Читаем без скачивания С кем ты и ради кого - Виктор Петрович Тельпугов

скосил глаза в сторону белой тряпицы, на которой лежало несколько осколков, похожих на антрацит.

— Значит, была операция?

— И ты туда же? «Операция, операция»! Да они сами из меня повылазили.

— Не верьте ему, — вмешалась Инна, — такие операции в нормальных условиях под общим наркозом проводят.

— Ну вот, теперь пошел разговор об условиях! Сказали бы лучше, что слышно? Самолеты есть?

— «Самолеты-самолеты»! — снова перебила Кузю Инна. — Вы же ранбольной, понимаете? Теперь уже по-настоящему, не как там.

— Самолеты есть? — повторил свой вопрос Кузя.

— Есть, — ответил Слободкин.

— Честно?

— За кого ты меня принимаешь?

— Тогда сегодня.

— Куда ты торопишься? Еще не все из леса вышли. Полежи денек-другой, все образуется, тогда и решим.

Слободкин поймал себя на мысли, что оба они действительно ни дать ни взять самые настоящие заговорщики. Инна, раскрыв рот, слушала и только всплескивала руками:

— Вы с ума сошли! Совершенно сошли с ума!..

Кузя не обращал на нее никакого внимания. Его сейчас интересовали самолеты, и только они одни.

Инна вышла из палатки, друзья остались вдвоем. Кузя немедленно перешел на шепот:

— Ты не подумай, что я шучу. Сегодня же ночью меня здесь не будет.

— Кузя, ты же взрослый человек.

— Мое слово твердое, ты знаешь. Не затем я сюда

пробивался, чтобы в госпиталях отлеживаться.

— А раны твои как?

— Если пустят, как на собаке, позарастают. А ты-то как?

— Так же и я.

— Сам самолеты видел? Действительно, новые?

— Видел. Новые. Только что с завода. Даже лаком еще пахнут, — приврал Слободкин, хотя отлично понимал, что никаким лаком пахнуть самолеты не могут.

Знал это превосходно и Кузя, поэтому сказал одно только слово:

— Брехун.

— Ну ладно, не будем спорить по пустякам. Да и шутки понимать нужно. Ходить можешь?

— Смогу.

— Верю, верю. Но не сейчас. Вот стемнеет, я за тобой приду. Согласен?

— Не согласен.

— То есть как это?

— Брехун. Не придешь.

— Ну, не веришь, как хочешь.

— Я верю, когда правду говоришь, не верю, когда врешь.

— Я вообще никогда никого не обманывал.

— Поклянись.

— Мы с тобой не рыцари и не дети.

— Поклянись! — настаивал Кузя.

— Ну ладно, клянусь, черт с тобой.

— Вот это другой разговор. Вдвойне приятно от тебя это слышать.

— Почему же вдвойне?

— Во-первых, поклялся, во-вторых, грубо со мной говоришь.

— Непонятно.

— Только с совершенно здоровыми людьми говорят вот так, с больными нежно обращаются.

Кузя оставался Кузей, даже сейчас. Спорить с ним было бесполезно.

— Так, значит, клянешься?

— Твоя взяла, поклялся уже, но остаюсь при своем мнении.

— Мнение твое меня в данном случае не интересует.

Теперь настала очередь Слободкина обижаться, и он сказал:

— Не интересует, тогда ищи себе в выручалы кого-нибудь другого, а я…

— Нет, нет! Мне нужен именно ты.

— Почему же именно?

— Ты сам ранен.

— Моя рана — царапина.

— Разные раны бывают, разные царапины, не будем считаться. И вообще давай ближе к делу. Во сколько заходишь?

— В двадцать три ноль-ноль.

— Вот теперь я вижу, ты действительно друг. Схлопочи где-нибудь сапоги, совсем человеком будешь.

— А твои?

— Мои куда-то упрятали. Сюда только попади!

Слободкин обещал Кузе что-нибудь придумать.

