Читаем без скачивания Княгиня Серебряная - Наталья Вячеславовна Андреева

– Мне надо подумать.

– Конечно, конечно!

Вариант был не так уж и плох. Все-таки замуж. Мужчина интеллигентный, неглупый, видный. Это не Аполлонов, конечно, но и не Вадик.

Снотворное Ладожский достал, как Лада просила. Точно так же Леонид «достанет» все, что только она захочет. У него и машина есть, а Лада давно уже мечтала о собственном автомобиле. Поскольку поклонники становились все навязчивей, то Лада согласилась.

На этот раз свадьба была настоящей, Леонид Валерьевич не поскупился. Коллеги по ледовому шоу и приятели-спортсмены искренне Ладу поздравляли:

– Правильный выбор.

Брачная ночь тоже была по всем правилам, до этого Леонид Валерьевич к Ладе и пальцем не прикоснулся. Терпеливо ждал. Фамилию тоже разрешил оставить свою. Мол, это уже бренд, а бренд – основа коммерческого успеха. И Лада это оценила. И сдержанность нового мужа в постели тоже.

Он всегда предоставлял Ладе возможность проявить инициативу. Роль ведомого Ладожского и по жизни, и в интиме устраивала, в этом он был полной противоположностью Сашки Бессонова. Насилия и грубости не позволял, синяков на теле не оставлял. И Лада успокоилась.

Теперь уже на правах законного супруга Леонид Валерьевич выпроваживал из гримерки Воронцовой навязчивых поклонников. И делал это виртуозно, ни разу ни с кем не поскандалил, рук не распускал. Похоже, он вообще этого не умел. Забалтывал, обещал, намекал. Плел словесные кружева, ненавязчиво подталкивая к двери.

Фильтровал подарки: что можно взять, а что нет. Тогда же Лада, которая обожала сладкое, пристрастилась к ликеру «Амаретто» взамен черри-бренди. Он с успехом стал заменять ей снотворное. Ладожский пока молчал. Не «Рояль» же глушит. И в меру. Стресс снять.

Налаженная жизнь развалилась в один день, когда в гримерку к Ладе ввалился Сашка Бессонов:

– Привет, детка!

Она порозовела, вспомнив их последнюю встречу. Этот козел высадил Ладу посреди улицы, почти на проезжей части! А перед этим лапал!

– Познакомься, это мой муж, – кивнула она на Ладожского, который по привычке встал, чтобы выпроводить нахала.

В руках Бессонов держал огромный букет белых роз.

– Муж номер какой? – окинул он Ладожского насмешливым взглядом с высоты своего выдающегося роста. – А со мной не хочешь познакомить, сладкая?

– Леня, это… – Лада слегка смутилась.

– Ну? Договаривай. Мой первый мужчина. Бессонов Александр, олимпийский чемпион, – наглец протянул Ладожскому огромную руку. Тот невольно отпрянул. – Я не кусаюсь, – насмешливо сказал Бессонов.

– У каждого из нас есть прошлое, – нашелся наконец Леонид Валерьевич. – Ведь мы давно не дети. Старый друг пришел, чтобы выразить свое восхищение. Это приветствуется.

– Шикарно выглядишь! – подтвердил его слова Сашка насчет восхищения и окинул Ладу взглядом собственника, не пропустив ни одной детали. Губы, шея, грудь, осиная талия… Мол, все это нам известно. Продегустировали и оценили гораздо раньше тебя, муж номер три. Ладожский начал беситься.

– Предлагаю отметить нашу встречу в кабаке, – и Сашка небрежно кинул на столик с гримом огромный букет, смахнув при этом на пол пару флаконов. Раздался звон стекла. Лада вздрогнула: похоже, разбивалась ее налаженная жизнь. – Тебе. Такие же белоснежные и свежие, как твоя кожа, красотуля моя.

– У Лады спортивный режим! – взвился Леонид Валерьевич. Ну, это уже слишком!

– Когда это она его соблюдала? – хмыкнул Бессонов и небрежно сказал: – Я только что из-за бугра. С хоккеем завязал, теперь я дипкурьер.

– Папа пристроил? – не удержалась Лада. Какой настырный мажор!

– У папы теперь бизнес, – насмешливо сказал Сашка. – Про приватизацию слышала?

– Не сомневаюсь, что твои предки оттяпают кусок, – презрительно сказала она.

– Вот и не надо со мной ссориться. И тебе, – выразительно посмотрел Сашка на Ладожского.

– Мы, безусловно, примем ваше щедрое предложение, но не сейчас, – на мягких лапках попятился тот.

– Заметано. За тобой должок, принцесса цирка.

– Интересно, какой?

– Продинамила меня. Потом замуж выскочила. Дважды. Между прочим, очередь была моя.

– Слушай, Бессонов, а не пошел бы ты? – сорвалась Лада.

– Забыла? Я ж нападающий. И по жизни. Мне отобрать надо. Я своих привычек не меняю. Я надолго в Москве завис. Время есть. Так что мы обязательно встретимся, детка. Кабак на твой выбор. Можешь не стесняться. У меня валюта. Много.

