Читаем без скачивания Смерть в своей постели - Виктор Пронин

— Идите, ребята. — Пафнутьев махнул рукой строителям. — Ждите в гости и готовьтесь к разговору долгому, но приятному.

— А мы чего, всегда готовы… Были бы вопросы, а уж ответить как-нибудь сообразим.

— До скорой встречи! — еще раз сказал Пафнутьев.

Трижды попрощался он со строителями, три раза напутствовал их и обещал утреннюю встречу. Нехорошо это, не к добру. И будь в каминном зале кто-нибудь, кто разбирался бы в мистике, тайных науках и оккультных знаниях, наверняка посоветовал бы Пафнутьеву не откладывать разговор до утра, сейчас, немедленно, тут же, не сходя с места спросить все, о чем хотел.

Но нет, такого человека не нашлось, и строители, натыкаясь друг на друга, торопясь, ушли, и вскоре их тяжелые шаги прогрохотали по лестнице в подвал.

И тут же вместо строителей в арочном проеме появилась Маргарита — стройная, хотя лучше сказать худая, если не высохшая, в черных свободных одеждах, развевающихся на ходу. Она прошла к креслам, невозмутимая, даже надменная, оглянулась на остальных, усмехнулась.

— Не помешаю?

— Нисколько, — быстро ответил Пафнутьев. — Располагайтесь, где вам удобно. Будем только рады.

— Спасибо, — кивнула Маргарита со странной улыбкой, понимая двусмысленность положения — ей, хозяйке, позволяют присутствовать в комнате ее же дома. — Есть какие-нибудь новости? — спросила она, глядя в экран телевизора.

— О! — радостно воскликнул Пафнутьев. — Их так много, они столь разнообразны, что я даже не знаю, с чего начать.

— Начните с чего-нибудь, — сказала Маргарита с ноткой великодушия.

— Наши передовые части вступили в Косово! — радостно объявил Пафнутьев. — Местное население встречает их восторженно! Как в сорок пятом! Их забрасывают цветами, девушки виснут на ступеньках боевых машин, власти дают зеленую улицу! Захвачен аэродром стратегического назначения! Десантники заняли круговую оборону и не подпускают натовцев ближе, чем на ружейный выстрел!

— Надо же, — обронила Маргарита, дождавшись, наконец, паузы в воплях Пафнутьева. — Я слышала, в доме еще один труп?

— Это ложь! — твердо заявил Пафнутьев. — Вас ввели в заблуждение. Труп появился не в доме, а в сарае.

— Кому же помешал этот несчастный бомж?

— Кому-то помешал, — солидно заметил Шаланда, чтобы обратить на себя внимание. — Иначе не убили бы.

— А если убили, значит помешал, — подвела итог Маргарита.

— Есть подозрения, но органы пока не придают им должного значения, — проговорил Вохмянин, все еще сидя спиной ко всем.

— Кто же подозревается?

— Есть одна юная и прекрасная дева, вся из себя…

— Света? — удивилась Маргарита. — По-моему, она сильна в другом… Впрочем, как знать, как знать.

— Разберемся, — заверил общество Пафнутьев.

— Посмотрите на экран, — громко призвал Шаланда. — Речь о наших событиях.

— У вас тоже что-то случилось? — с улыбкой спросила Маргарита.

— Да! — рявкнул Шаланда, которого эта томно-печальная дама раздражала с самого начала. — У нас тоже кое-что случилось. Убит местный бизнесмен и крутой воротила, некий Объячев. И мы сейчас заняты расследованием этого преступления.

— Это вы правильно решили, — одобрила Маргарита, но к экрану все-таки повернулась.

А там за это время появилась странная женщина, несколько полноватая, а если уж откровенно, то излишне полная, с длинными темными волосами по плечам, в черной шали с красными розами и длинными кистями. Вид она имела величавый, значительный, и на человека, который разговаривал с ней, смотрела снисходительно, если не жалостливо. Пафнутьев знал этого человека, встречался с ним и даже водку приходилось пить вместе. Это был Фырнин, с которым судьба свела его несколько лет назад во время расследования какого-то заковыристого преступления.

— Гадалка, — оповестил Шаланда, чтобы всем сразу все стало ясно. — Та самая.

— Так ты нашел ее?! — восхитился Пафнутьев.

— Работаем, — ответил Шаланда.

— А мне говорили, что Фырнин ее разыскал в каком-то колдовском салоне.

— Фырнин?! — гневно развернулся Шаланда. — Да я твоему Фырнину эту красотку на блюдечке преподнес!

— Представляю себе это блюдечко, — пробормотал Худолей.

— Может быть, нам все-таки стоит ее послушать? — спросила Маргарита и этим добилась полной тишины.

