Читаем без скачивания Фадрагос. Сердце времени. Тетралогия (СИ) - Савченя Ольга "Мечтательная Ксенольетта"

– Зато теперь я точно вне подозрения. Но Десиен напугал обещанием. – Я перешла на шепот: – А вдруг в самом деле узнает…

Поежилась, опасаясь договаривать о Сердце времени. Елрех поняла и без лишних слов.

– Если наставник не расскажет, то не узнает. – Опустила голову и пробормотала: – Нехорошо, что зоркий соггор об этом догадался. И как же быстро!

Мы замолчали. Не знаю, о чем думала Елрех, а я вспоминала угрозу Десиена. Может, я и доказала о своей непричастности к ведьме, но у балкора появилась пища для новых интриг. Чего теперь ждать? Опять Кейела обработает, а мне потом снова с ним наедине выкручиваться…

– Слушай, сообразительная Асфи, – вскинула подбородок Елрех и чуть вытянула губы. Помолчала так, будто все еще взвешивала говорить мне или нет. – Они могли и меня подозревать.

Я удивилась от такого предположения. Скривилась, сжав пестик, и поделилась мнением:

– Глупость какая.

– Это почему же глупость? Очень может быть и такое. Если уж они тебя заподозрили, с твоими‑то знаниями о Фадрагосе, то меня и подавно. – И беззлобно добавила: – Дураки.

Логика в словах Елрех определенно прослеживалась, но я морщилась, разглядывая ее с ног до головы. Она – и ведьма? Нет. Точно нет. Хотя вот отношение Кейела к ней в последнее время было странным.

Елрех оценила мое выражение лица и ответила извиняющейся улыбкой.

– Что? – напряглась я.

– Сентиментальная Асфи, ты так часто говорила о своих родителях. Помнишь, как о моих заговаривала, а я злилась на тебя?

– Помню.

О таком трудно забыть. Эта тема сильно цепляла Елрех, и я часто пользовалась ею, чтобы ужалить из мелкой мести или просто увести разговор от ненужного русла.

– Беловолосых шан’ниэрдов не так много, – протянула она.

– Я только Роми и видела.

– Это потому что они из дома предпочитают не выходить. Им трудно.

– Противно, – кивнула я, – понимаю.

Наверное, город для них кишит тараканами и червями.

– Мои родители довольно известны, – продолжила Елрех. – И городской защитник во время обеда неспроста вопрос о них задал. Намеренно оскорбил, безжалостный балкор. Не верю я ему, Асфи, что он о нас не узнавал. Мы как на север пришли, вспомни, у ворот он Кейелу сказал, что ждали его тут. Значит, слухи о нас опередили нас самих. Точно узнавал он о всех нас.

А вот это вполне вероятно.

– Или даже раньше, – произнесла я, начиная толочь темно‑синий гриб. Он чуть хрустел; над ним поднималась серая дымка и пряный аромат, щекочущий в носу. Пестик глухо ударялся по дну деревянной ступки. – Наставник сказал, что тут обо мне все знают. Ну, из тех, кто допущен к делу о ведьме. Значит, они и о моем ближайшем окружении тоже давно пронюхали. У нас бы точно разузнали.

– Да, – тяжело вздохнула Елрех, разглядывая половицы, – у нас тоже. Я и не подумала… Тогда без сомнения, меня подозревают.

– И как это связано с твоими родителями?

Сильные руки снова сжались, черные коготки чуть вонзились в дерево. Елрех долго молчала, уставившись себе под ноги. Я не торопила, продолжая давить пестиком. В конце концов, что бы ни скрывалось в ее прошлом, мне не удастся увидеть в ней ведьму. Глупость это.

– Фангры с белыми волосами, – так тихо сказала она, что пришлось остановить работу. – Не знаю, есть ли еще такие, как я. В Обители гильдий таких не знают. Раньше были, и беловолосые шан’ниэрды до сих пор помнят их, как позор расы. Мужчины влюблялись в фангр, пленялись и не успевали сойти с ума до того, как на свет появлялась полукровка. Природу трудно осуждать, Асфирель, – грустно улыбнулась. – Пленникам природы чаще сочувствуют. А я… Мой отец любит свою избранницу. Он счастлив с ней и по сей день. – Сглотнула, стыдливо отворачиваясь. – Но это не моя мама.

Вжимая голову в плечи, шумно вдохнула, словно собиралась нырнуть надолго. Сердце пропустило удар. Кажется, мне не приходилось видеть Елрех настолько подавленной. Хотя… Однажды, в тот момент, когда она уничтожала гильдейские знаки.

