Читаем без скачивания Бессердечное небо - Каролайн Пекхам

Нимфы обменялись взглядами, и я понял, что времени у меня в обрез. Мне нужно придумать какую-то правдоподобную причину, по которой я только что завел их всех в эту ванную.

Одна из Нимф стала смотреть на меня слишком пристально, и я пригнул голову, снова прочистил горло, наклонился и притворился, что осматриваю кран, от ушка до носика.

— Это никуда не годится, — пробурчал я. — Совсем не годится.

— Простите, мой король, но что именно не годится? — спросил один из них, и, черт возьми, это хороший вопрос, на который у меня нет ответа.

— Конечно, краны, — прорычал я. — Они не блестят так, как должны блестеть.

— Возможно, вы могли бы обсудить это с вашими слугами, ваше высочество? — предложила Нимфа.

— БЕЗЗАКОНИЕ! — закричал я, схватив полотенце и отхлестав его им, но от этого движения мой капюшон откинулся, и заклинание сокрытия раскрылось в полной мере.

— Стой, кто ты такой? — огрызнулась одна из Нимф. — Ты не наш король!

— О мои звезды, это Вега! — прорычал я, указывая позади них, и, как идиоты, они все повернулись, а я, черт возьми, пригнулся и побежал, отбрасывая их в сторону магией воздуха и вылетая в дверь с неистовым порывом ветра.

Я захлопнул за собой дверь, запечатал ее магией земли, все плотнее и плотнее запечатывая ее металлом, пока вся дверь не заблестела от него, а потом снял маскировку, покрывающую мое тело.

В нее впечатался вес, за ним еще раз и еще, но дверь не сдвинулась с места.

— Ха! — восторженно воскликнул я, но тут раздался взрыв, когда одна из Нимф пробила стену, выходя в коридор, а за ней выскочили приятели, и я вскрикнул от удивления, повернулся и побежал обратно по коридорам. Но я не повернул к своим друзьям, а углубился в дом, выбрасывая магию назад через плечо, когда море Нимф гналось за мной.

Я взрывал двери и швырял мебель на их пути, расшвыривая повсюду вазы и бесценные реликвии, я разбивал все на куски, пытаясь замедлить своих преследователей и опередить их смертельные трещотки, блокирующие магию.

— Схватить его! — кто-то крикнул из открывшихся дверей справа от меня, и я увидел Варда, ворвавшегося в дом и указывающего прямо на меня с яростным выражением на своем одноглазом лице.

Порывом магии воздуха я поднял со стола вазу, разбил ее о его голову и заставил его выругаться, а сам выстрелил в меня огненной струей. Я увернулся от него и продолжил бежать, громко завывая и призывая их следовать за мной. Ведь пока они преследуют меня, они не приближаются к моей семье и друзьям. А я до последнего надеюсь, что они уже убираются отсюда.

Дарси

Ярость хлынула в мой разум, как кислота, и волна ее гнала меня вперед, когда я металась между лежащими на земле Фейри, разрывая их ряды, и вкус такого количества крови приводил меня в бешенство.

Я хотела большего. Мне нужно утолить эту темную и непрекращающуюся во мне потребность разрушать, опустошать и причинять вред.

Клыки в моей пасти источали вкус яда, острый и горький привкус растекался по языку и причинял бесконечную боль и страдания тому, кому посчастливилось остаться в живых после моего укуса. Но долго они не проживут. Только не тогда, когда черный, зараженный яд проникнет в их вены и заберет их в качестве очередной моей жертвы. Ее жертвы.

Шепот Лавинии звучал в моих ушах, ее голос побуждал меня идти вперед, и моя душа была так глубоко привязана к ее душе, даже когда какая-то часть меня восставала и сопротивлялась, слушая ее приказы. Но отказаться от них было невозможно, ее слова заставляли гореть во мне огонь, который невозможно потушить, но это был не тот огонь, который я знала, это злая сущность, пожирающая целиком каждую хорошую частичку меня.

Передо мной появился мужчина с распростертыми руками и мольбой в серебряных глазах. Я бросилась на него, мои когти врезались в мощный воздушный щит, который я пыталась прорвать, отталкивая его назад, я огрызалась и рычала, пытаясь прорвать его защиту, пока он пытался удержать ее на месте.

— Голубок! — крикнул он, это слово задело что-то глубоко внутри моей груди, но потом шепот Лавинии стал громче, и моя ненависть усилилась.

— Убей его. Убей их всех, — призывала она в моей голове. Моя госпожа. Повелительница моего существа, та, что приковала меня к себе и привязала к себе так крепко, что я никогда не смогу вырваться наружу.

Я пробила его воздушный щит, и он отлетел в сторону с такой скоростью, что моя лапа ударилась о землю вместо того, чтобы ударить его. Я зарычала и перевела взгляд на серебряного Пегаса, который скакал по земле, собирая повстанцев и останавливаясь, позволяя нескольким из них забраться ему на спину. Следом за ним то же самое делал розовый Пегас, уже взлетая, и я набросилась на нее, когда она взлетала к облакам, схватила ее за копыто и потащила назад из неба.

Я повалила ее на землю и бросилась вперед, чтобы добить, но серебряный Пегас набросился на меня, вонзив рог мне в руку и заставив меня зарычать, когда я отступила назад. Розовый Пегас вскочила на ноги, развернулся и побежал, а серебряный поскакал за ней галопом.

Я побежала за ними, настигая их, когда они расправляли крылья и взлетали в небо, но я оказалась быстрее, прыгнула вперед, собираясь утащить их обратно в лапы и покончить с ними навсегда. Но что-то схватило меня сзади за шерсть, дернуло вниз и бросило на землю.

Сереброглазый мужчина появился снова, когда я вскочила на ноги и зарычала на него, когда он закрутил вокруг меня воздушные канаты, пытаясь приковать меня к своей власти.

Появилась девушка с кистенем, набросив на меня лианы магии земли, связывая меня и прижимая к земле, я сопротивлялась их магии, гнев поднимался по моему позвоночнику, когда девушка создала намордник, плотно сомкнув челюсти, и прижала мою голову к земле.

Мужчина бросился вперед, встал передо мной на колени и приложил руку к моей голове, пока я боролась, пытаясь освободиться. Мне нужно питаться, получить как можно больше крови и насытить королеву теней, которая владеет мной.

Я зарычала, когда мужчина заговорил со мной, не желая слушать, но игнорировать было невозможно.

— Вернись ко мне, Голубок, — приказал он. — Посмотри на меня. Ты знаешь меня.

Он ближе наклонился, так что я увидела одни лишь его глаза, и на