Читаем без скачивания Удача в подарок, неприятности в комплекте (СИ) - Мусникова Наталья Алексеевна

Петенька прошёл по комнате, с силой сжимая и массируя виски, дабы вернуть себе хоть смутное воспоминание о том, что он делал в вечер убийства, но добился лишь головной боли. Матушка Петра Игнатьевича, дама болезненная и романтическая, страдала страшными мигренями, возникающими при любом, даже самом малом и незначительном напряжении. Сам Петенька, тоже не богатырского здоровья и телосложения, головные боли научился терпеть, дабы не прослыть среди своих товарищей хлюпиком, непрестанно благодаря небо за то, что хотя бы таких приступов, на целый день, а то и более, укладывающих в постель, у него нет.

Дверь в комнату приоткрылась, Пётр Игнатьевич моментально отнял руки от висков и выпрямился, дабы ничем не выдать собственной слабости и уязвимости, но, к счастию и изумлению, вошёл не следователь или городовой, а Лизонька.

- Лиза, - ахнул Петенька, отказываясь верить своим глазам и невольно подозревая, что у него на фоне усталости и потрясений начались видения, - ты как тут оказалась?!

Барышня беззаботно улыбнулась, словно они встретились во время прогулки в парке, кондитерской или же на званом вечере:

- Я как услышала, что произошло, сразу же к тебе бросилась.

- И тётушка тебя отпустила? – пролепетал юноша слабым голосом, испытывая страстное желание присесть, дабы ослабшие ноги не подвели и не подогнулись.

Елизавета Андреевна плечиками пожала, прядь волос затеребила, прощебетала, точно птичка певчая, никаких невзгод не ведающая:

- Сначала гневалась, потом как поняла, что я не отступлюсь, успокоилась.

- А городовые-то как тебя пропустили?!

Лиза досадливо поджала губки. Право слово, она пришла утешить жениха, а он ей допросы точно следователь чинит, ровно и не рад вовсе её появлению! Алексей Михайлович, например, никаких излишних вопросов не задавал, сразу приказал городовому пропустить. Потом, конечно, просил в следствие не вмешиваться, так с другой стороны оно и понятно, мужчины, даже самых прогрессивных взглядов, не любят, когда дамы в их дела вмешиваются, а жаль. Порой дамские-то суждения куда острее да точнее мужских оказываются.

Петенька меж тем в волнении подскочил к невесте, трепетно сжал её руки, нежно коснулся губами тонких пальчиков, выдохнул в смятении:

- Лизонька, ты только подумай, какую пищу для пересудов дала досужим сплетникам города своим опрометчивым визитом! Среди бела дня пришла к молодому мужчине, да ещё и без сопровождения!

- Петенька, - Елизавета Андреевна раздосадованно выдернула руки, - право слово, сейчас не время для глупостей! Скоро придёт следователь…

Алексей, стоящий на пороге и с интересом наблюдающий за сценой размолвки влюблённых, как говорил Жванецкий, целиком взятой из жизни голубей, решил, что пришло время заявить о своём присутствии. Конечно, можно было бы ещё полюбоваться сей невинной пасторалью, но дела служебные отлагательств не терпят:

- Прошу прощения, что вмешиваюсь, но мне нужно задать Петру Игнатьевичу несколько вопросов.

Наблюдательная Елизавета безошибочно определила в голосе следователя насмешку, а взволнованный Петенька ничего не приметил, принахмурился, бросил коротко и озабоченно, резкими движениями поправляя пиджак:

- Слушаю Вас, господин…

- Следователь Корсаров, Алексей Михайлович, - Алексей коротко поклонился, даже каблуками щёлкнул, как обучали на занятиях по этикету в кадетском классе.

- Васильев, Пётр Игнатьевич, - Петенька протянул руку для приветственного рукопожатия, и Лиза невольно отметила, что кисть жениха слабее и не столь выразительная, как у Алексея Михайловича. Господи, да что это на неё нашло, право слово, она же любит Петеньку, так почему заглядывается на постороннего мужчину?!

Барышня раздражённо хмыкнула, чем заслужила иронично-удивлённый взгляд от следователя. А вот Петенька опять ничего не приметил, несколько нервно предложил Алексею Михайловичу присесть, потом хлопнул себя ладонью по лбу, повернулся к невесте, убедился, что она за столь короткий срок никуда не исчезла, и смущённо спросил:

- Полагаю, Елизавете Андреевне будет лучше оставить нас?

