Читаем без скачивания Часовой механизм любви - Алла Полянская

Пятна крови были повсюду – разлетелись брызгами даже на листья пальм.

Лене Шаповаловой раскроили голову в уголке отдыха. По крайней мере, только у одной женщины Егор видел такие уродливые колени. Кто-то был, видимо, очень зол на нее.

Сорокин мерил шагами кабинет директора и молчал. Он о чем-то думал, и Егор даже представить себе не мог, как он мыслит.

«Интересно, он знает о том, что Инна и Федор – родственники Веры Никитиной, или он тот случай вообще не вспоминает?» – Егор молча смотрел в окно.

Егору начальник службы безопасности не нравился. Это был почти двухметрового роста плотный седой мужчина, много лет прослуживший в армии, а Егор плохо относился к людям, любящим раздавать команды.

– Кто-то все-таки добрался до этой сучонки. – Сорокин засопел. – Егор Алексеевич, а ведь это и ваше упущение.

– И в чем оно состоит?

– Шаповалова много лет терроризировала коллектив, и вы как директор…

– Я здесь директором и двух месяцев не проработал… – отбрил Егор. – Не надо мне рассказывать о моих упущениях, Владимир Григорьевич. То, что Шаповалова была тяжелым человеком, я узнал совсем недавно, а вы знали всегда. Но я собирался ее уволить, а вы не сумели ее окоротить.

– Недоставало мне еще в бабские дрязги лезть!

– И теперь ваше нежелание пачкать руки вылезло нам боком. Три дня назад убита Данилова, сегодня – Шаповалова, кто будет следующим?

– Полиция разберется. – Сорокин навис над Егором. – Это что, претензии к моей работе?

– Считайте, как знаете. – Егор спокойно встретил яростный взгляд Сорокина. – Но вы либо начнете вникать и в дрязги тоже, либо мне придется найти человека, который будет в это вникать.

Какое-то время Сорокин разглядывал Егора, словно впервые видел, потом захохотал.

– Ну, надо же. Так ошибиться в человеке. – Владимир Григорьевич снова стал серьезным. – Да, Егор Алексеевич, похоже, вы правы. Нужно вникать в бабские дрязги и закручивать гайки. Если они уже убивать друг друга принялись, дело дрянь.

Наталья внесла поднос с кофе, и мужчины сели за стол.

– Хороший кофе. – Сорокин с удовольствием сделал глоток, смакуя вкус напитка. – У Попова она такой не подавала.

– Потому что он его не покупал, этот кофе покупаю я сам. Дешевая рыбка – паршивая уха, Владимир Григорьевич. Так что говорит полиция?

– Ее ударили сзади чем-то тяжелым – скорее всего, небольшой дубинкой. Все случилось там, где вы ее нашли. Первый удар сбил Шаповалову с ног, ну а дальше уж…

– Это был кто-то, кого она знала и к кому спокойно повернулась спиной.

– Да, Егор Алексеевич. Кто-то свой.

Они снова помолчали. Егору вдруг отчаянно захотелось оказаться в доме у Шатохиной, сидеть в библиотеке, читать книгу и смотреть, как за окном размахивает ветками яблоня. И пусть Патрик смотрит на него свысока, а Инна играет музыку, которая душу наизнанку выворачивает, но там спокойно и тихо. И там люди, понимающие его и принимающие. Как можно за три дня намертво привязаться к людям, Егор не знал – но это случилось. Они приняли его в свою жизнь, они говорили с ним так, словно он – нормальный человек, их не интересовало его неумение поддерживать светские разговоры, они и сами их не вели. Они были настоящими, и Егор знал, что поможет им. И очень важно, чтобы Сорокин ничего не заподозрил.

– Тот, кто убил Шаповалову, должен быть весь в крови. – Сорокин налил себе вторую чашку кофе. – Это не сотрудники, они все на месте, и ни на ком следов крови нет.

– Разве что этот человек переоделся. – Егор вспомнил уютный уголок недалеко от лифта. – Огороженное растущими в кадках деревьями пространство, в коридоре в это время никого нет, все заняты. Кто-то назначил ей встречу и, дождавшись удобного момента, убил.

– Беда в том, Егор Алексеевич, что слишком многие хотели ее смерти. – Сорокин покрутил в руках пустую кофейную чашку. – Покойная не просто многим мешала. У нее была страсть. Она очень любила узнавать тайны других сотрудников и планомерно их изводить. Я думаю, что кое-кого она шантажировала – и ей платили. Вряд ли деньгами, факт взятки можно было бы доказать. Нет, ей платили тем, что выполняли ее приказы – она ведь организовывала травлю сотрудников. А очень сложно изводить того, с кем ты вчера мирно гонял чаи в кабинете, если у тебя нет для этого веской причины, Шаповалова эти причины искала – и находила. И я думаю, что разговор всегда был такой: увольняться бесполезно, куда бы ты ни пришел работать, позвонят о тебе справиться на прежнее место, а тут уж я позабочусь.

