Читаем без скачивания Письма к Аттику, близким, брату Квинту, М. Бруту - Цицерон Марк Туллий

DCCCXXXIV. Луцию Мунацию Планку, в провинцию Трансальпийскую Галлию

[Fam., X, 10]

Рим, 30 марта 43 г.

Цицерон Планку.

1. Хотя я и достаточно хорошо узнал от нашего Фурния, каково твое намерение, каково решение насчет государства, всё же, прочитав твое письмо4454, я сделал более ясное заключение о твоем образе мыслей в целом. Поэтому, хотя вся судьба государства и решается в одном сражении4455 (полагаю, что когда ты будешь это читать, это уже разрешится), все же, благодаря разнесшейся молве о твоем намерении, ты уже снискал большую похвалу. Итак, если бы у нас в Риме был консул4456, то сенат объявил бы с большими почестями для тебя, какой благодарности заслуживают и твоя попытка и приготовления. Для этого время не только не прошло, но не наступило даже теперь, по крайней мере, по моему мнению. Ведь мне кажется почетом именно то, что уделяется и воздается славным мужам не в надежде на будущее благодеяние, но ввиду больших заслуг.

2. Поэтому — только бы существовал какой-либо государственный строй, при котором мог бы сиять почет, — тебе, поверь мне, в изобилии воздадут все высшие почести. Ведь то, что можно назвать подлинным почетом, не является приманкой на время, но наградой за постоянную доблесть. По этой причине, мой Планк, отдайся всем сердцем снисканию славы; приди на помощь отечеству; помогай коллеге4457; поддерживай согласие и чрезвычайную сплоченность всех племен. Ты найдешь во мне помощника в твоих замыслах, поборника достоинства, твоего лучшего и преданнейшего друга во всем. Ведь к тем причинам, в силу которых мы соединены приязнью, услугами, давностью, прибавилась любовь к отечеству и она привела к тому, что я ценю твою жизнь выше своей. За два дня до апрельских календ.

DCCCXXXV. Гаю Кассию Лонгину, в провинцию Сирию

[Fam., XII, 6]

Рим, конец марта или начало апреля 43 г. 

Марк Туллий Цицерон шлет большой привет Гаю Кассию.

1. Какое положение было тогда, когда я отправлял это письмо, ты сможешь узнать от Гая Тиция Страбона4458, честного мужа и придерживающегося честнейших взглядов на положение государства. Ведь к чему говорить мне: «сильнейшим образом желающему тебя видеть», раз он, оставив дом и имущество, выехал именно к тебе? Поэтому я даже не препоручаю его тебе; приезд его к тебе достаточно препоручит его.

2. Пожалуйста, считай и будь уверен в том, что все прибежище честных — это ты и Брут, если — чего я не хотел бы — случится что-либо неблагоприятное. Дело, когда я пишу это, дошло до крайности. Ведь Брут4459 уже едва держится в Мутине. Если он будет спасен, мы победили; если нет (да отвратят боги этот дурной знак!), все устремления всех — к вам4460. Поэтому старайся обладать столь большим присутствием духа и столь большими средствами, какие нужны для восстановления всего государственного строя. Будь здоров.

DCCCXXXVI. Марку Юнию Бруту, в Грецию

[Brut., II, 1]

Рим, конец марта 43 г.

Цицерон Бруту привет.

1. Когда я пишу это, полагают, что дело дошло до крайности, ведь о нашем Бруте4461 доставляют печальные письма и известия. Меня, правда, они не особенно смущают: ведь я никак не могу не доверять этим войскам и полководцам, которыми мы располагаем, и не соглашаюсь с большинством людей: ведь я не хулил преданности консулов, которая внушала чрезвычайные подозрения4462. В некоторых случаях я не находил у них благоразумия и быстроты; если бы они проявили ее, мы уже давно восстановили бы государственный строй4463. Ведь ты хорошо знаешь, какое большое значение имеет в государственных делах время и как велика разница, будет ли одно и то же постановлено, предпринято, обсуждено раньше или позже. Если бы все, что со строгостью было постановлено при этом смятении4464, либо было совершено в день, когда я высказал мнение4465, и не откладывалось изо дня в день, либо с того времени, когда оно было принято для исполнения, не оттягивалось и не переносилось на завтра, то у нас уже не было бы войны.

2. Брут, я проявил по отношению к государству все, что должен был проявить тот, кто по признанию сената и народа вознесен до того положения, в каком нахожусь я, и не только то, чего одного, бесспорно, следует требовать от человека, — преданность, бдительность, любовь к отечеству; ведь именно это должен проявлять всякий; но я считаю, что тому, кто высказывается о положении государства в числе первых4466, следует проявлять также проницательность, и я не считаю, что меня — в то время как я взял на себя так много, что овладел кормилом государства, — в случае, если я что-нибудь бесполезно посоветовал сенату, следует порицать менее, нежели в случае недобросовестного совета.

3. О том, что было совершено и что совершается, тебе, знаю я, подробно пишут. Но я хотел бы, чтобы от меня ты знал следующее: моя душа стремится в строй и не ищет никакого отступления4467, разве только меня случайно заставит повернуть назад польза государства. Но большая часть моей души обращена к тебе и к Кассию. Поэтому, Брут, готовься понять, что либо тебе следует улучшить положение государства, если в настоящее время дело велось хорошо, либо оно должно быть восстановлено с твоей помощью, если в чем-нибудь допущены ошибки.

DCCCXXXVII. От Марка Юния Брута Цицерону, в Рим

[Brut., II, 3 (5, 3)]

Диррахий, 1 апреля 43 г.

Брут Цицерону привет.

1. Очень жду твоего письма, которое ты написал после известий о наших делах4468 и о смерти Требония; ведь я не сомневаюсь, что ты разъясняешь мне свой замысел. Вследствие недостойнейшего преступления мы и потеряли честнейшего гражданина и вытеснены из провинции, вернуть которую легко, но не менее постыдным или зазорным будет вернуть ее впоследствии.

2. Антоний4469 до сего времени с нами, но — клянусь богом верности — я и склоняюсь на мольбы этого человека и боюсь, как бы его не похитило чье-либо неистовство. Я прямо вне себя. Если бы я знал твое мнение, я не тревожился бы; ведь я был бы убежден, что оно наилучшее. Поэтому сообщи мне возможно скорее, какого ты мнения.

3. Наш Кассий располагает Сирией, сирийскими легионами, будучи призван Мурком и Марцием4470, по их почину, и самим войском. Я написал сестре Терции и матери, чтобы они не разглашали того, что прекрасно и очень удачно совершил Кассий, пока не узнают твоего совета и пока ты не найдешь нужным4471.

4. Прочел я две твои речи, с одной из которых ты выступил в январские календы, — другую ты произнес против Калена по поводу моего донесения4472. Теперь ты, разумеется, ждешь, что я похвалю их; не знаю, большая ли похвала твоему присутствию духа или даже дарованию заключается в этих книжках. Я уже соглашаюсь, чтобы они назывались даже «филиппиками», как ты в шутку написал в одном письме.