Лиза поджала губы, удерживаясь от резкого замечания, кое благовоспитанной барышне совсем не пристало. Да что это с Петенькой, подменили его что ли?! Почему он на фоне невозмутимого, излучающего силу и власть следователя мокрым курёнком выглядит? Почему суетится, точно старая дева, у коей на постой солдаты остановились? Тьфу ты, господи, нахваталась от дядюшки скабрезностей, добро, что хоть вслух их не брякнула. Так всё-таки, что происходит с Петенькой, последствия душевного потрясения дают о себе знать? Так ведь он же военный, неужели их не учат всегда и в любой ситуации лицо держать? Вот Алексей Михайлович, например… Девушка чуть в голос не завизжала, опять соскользнув в своих раздумьях на следователя. А ведь зарекалась о нём думать, она же невеста, у них с Петей зимой свадьба будет! Только что же делать, коли взгляд сам собой останавливается на подтянутой фигуре господина Корсарова, а от его мимолётной улыбки и глубокого бархатистого голоса сердце в груди совершает странный кульбит, точь-в-точь как в прочитанном недавно романе?! Елизавета Андреевна головой тряхнула и забилась в уголок у окна, специально выбрав место потемнее да понезаметней, дабы разобраться в мыслях и призвать к порядку расшалившиеся чувства. О чём Петенька с господином следователем беседу вёл, барышня и не слушала, честное слово, не до него пока, с собой бы разобраться!

Алексей Михайлович убедился, что невеста в дела следствия вмешиваться не станет, облегчённо вздохнул, всё-таки девицы влюблённые, что ракеты со сбившимся прицелом, никогда заранее не предугадаешь, куда полетит и где рванёт, и всё своё внимание сосредоточил на Петре Игнатьевиче. Петенька тоже успел взять себя в руки и вполне достойно, без лишней суетливости, предложил следователю присесть.

- Благодарю, - Алексей покосился на широкий подоконник, эх, вот на чём посидеть бы, но, держа лицо, опустился в кресло, одуряюще пахнущее настоящей кожей.

Пётр опустился в другое кресло и замер в нём с такой идеально ровной спиной, словно кол проглотил и теперь лишний раз шевельнуться боится:

- Итак, чем могу Вам помочь?

«Ремонт сделаете, а то квартира у меня совсем обшарпанная стала? - мысленно съехидничал следователь. - Хотя Вы, сударь, наверное, ничего тяжелее оружия парадного и в руках-то не держали. Мда, а ведь мирной жизни немного осталось…»

Корсаров кашлянул, тряхнул головой, настраиваясь на служебный лад, и деловито уточнил, глядя на продолжающего изображать каменный столп Петеньку:

- Полагаю, Вы уже в курсе, что Ваша тётушка убита?

Пётр Игнатьевич побледнел, по лицу скользнула гримаса боли:

- Предположу, что об этом болтает уже весь город, у нас быстро разносятся слухи.

«А чем ещё заниматься жителям маленького провинциального городка, – вздохнул Алексей, невольно вспомнив своих соседок, для коих сбор и многократное обсуждение сплетен было смыслом жизни, - если обитатели крупных городов в эпоху Интернета и то таким развлечением не брезгуют?»

Петенька, устыдившись собственной слабости, виновато улыбнулся:

- Простите, не о слухах сейчас думать надо… Да, я знаю, что тётушка убита, мне Василий сообщил, мой слуга.

«Фу-ты, ну-ты, какие мы изнеженные, слуги у нас, скажите-ка!» - дало о себе знать пролетарское происхождение и советское воспитание, заставившее Алексея Михайловича нахмуриться и прикусить губу.

Да, у этого мальчика с детства были слуги, которые ходили за ним гурьбой, спасая от сквозняков и сдувая пылинки, а Лёшка до школы большую часть времени проводил с друзьями на улице, и что с того?! У этого Петеньки тоже есть шанс, причём очень даже неплохой, стать героем и оставить своё имя на страницах истории… Хотя нет, история как раз его имя не сохранит, слишком большие потери были за две войны и одну революцию, чтобы трепетно помнить о каждом погибшем. А если Петру Игнатьевичу хватит сообразительности эмигрировать, то его внуки, скорее всего, даже по-русски говорить не будут. И всё равно не стоит считать Петеньку трусом и хлюпиком, не стоит, как любила говорить Лика, судить о мелодии по первым, исполненным учеником, нотам, всё ещё может сто раз измениться, и минорный полонез превратится в мажорный вальс. Только вот интуиция и что-то ещё, тёмное и неизведанное, вылезающее из глубины души, в один голос кричали, что Пётр Игнатьевич не сможет сделать самого главного: стать опорой Елизавете Андреевне в грядущей смуте. Он и от покушений-то её сберечь не сможет, так и будет горестно на могиле рыдать!