– Если тебе трудно, мы можем не говорить о твоей семье. – Я отставила ступку на пол и поспешно накрыла рукой руку Елрех. Сжала, ощущая напряжение.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Елрех пустым взором окинула наши кисти и мотнула головой. Ее голос звучал непривычно: веселье напрочь исчезло, раскрывая душевную тоску.

– Я многого не помню из детства, но кое‑что никак не получается забыть. Когда повзрослела достаточно, чтобы носиться по улицам и понимать взрослые беседы, слышала, как судачили соседки обо мне в нашей деревне. Отцу отдали меня, когда моя голова пухом еще не обросла. Только знаешь, Асфирель, не нужна я ему была. У него своя семья была, молодая жена вот‑вот рожать собиралась. Двойняшек. Я семейную радость разрушила…

– Ты была маленькой, – поспешно заявила я очевидное.

Открыла рот, чтобы исправиться, добавить что‑нибудь еще, но ссутулилась и промолчала. Мои слова не помогут старой ране. Ничьи – не помогут. Дети восприимчивы к слухам, и у них красочная фантазия. Бавиль выдумывал сражение, и оно оживало перед глазами, будоражило кровь, заставляло неметь пальцы от страха и вызывало дрожь от восторга.

Елрех продолжила говорить. Ее голос не охрип, но напитался едва заметной тяжестью, добавляя холода. Отрешенности.

– У него была маленькая изба. – Пожала плечами. – Мне не нашлось в ней места. Но повезло – на окраине жила его мама. Бабуля меня и воспитывала. Я любила ее, а она меня. Мудрой была. А какой строгой, – хохотнула, а глаза наполнились влагой. Заблестели. – О ней тоже сплетничали, что с злыми духами дружбу водит. То развратницей клеймили, то… ведьмой. Она была красивой фангрой, Асфирель. Муж умер молодым, а она больше ни на кого смотреть не могла. К ней сватались, а она отваживала от себя. Обидчивые мужики слухи и распускали, а влюбленные в них девки дальше разносили дурную молву. Разве ж могла ей полукровка в доме помешать и репутацию испортить?

Шальная улыбка на несколько секунд озарила лицо Елрех. Я старалась не дышать.

Улыбка сошла с лица, шея дрогнула от натужного глотка – Елрех продолжила:

– А потом моя мама решила отыскать дочь. Шан’ниэрдки… – Нахмурилась, обидчиво поджимая губы. – Ветреные особы. А тут еще и гордость за расу. Им лишь бы потешить себя, доказать собственное превосходство. Мама вдруг вспомнила обо мне. Захотела, чтобы все ее дети были образованными. Будто мне и без этого плохо жилось.

Она перевернула руку под моей рукой – ладонь к ладони. Пальцы сжались крепко. Уголки моих губ дрогнули, но улыбнуться не получилось. Сколько времени прошло с нашего знакомства? Я уже и забыла, как мы впервые обменялись с ней рукопожатием. Оно было таким же крепким, как сейчас. Но тогда оно пугало, а сейчас… Я люблю Елрех, как родную.

– Это было худшее время в моей жизни, – наконец, произнесла она. – Бабуля начала совсем сдавать, но мне желала счастья. Гнала к матери. Я и пошла. Мне было… – Насупилась, глянув на меня. Задумалась, а затем выдала по привычным мне меркам: – Мне было почти двенадцать лет, когда я застыла на пороге богатого дома. О маме‑то я толком ничего не знала. Отец о ней говорить не любил. Он вообще не любит жену свою расстраивать. Поэтому к ним в гости я ходила редко, хоть и жили в одной деревне. Сестры, фангры, меня побаивались. Но это я сама виновата.

Заметно смутилась, но уже через миг недовольно объяснила, будто нехотя оправдывалась:

– Боялась я, что потом и они от меня откажутся. Зачем привыкать, если потом отпихивают подальше, как ненужную вещь? – В глаза глянула, но сразу потупилась. – Вот и сторонилась всех подряд, кроме бабули. Да и мама не шибко интересовала. – Тихо добавила: – Лучше бы поинтересовалась…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Захотелось обнять ее. Я все еще скучала по родителям. Они у меня славные, добрые, хоть папа и часто пытался строгим казаться. Не представляю, как о родных можно вспоминать с обидой. Но поведение и слова Елрех заставляли проникнуться ее переживаниями.

– Пришлось у нее узнать всю историю. Без прикрас. Она же мне ее и рассказала. Представляешь, молодостью прикрывалась… Как будто исправить это что‑то могло.