Гадалка, между тем, вела себя совершенно спокойно и невозмутимо. Выслушав очередной вопрос журналиста, она откинула назад волосы, поправила шаль, усмехнулась потусторонним своим мыслям, задержалась взглядом на объективе камеры, и миллионы зрителей под ее взглядом содрогнулись в этот момент, ощутив, как высшие силы заглянули каждому в душу и такое там увидели, такое высмотрели, что просто ужас, просто кошмар какой-то.

— Вы что-то спросили? — наконец поворотилась она массивным своим округлым молодым телом к тщедушному Фырнину.

— Я хотел уточнить одну криминальную подробность… Уж если вам удалось так явственно предсказать смерть Объячева, не обращались ли к вам за помощью следственные органы?

— А разве у них возникли сложности?

— Убийца до сих нор не задержан. Следовательно, вполне разумно предположить, что они, я имею в виду правоохранительные органы, могли привлечь вас к расследованию.

— Привлечь меня? — усмехнулась гадалка. — За что? — Последним своим вопросом она показала, что, несмотря на монументальную внешность, юмор ей не чужд.

— Ха-ха-ха, — сказал Фырнин, не рассмеялся, а именно сказал. — У вас развито чрезвычайно тонкое чувство смешного! — Слова получились глупыми, если не сказать издевательскими, но, как ни странно, гадалка отнеслась к ним со всей серьезностью и даже покраснела от удовольствия. — Скажите, Элеонора, а если бы я вот прямо сейчас попросил вас связаться с потусторонними силами, вызвать в себе некие мистические вибрации, — он явно куражится, подумал Пафнутьев, — то, может быть, вы смогли бы надоумить наши следственные органы, направить их на путь истинный в поисках убийцы? Вы сможете это сделать?

— А почему бы и нет? — с некоторой вульгаринкой в голосе произнесла Элеонора и так непосредственно, даже с некоторой доступностью повела плечом, что Пафнутьев просто не мог не подумать, что жила Элеонора и другой жизнью, не столь степенной, была, была она заводилой, выпивохой и отчаянной бабой, пока судьба не повернулась к ней своей оккультной стороной.

— Попробуем? — подзадоривал простодушную Элеонору многоопытный Фырнин.

— Женщина. Надо искать женщину.

Пафнутьев был разочарован. На какой-то миг, под действием чар Элеоноры, под влиянием неподдельного азарта Фырнина, он допустил, поверил и понадеялся, что сейчас гадалка действительно скажет нечто важное, пронзит своим мистическим лучом темноту, в которой блуждал следователь. Но нет, она проявила себя просто как здравая, трезвая баба и сказала слова разумные, неуязвимые, но ничем, увы, ничем не помогшие бедному Пафнутьеву. И тут же, словно почувствовав его разочарование, она пристально и как-то протяжно посмотрела с экрана прямо в усталые пафнутьевские глаза. И усмехнулась.

— Некоторым мои слова кажутся очевидными… Как бывает очевидным любое событие, самое невероятное после того, как оно случилось. Хочу сразу сказать — не торопитесь с выводами. Я сказала, что сказала. И не так уж мало.

— Да! Как говорят французы, шерше ля фам. Ищите женщину, — подхватил Фырнин.

— И не одну, — добавила Элеонора.

— Две? — ужаснулся Фырнин с профессиональной искренностью.

— Я вижу три, — сказала Элеонора со слегка затуманенным взглядом. Она вдруг как-то обмякла, словно устала за эти секунды.

— Вы хотите сказать, что эти три женщины, сговорившись…

— Нет, — она досадливо поморщилась. — Я говорю не об убийцах, я говорю о сути происшедших событий. А кто убил, как, когда… Это дело следствия. Кстати, оно скоро закончится.

— Скоро — это когда?

— Через день, два… Самое большее — через три дня.

— Знаете, Элеонора, я был потрясен точностью вашего попадания — незадолго до смерти вы сказали Объячеву, что он умрет в собственной постели… И все случилось именно так, именно так! Что вам в те секунды привиделось, какие видения пронеслись перед вашим внутренним взором?

Некоторое время Элеонора молчала, не задумываясь о стоимости экранного времени, потом, стряхнув с себя оцепенение, взглянула на Фырнина.

— А вы не допускаете, что это было обычное профессиональное лукавство? Заверив человека в том, что он умрет в собственной постели, я тем самым пообещала ему долгие годы жизни, спокойную старость, окружение многочисленных домочадцев… Этого вы не допускаете?

— Честно говоря, допускаю, — сказал Фырнин, твердо глядя Элеоноре в глаза.

— Несмотря на все ваши восторги, я это знала с самого начала. Мне, конечно, понравилось, что вы похвалили меня за чувство юмора, но смею заверить, я знаю цену этому комплименту.