лариса не хотела.

Пусть Кира выкручивается, как может. В конце концов, ее никто не звал в секретари, сама навязалась на бедную Ларисину голову.

Телефон заиграл опять, и Лариса облегченно вздохнула.

– Узнал?

– Узнал, – она слышала, что Кутасов усмехается, разозлилась, но сдержалась.

Полине Николаевне Колыбановой было двадцать семь лет, она окончила химический университет – этих университетов сейчас развелось больше, чем ПТУ при советской власти, – имела однокомнатную квартиру в Чертанове и ребенка пяти лет. Девочку. Мужа нет и не было. Работает на заводе химиком-технологом.

Все примерно так, как Лариса себе и представляла. Кроме ребенка. Почему-то она не думала, что у красотки Колыбановой может быть ребенок.

– Максим, – подумав, решила Лариса. – Она должна уволиться.

– Ты хочешь, чтобы я ее припугнул? Ребенком? – помолчав, уточнил он.

– Я не знаю, что ты сделаешь! – взорвалась Лариса. – И знать не хочу. Мне нужно, чтобы она уволилась. Я плачу любые деньги. Любые.

– Ларис, ты соображаешь, что говоришь? Как я заставлю ее уволиться?

– Я сказала – любые деньги. Тебе что, деньги не нужны?

– Знаешь, подруга… Я все-таки не бандюган. Другого ищи. Или сама дерзай. А за информацию денег мне не нужно, считай, я тебе подарок сделал. – Он помолчал немного и посоветовал: – Бросила бы ты это дело, а то, смотри, в тюряге окажешься. Ладно, пока. Желаю удачи.

Такого удара она не ожидала. Кутасов, занюханный охранник, ничтожество.

Сейчас Лариса ненавидела его даже больше, чем косоглазую Колыбанову.

Сейчас она ненавидела весь белый свет.