— В крайнем случае рвану без сапог. А еще лучше, сходи к Браге и все честно скажи. Он для благородного дела из-под земли достанет.

Слободкин направился к Браге, хотя мало верил в успех своей миссии.

Узнав, в чем дело, Брага замахал было руками, но, когда услышал, что сапоги нужны не кому-нибудь, а опять Кузе, заговорил по-другому.

— Не лежится ему? Ясно! Разве такой улежит, когда рота его в бой идет? Ты, например, улежал бы?

— Не улежал уже.

— Ах, хлопцы, хлопцы, ну що мени з вами робыть? А? Цэ вам не каптерка в Песковичах.

Поворчал, поворчал, потом вдруг спросил:

— Сорок перший?

— Не помню, товарищ старшина…

— Кто за вас помнить должен? Старшина, конечно. Ну, тогда знай — сорок перший.

Брага посетовал еще немного на трудность обстановки, потом сказал:

— Пошли.

Они отправились, конечно, в каптерку. Это учреждение немедленно возникало там, где появлялся старшина. В лесу, в болоте ли расположились на ночной отдых или дневной привал — уже через десяток минут после остановки старшина занят делами ОВС — обозно-вещевого снабжения. Сначала собирает в одно место все «лишнее» — у кого портянку сверхкомплектную, у кого подковку к сапогу, у кого что. Глядишь, и малая походная каптерка уже начинает работать. Все предвидит, все учтет старшина — и когда ты без сапог останешься, и когда без скатки. Все предусмотрит, на каждый случай припасено у него словцо, которое посолоней, и на каждый случай доброе.

— Чтобы это в последний раз!

— Понятно, товарищ старшина.

Сделает какую-то отметку на измусоленном клочке бумаги.

— До Берлина шоб хватило! Смекаешь?

Откуда он брался тогда, этот Берлин? Только из уст старшины про него и слышали. А все-таки было приятно. Скажет старшина «Берлин», и словно перелом в войне наступает. Так и сегодня.

— На, получай для дружка своего, — он выволок из-под куста пару кирзовых и отдал их Слободкину.

Сапоги были дрянными, почти совсем разбитыми, и не похоже было на то, что соответствуют они нужному размеру. Но Слободкин был в полном восторге:

— Откуда это, товарищ старшина? Нельзя ли еще?

Брага только усмехнулся в ответ.

— В роту-то когда?

— За нами дело не станет?

— За кем это, за нами?

— За мной и Кузей.

— Ну, ну, вы с места-то не рвите. Поаккуратней. Ты-то, гляжу, ничего, а ему бы еще полежать. И до рэнтгэна надо бы…

9

Всеми правдами и неправдами Кузя и Слободкин к утру были в роте. Поборцев встретил их поначалу грозно:

— Откуда такая команда?

— Из медсанбата, товарищ старший лейтенант, — за двоих доложил Кузя.

— Кто разрешил?

Все присутствовавшие при этой сцене притихли, ждали, что скажет Кузя. А он посмотрел на стоявших вокруг товарищей, на Слободкина и опять за двоих ответил:

— Никто не разрешил, товарищ старший лейтенант.

— А как же?

— Сбежали…

— Что, что?..

— Сбежали, товарищ старший лейтенант.

— Вы это серьезно?

Слободкин сделал шаг и встал рядом с Кузей:

— Мы легкораненые, товарищ старший лейтенант…

— Вы отвечайте на вопрос. Сбежали?

— Сбежали.

Поборцев только руками развел. Потом вдруг так же неожиданно и так же подкупающе откровенно сказал:

— Ну что ж, понять вас, по совести говоря, можно.

Так Кузя и Слободкин снова вернулись в свою роту. А рота готовилась к боевым действиям «по специальности». Ребята совсем воспрянули духом, когда поняли, что опять становятся парашютистами Правда, выброски массовых десантов пока не предвиделось, но зато небольшие группы для выполнения особых заданий срочно формировались и