Читаем без скачивания Правда выше солнца - Анатолий С. Герасименко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Кадмил хмыкнул, глядя вперёд, туда, где синела священная Аполлонова роща.
– Да, верно. Есть такая глава в «Этиологии». Думаешь стать философом?
Он быстро, хватко глянул на Акриона.
– Да нет, куда мне, – смутился тот. – Просто отец всегда любил учение Сократа. Он и в Афины-то приехал из Аргоса, чтобы с ним познакомиться.
– И как, познакомился?
Акрион кивнул, чувствуя неуместную гордость, словно это он, а не Киликий, когда-то проделал долгий путь, чтобы увидеться с великим мудрецом.
– Они даже побеседовали. Дважды. Отец обожает про это рассказывать. Говорит, дескать, чудно было: вроде и дураком тебя обставили, и в то же время чувствуешь, что стал умнее. Он ведь, Сократ, ничему не учил особо, только задавал вопросы. Спрашивает, спрашивает, и под конец может так запутать, что откажешься от собственных слов. Хорошо хоть, книгу написал, там всё понятно. У отца есть тот свиток, в котором говорится про даймоний. Часто перечитывает, даже заучил наизусть. И мне давал учить. Сейчас, как это...
Акрион прикрыл на мгновение глаза. Жёлтый папирус, отполированные рожки свитковых стержней, летящий почерк писца, строчки, чуть загибающиеся кверху…
– «Мне бывает чудесное божественное знамение», – прочёл он по памяти. – «Вдруг – какой-то голос, который всякий раз отклоняет меня от того, что я бываю намерен делать, а склонять к чему-нибудь никогда не склоняет».
Кадмил одобрительно покачал головой. Акриону враз стало легко и благостно. Поднялась в сердце благодарность к отцу, к его свиткам. И тут же словно бы ожгло: Киликий ему не отец. Акрион убил своего отца прошлой ночью.
– И как считаешь, почему даймоний никогда не склоняет человека к чему-нибудь?
Кадмил снова глядел на него, внимательно и неотрывно. Акрион собрался с силами, отогнал чёрные мысли. Вестник богов задал важный вопрос, нельзя ударить в грязь лицом. И так довольно напортачил. Задумавшись, он пошёл тише, и Кадмил тоже замедлил шаг в ожидании его слов.
Актёрская память, как всегда, не подвела.
– «Потому что человек изначально благ», – уверенно произнёс Акрион, словно дальше читал по книге. – «С рождения он носит в себе дух, что всегда тяготеет к добру. Нужно только вовремя предостерегать людей от зла, и когда-нибудь мы станем подобны богам».
Акрион замолк, досадуя на себя за то, что процитировал отрывок целиком, не сумев вовремя замолчать. Подобны богам? Вольно же было Сократу такое писать! Ох, договоришься сейчас, дурак...
Но Кадмил, похоже, пропустил дерзость смертного мимо ушей. Он только усмехнулся и сдвинул шляпу на затылок.
– «Даймоний – вечная истина», – продолжил он, помавая рукой, как умелый оратор. – «Даймоний – правда, которая выше всего на свете, выше самого солнца. Стремление к добру нельзя объяснить, опираясь на логику. Однако умение отличать зло от добра присуще человеку с малых лет. Даймоний – это наша суть, наше божественное начало».
Голос Кадмила стал звучным и раскатистым, как утром, когда он говорил о Фебовых знамениях. По придорожной роще разнеслось эхо, из листвы выпорхнула стайка птиц, в лицо, будто вторя словам из книги ликейского мудреца, повеял ветер.
Акрион почувствовал, как встали дыбом волоски на руках. Вдоль хребта прокатился холод, горло сдавило. Воздух стал вдруг сладким на вдохе, и захотелось спеть что-нибудь из старых поэтов, настоящих: Пиндара или Гомера, или Гесиода.
Кадмил, блеснув улыбкой, легонько ткнул его кулаком в плечо.
– Сократ был прав, – весело сказал он. – Обычно мы не склоняем людей ни к дурному, ни к хорошему. На всё ваша собственная воля. Кстати, интересно, что ты вспомнил о Сократе, потому что мы как раз направляемся к его обители.
– Мы идём в Ликей? – удивился Акрион. – Но вечером там никого нет.
Кадмил поправил на плече сумку, в которой что-то глухо звякнуло.
– А нам никто и не нужен, – туманно ответил он. – Да не бойся, я ведь проводник душ. Не заблудимся.
В роще густела вечерняя дымка, пробовали звук сверчки. Дорога повернула, из-за холма вынырнул храм Аполлона, чья крыша уже давно светилась над деревьями. «Сюда? – подумал Акрион. – Молить Феба о милости?» Но храм скрылся за очередным поворотом, на прощание сверкнув розовым мрамором. Справа, за кривыми стволами олив, замелькали колонны знаменитого гимнасия, где, прогуливаясь с учениками, наставлял их в мудрости Сократ. «Сюда, в Ликей, – решил Акрион. – Сейчас свернём, и мне преподадут урок...» Но и гимнасий остался позади. Кадмил уверенно шёл вперёд, небо играло закатной киноварью. Где-то далеко кричала ночная птица, горестно и безнадёжно, словно звала давно погибших детей. Потом она замолчала, как-то вдруг, будто поняла тщетность своих усилий. Только ветер нашёптывал что-то верхушкам деревьев, и те безостановочно шептали в ответ.
Акрион успел совершенно растерять все мысли и ожидания, изнемог от неизвестности и едва сдерживался от вопроса: куда же мы идём?... Но тут Кадмил остановился, поправил ремень сумки и произнёс:
– О чём я бишь говорил? Да! Обычно боги стараются не вмешиваться в дела людей, всё так. Но бывают случаи исключительные. Под исключительным случаем я понимаю ситуацию, когда гибнет крупный общественный деятель, и его место могут занять люди, способные резко и негативно изменить ход истории. То есть, как раз наш вариант. Мы пришли, между прочим.
Он свернул с дороги и уверенно шагнул прямо в фисташковые кусты. Акриону ничего не оставалось, кроме как отправиться следом. Он пробрался сквозь пахучие жёсткие ветки, отвоевал у колючек подол гиматия, едва не потерял сандалию – и вдруг, выбравшись на свободу, обнаружил себя на краю небольшой поляны.
Здесь царила какая-то особенная, уютная красота. Кряжистые оливы с ажурными кронами расступились вокруг огромного замшелого валуна, вросшего в землю. Под ногами шелестела короткая мягкая травка. Пахло влагой – неподалёку текла речка Илисос, снабжавшая водой половину Афин. Ветви деревьев, сходясь, нависали над поляной, оставив посредине небольшой просвет, в котором золотилось вечернее небо.
– Где мы? – спросил Акрион.
– Это – место Аполлона, – ответил Кадмил. – Здесь ты узнаешь его волю и получишь благословение.
– Я думал, место Аполлона – храм, – Акрион махнул рукой назад.
– Храм – отличное место, – кивнул Кадмил, – только очень людное. Там, поди, даже сейчас околачивается пара жрецов и какой-нибудь философ. У нас же дело сугубо секретное, государственной важности. Не для