– Гадость какая…

– Да, хорошего мало. У Шаповаловой был компромат практически на всех, я думаю. Пропала ее записная книжка, с которой она никогда не расставалась.

– То есть вы предполагаете, что она узнала о ком-то что-то до такой степени горячее, что человек предпочел за это убить? Что это может быть?

– У каждого могли быть свои причины. Для кого-то даже обнародование информации о том, что он участвовал в убийстве Кеннеди – ерунда, а кто-то убьет за вполне, на посторонний взгляд, невинную вещь. Все дело в отношении шантажируемого к этой информации, в его собственной оценке. А вывернуть можно любой факт как угодно. Вот, смотрите: Шаповалова несколько лет была любовницей Попова, прежнего директора. Когда она попыталась перебраться в вашу постель, у нее ничего не вышло…

– Подождите! – Егор ошалело уставился на Сорокина. – Она ничего такого не пыталась!

– Пыталась. – Сорокин едва сдержал смех. – Вспомните, когда вы только пришли к нам, она пригласила вас на склад, чтоб вы сами якобы увидели, как организована у них погрузка.

– Ну да. Плохо была организована. И склад нерационально использовался, кладовщику было поставлено на вид, я там пару дней находился, пока люди уяснили, что я от них требую…

Сорокин хохотал, не в силах сдержаться. Егор удивленно смотрел на него.

– Я не понимаю…

– Егор Алексеевич, ну нельзя же быть таким буквальным! – Сорокин отсмеялся, но веселье не ушло из глаз. – Она специально кладовщика услала, грузчиков распихала по складам, надела юбку провокационную, споткнулась на лестнице, скажете, нет?

– Споткнулась, да. Неловко получилось.

– А вы, Егор Алексеевич, зашли на склад, полный матрацев, и принялись считать полки, вычислять коэффициент эффективности их использования и выяснять, где кладовщик, допустивший небрежность с товаром.

Егор отлично помнил тот день. И правда, Елена тогда пыталась переключить его внимание на что-то другое, но на что? Его настолько занимало то, что товар был навален как попало и что грузить его при таком хранении довольно сложно… А ведь Шаповалова пыталась взять его под руку, обратить его внимание, как она едва не разбила коленку – и правда, юбку она надела слишком короткую, но…

– Вот дьявол. – Егор озадаченно посмотрел на Сорокина. – Мне и в голову не пришло. Она что же, рассчитывала, что я прямо там повалю ее на матрацы и… Да ну, глупость какая-то.

– Рассчитывала, еще как рассчитывала. Мы на эту мыльную оперу целый месяц любовались – то попросит вас подвезти ее, то зайдет якобы по делу, а сама начинает болтать о вещах посторонних, шутить и демонстрировать грудь, а дверь открыта и все видят…

– Честно говоря, она меня отвлекала от работы, и я уж хотел попросить Наташу, чтобы она ее не пускала ко мне. И дверь стал закрывать.

– Ну, да. – Сорокин с сожалением потряс пустой кофейник. – Когда сотрудники поняли, что ей ничего не светит, все были очень рады.

– Зачем ей нужно было обязательно спать с директором?

– Это такой тип людей. – Сорокин вздохнул – ему хотелось курить. – Они ничего собой не представляют, но их самооценка гораздо ниже, чем они того заслуживают, а амбиций выше крыши, и вот эта разница между самооценкой и амбициями вызывает у них постоянное желание унижать других и добиваться своего любыми способами. Ну, и совесть у них отсутствует как понятие, они считают, что обычные человеческие чувства – это выдумки писателей и кинорежиссеров.

– То есть такие люди не испытывают никаких чувств?

– Испытывают. Страх, ненависть, неуверенность – то, что испытывает в той или иной степени любой из нас, но у нормального человека противовесом являются воспитание и совесть, а у этих людей такого противовеса нет. Шаповалова искренне не понимала, что она делает нечто дурное – а почему нельзя, ведь это приводит к нужному результату? Такие люди используют секс как способ контроля, и этим поднимают свою самооценку. С другой стороны, они пытаются контролировать остальных, шантажом или запугиванием добиваясь от них послушания. А с вами у нее ничего не вышло, вы даже не заметили ее суеты. Она очень серьезно собирала на вас компромат, вы это знаете?

– Нет. – Егор почувствовал, как закипает внутри злость. – Но я видел, что происходит что-то не то. Больше я не намерен игнорировать нездоровую обстановку, которая сложилась в коллективе.