Валюта в это время, когда инфляция разгонялась стремительно и зарплату выдавали уже в миллионах, была одной из главных ценностей, а все, кто ее имел, – короли. Ладожский потускнел. В нем впервые проснулась ревность.

– Что у тебя с ним было?! – накинулся он на Ладу, как только Бессонов ушел.

– Он же тебе сказал: первый секс!

– Где? В подворотне?

– У Бессонова отец дипломат, а мать крутой переводчик. Сашка мажор, всегда им был. И мой первый секс был в шикарной квартире, и все было круто.

– Значит, мужчина вернулся за добавкой?

– Я не знаю, зачем он пришел! Я давно его отшила!

– Ты моя жена! Я все для тебя делаю! Объясни товарищу, чтобы поискал счастья в другом месте!

Но объяснить что-то нападающему таранного типа было все равно что паруснику бороться с девятым валом. Нервы в клочья, сердце вдребезги. Лада быстро это поняла. Сейчас, во времена вседозволенности и дикого рынка, Сашка добивался ее, не соблюдая уже никаких правил. Схватить в охапку посреди улицы, взвалить на плечо и отнести в машину – это было вполне в его стиле. Плевал он на мужа. Тем более на Ладожского, которого считал хлюпиком.

Бессонов подкарауливал Ладу после спектакля, уже на улице. Пользовался тем, что ее мужа задерживали допоздна административные дела, и тащил в свою машину:

– Расслабься, детка. Мы просто поужинаем.

Бессонов дарил дорогие подарки, заваливал цветами, денег у него и в самом деле было полно. А главное, рядом с ним Лада чувствовала себя надежно, в полной безопасности. Внушительная фигура Сашки отбивала у мужиков всякую охоту подкатывать к его женщине. Иногда Лада пасовала перед такой настойчивостью и ехала с Бессоновым в ресторан. Всего лишь ужин со старым другом, что тут такого?

Так приятно было расслабиться. Ее узнавали, подходили, просили автограф. Сашкино лицо было не столь медийно, но и к Бессонову порою подходили, уважительно говорили о заслугах форварда и советском хоккее. Иногда Сашка дозволял присесть за свой столик.

Разговор крутился про до и после. Какая страна была и какой теперь стала. Про деньги. Про бандитский беспредел и войну в бывших союзных республиках. Заканчивалось традиционно:

– А давайте выпьем!

И пили. Лада потягивала шампанское или любимый ликер. Ресторан всегда был полон. Мужики бычили, женщины выставляли напоказ красивые тела и дорогие шмотки, которыми одаривали щедрые поклонники. Каждого из них завтра могли убить.

А где-то шла война. А здесь было буйное веселье, разнузданные танцы, ломящиеся от еды столы…

Когда муж ее находил, Лада невольно чувствовала досаду. Ну зачем Леня вырвал в реальность, напоминая, что завтра на работу?

– Что ты творишь?! – шипел Ладожский. – Ты же форму потеряешь! Тебе отдыхать надо, а ты ешь жирную пищу, конфеты, да еще и пьешь!

– Плевать. У меня конституция такая: все калории сгорают, как в топке, – отбивалась Лада.

– Это пока.

Но она все чаще стала ошибаться. После таких ресторанных загулов катание Лады уже не было безукоризненным. К тому же пошли сплетни. О жизни втроем. Мол, красиво устроилась Воронцова: муж-администратор и богатый любовник. Один на работе опекает, другой оплачивает шикарный досуг. Воронцова ныне стала завсегдатаем самых дорогих ресторанов, причем не с мужем там гуляет. И скоро, похоже, от танцев на льду перейдет к танцам на столе, среди бутылок.

И Леонид Валерьевич понял: это надо прекращать. Пока Лада не сдалась и мужу не изменяет, но это вот-вот случится. Бессонов не кто-нибудь, а ее первый мужчина. И ухаживает красиво, тут уж ничего не скажешь. У Ладожского такого шика нет.

Решение он принял радикальное. Знал, что Ладе будет больно, но надо вытаскивать ее из этого болота. Бессонов добьется своего, натешится и бросит. Баб около него много крутится, и не какие-нибудь, а модели. Мисс чего-то там. Выбор у бывшего хоккеиста, а ныне дипкурьера огромный, а думать о том, что он влюбился в Ладу, смешно.

Она подробно рассказала мужу об их с Сашкой «романе». Не было там чувств. И сейчас нет. Поэтому Ладожский действовал решительно.

– Тебе надо уволиться из шоу, – сказал он как-то вечером своей жене.

– В смысле?

– Ты уйдешь из балета на льду и уедешь из страны.

– Куда, о господи?!

– В Турцию. Я нашел тебе престижную работу. За границей. Мы подпишем контракт.

– Но я не хочу никуда уезжать!

– Ты уедешь, потому что иначе сопьешься. Бессонов не понимает, что тебе нельзя пить. У тебя плохая наследственность. Лада, ты уже не сможешь остановиться,