Читаем без скачивания Полдень XXI век, 2010, №11 - Журнал Полдень XXI век

Нет… Со мной не тот случай. Смит Сандерс может улыбаться в дебрях своей бороды сколько угодно и сколько угодно может смотреть на меня глазами, полными отеческой доброты, словно папа Карло, созерцающий своего деревянного голема. Нет. Я не тот случай.

Я стараюсь вести себя как в первый раз: отдаюсь его медицинской власти, изображаю беспомощную жертву и умоляю объяснить мне, где я нахожусь и что случилось…

Смит мягко предупреждает меня о том, что информация, которую мне предстоит услышать, может травмировать меня. Вызвать стресс. Он спрашивает меня: готов ли я это услышать? Ясен пень, Смитти. Расскажи мне об этом снова. И он рассказывает.

Смит говорит, что сейчас в этой палате, в железном коридоре и, скорее всего, во всем мире идет 2522 год. Потом Смит делает паузу в ожидании моей реакции. Я делаю вид, что не верю. На самом деле мне плевать. Мне даже не любопытно — какое оно, будущее? Будущее — это комната, в которую все хотят войти, но, войдя, не замечают ничего необычного. Есть только настоящее и предметы в нем. Неизменно повторяющееся настоящее и новые штуки, которым мы не удивляемся. Будущее всегда только в наших головах, это горизонт, которого нам никогда не достигнуть. Мне плевать, какой сейчас год.

Потом Смит напоминает мне, что я завещал свое тело науке. Да, я помню это. Когда я сделал это первый раз, то этим своим решением я обеспечил себе бессмертие. Урвал джекпот.

Смит сказал, что мое тело досталось институту криологии. Этот день трудно забыть. За окном был дождь. Я сидел в пустой квартире, пил пиво и смотрел телевизор. Под дождем от меня уходила моя любимая. В каждой ее руке был чемодан вещей, от которых она освободила квартиру. Мы расстались. Чертов ВИЧ… Я не мог сказать ей, что врачи обнаружили его днем раньше в моем организме, у меня просто не хватило духа сказать ей об этом. Вместо этого я рассказал, что изменил ей. И это тоже было правдой, хотя и не такой важной. Я отпустил ее от себя — такой я слабак… Она уходила под дождем с чемоданами в руках, и в ее крови, скорее всего, тоже был вирус. И скоро он будет у ее последующих любовников. Я не смог посмотреть ей в глаза и сказать, что она скоро умрет. Я не врач и не настолько циничен… Когда она ушла, я достал из холодильника пиво, плюхнулся на диван и включил телевизор. Там шла передача про замораживание тела. Подобное в моем родном времени могло претендовать лишь на роль некой фантастической фишки, не более. Заморозиться сегодня и разморозиться в будущем… То есть в ином настоящем… Это описывалось в фильмах, в книгах, в мультиках… Но оставалось фантастикой, а в действительности такого не было.

Смысл был в том, что у тебя вынимают мозг и кладут его в холодильник. Тело кладут в другой холодильник. А потом, когда наступает необходимость, тебя составляют заново и запускают… Я не очень разбираюсь в тонкостях, но в передаче говорилось примерно об этом.

Потом я бухал. Беднел. Опускался. Такое случается, когда человеку становится все равно. Это такое начало смерти от ВИЧ — я ждал, когда мне станет плохо. Одна измена в командировке, и ты труп… Один перепихон в поезде, и твоя жизнь разваливается. На твоем плече сидит пернатый падальщик с голым черепом и ждет, когда ты предоставишь ему возможность выесть твои глаза. Его зовут СПИД.

Так появилась причина отдать свое тело людям в белом… Ведь так выглядит рай? Много людей в белом?

Да. Я был идеальным вариантом: у меня не осталось родных, единственный человек, который меня любил, больше не хотел меня знать. У меня даже рыбок не было…

Они долго беседовали со мной. Я рассказывал им о своей жизни, писал тесты. Все это время меня преследовало ощущение, что я им не гожусь. Ощущение, похожее на то, когда после долгого собеседования тебе говорят: «Мы вам позвоним, спасибо что пришли». Они так и сказали: «Мы вам позвоним». У меня тогда уже не было телефона, и я просто сказал им, как меня найти.

Нет, я не верил, что у меня что-то могло получиться. Очнуться в будущем и вылечиться от СПИДа — это было бы просто мечтой. Начать новую жизнь, жениться на какой-нибудь зеленой женщине с планеты Нибиру и периодически потрахивать ее после дня какой-нибудь интересной работы и какого-нибудь экзотического ужина, который она бы мне готовила.

Нет. Я не верил во все это. Мне просто нужна была комфортная и качественная эвтаназия. Я хотел уснуть навсегда в белой больничной койке от ласкового яда, а не от гриппа в грязной канаве…

Они нашли меня вопреки моим подозрениям. Я сидел на бетонированном берегу реки и кормил чаек заплесневевшим хлебом. Рядом сел человек в плаще и назвал мое имя. Благой вестник…

Опыты, в результате которых происходит смерть, запрещены официально. Но все официальное — лишь ширма для идиотов-гуманистов, которые всегда и всему мешают. Часто науке необходимо преступить мораль, и она делает это незаметно для общественности, чтобы потом эта общественность купалась в ее достижениях. И, купаясь, требовала прекратить научные исследования, чтобы чувствовать себя хозяевами бытия.

Человек в плаще сказал, что они сделают для меня то, чего я хочу. Это взаимовыгодное сотрудничество. Но я должен понимать, что это скорее эксперимент, нежели сервис.

Все, что сказал мне этот человек, было прекрасно. Смерть переставала выглядеть костлявой старухой с ржавой косой и превращалась в нечто более желанное. В миниатюрную брюнетку в чулочках и пеньюарчике, ожидающую моего появления из ванной. Я ответил этому парню, что понимаю все и что мне больше нужна эвтаназия, чем будущее. Он кивнул, назначил мне дату и время, дал пропуск, карточку с адресом, по которому я должен был прийти, и ушел.

Так совершился мой перелет через время. И так, спустя полтысячелетия, я оказался в палате со светящимся потолком, из которой сейчас меня ведут по скучному железному коридору. Очевидно, у криологов все получилось, и я оказался в будущем, которое умещается в две комнаты и коридор. Мечты редко исполняются, особенно если это не мечта, а надежда. Теперь я точно знаю, что у меня никогда не будет зеленой бабы с планеты Нибиру и копченых марсианских червей на ужин. Я не рассчитывал на это, и этого не произошло. Просто меня откачали, и ко мне пришел Смит Сандерс — бородатый чел в очках и белом халате. Он сказал: «Zdravstvui, Daniel».

Потом Смит много еще чего рассказал. Сейчас я понимаю, что этому не обязательно верить. По словам Смита, прошла глобализация культур, и теперь все говорят на английском языке, и в паспорте у всех отсутствует графа «национальность». Он сказал, что поверхность планеты непригодна для жизни. Человечество немногочисленно и ютится под землей, как крысы в норах. Все, как в смешных фантастических фильмах.