Читаем без скачивания Рок-н-ролл со смертью - Б. Седов

– А вы не рассматривали третий вариант, при котором я могу вернуться в США без вас, но с документами?

Томилин подошел, тяжело дыша. Видимо, он до сих пор не мог отойти от схватки на теплоходе и чувствовал себя сейчас не лучшим образом.

– Два дня назад старик по фамилии Фомин хвалился в пивбаре, что выловил в реке серебряный чемодан.

Лицо Вайса покрылось бордовыми пятнами.

– Как удачно ты сходил! Но неужели сейчас выяснится, что старик час назад умер или он выловил не тот чемоданчик?

– Фомин живет вон в том доме, – Томилин указал рукой на покосившийся сруб. – И он только что зашел к себе во двор с веслами и садком.

– Немыслимо, – прошептал Вайс, направляясь в сторону дома.

Получив тычок в спину от Томилина, Андрей двинулся следом за начальником службы безопасности Малкольма.

Во дворе их встретила крошечная собачонка, залившаяся таким беспрерывным лаем, что действительно становилось страшно от ее намерений порвать цепочку. Вайс бросил:

– Томсон, оставайся с нашими друзьями, пока мы будем беседовать с удачливым рыбаком.

Собака задыхалась от ярости. Скрипнули ступеньки крыльца, завизжали дверные петли. Мартынов вдруг стал спокоен. Лицо его приобрело невозмутимое выражение. Знающие его люди, среди которых здесь был только один, который только что вошел в дом, могли бы сказать, что Мартенсон готовится к драке. Томилину, ныне Томсону, знать Андрея ранее не приходилось, и потому он уже проигрывал.

Жить старику оставалось ровно столько, сколь он намеревался хранить тайну о местонахождении кейса – Мартынов был в этом уверен, потому что он тоже здесь был единственным, кто хорошо знал характер Вайса.

«Сколько времени старик будет морочить им голову? – думал Андрей. – Минуту, не больше. Потом Вайс покажет старику купюру, и тот сразу сдастся. И подпишет себе приговор. Скверно».

Времени на раздумья почти не оставалось, но и ошибаться было нельзя. Каким бы мерзавцем Томилин ни был, он уж никак не дурак.

Томилин, Томилин… эти синие от перстней руки… Трудно утверждать, но, кажется, подобные пейзажи на пальчиках рисуют в Верхоянских лагерях. Судя по цвету перстней, гаденыш откинулся года три назад. А кто у нас в это время под Верхоянском заправлял?.. Ага, конечно, Старостин… Он и сейчас заправляет. Ему еще лет пятнадцать париться. Витя Старостин, Седой… Он-то и давал наказ надолбить этому фраеру на пальцах знаки опущенца, только он, больше никто. Без ведома смотрящего такие вещи не делаются… Эх, Томсон, за что же тебя так народ в зоне невзлюбил?

Интересно, ловишься ли ты на немудреные блесны?..

– Эй, петух…

– Чт… что ты сказал? – изумился Томилин, словно только сейчас услышал подобное обращение. Рука его скользнула за пояс и вернулась оттуда, как и предполагалось, с пистолетом.

– Я вот все хотел спросить, да недосуг было. Что будет, если я где-нибудь по дороге маляву местным пацанам зашлю, что со мной путешествует зек, отравивший жизнь Вите Седому? Скажу: Седого три года назад в ШИЗО [14] «красные» прессовали по наводке Томилина, мол, Томилин администрации шепнул, что «законник» Седой в лагере правильного пацана казнил.

Лицо Томилина побледнело, в глазах его вспыхнул огонь. Процесс соображения у него в голове шел очень медленно. После казни новосибирского авторитета Холода Томилину, понятно, плевать было на братву. Разводить такие дела – тема долгая и подробная, потому что за сдачу вора администрации можно поплатиться жизнью, и рубить с плеча никто не будет. А Томилин, понятно, Седого не сдавал и никакого отношения к нему, вообще, не имел. С ним расправились другие. Но вот само упоминание Мартыновым имени смотрящего за колонией альбиноса Седого сбило бандита с толку.

Несколько секунд потери концентрации.

Удар рукой по кисти и второй – точно в фильтрум.

Самая больная точка на лице человека – окружность, очерчивающая нос, губы и подбородок. Удар в фильтрум – это знает даже начинающий боксер – чреват последствиями. Лучше получить удар в ухо, нежели подставиться под удар в подбородок или нос…

Удара Маша не заметила. Его не успел поймать ее взгляд, как не успел заметить его и взгляд бандита. И удивилась она лишь после того, как пистолет вылетел из руки Томилина, и тот, чуть качнувшись назад, стал заваливаться на Мартынова.

Класс боксера зависит от умения правильно врезать. От сильного дилетантского уличного хлопка противник отлетает назад и рушится на спину.

Если бьет профессионал, то жертва при ударе той же силы, но другой траектории, заваливается на него.

Стряхнув потерявшего сознание Томилина, Андрей с досадой посмотрел на «вальтер», улетевший к собачьей будке. Ругаться с псом времени не было, жизнь старика в доме могла в любой момент оборваться.

– Жди меня здесь, – бросил Мартынов Маше и вскочил на крыльцо.

Через мгновение он был в сенях. Еще через три секунды приоткрыл дверь в прихожую.

Картину, представшую его глазам, назвать неожиданной было нельзя.

В доме пахло сырой рыбой и самосадом. В углу на узкой электрической плитке – чтобы не топить печь по мелочам – свистел вскипевший чайник. Снять его с раскаленной спирали было некому да и незачем.

Вайс стоял посреди комнаты, и в ногах у него лежал покрытый пылью, но еще не утративший блеска кейс.

На продавленном топчане сидел старик и, широко распахнув рот, смотрел на направленный ему в лоб прибор для бесшумной стрельбы.

– Мартенсон…

Во взгляде Вайса отразилась досада. Ствол пистолета переехал с переносицы старика на грудь Андрея.

Мартынов быстро досматривал то, что не успел охватить взглядом в первое мгновение.

Кейс распахнут, бумаги в беспорядке. Значит, успел просмотреть. Быстро… На чем взяли старика? На топчане лежала смятая купюра в пятьсот рублей. Десять миллионов долларов Вайс поменял на восемнадцать долларов по курсу ММВБ.

Андрей помнил, теперь уже помнил, что среди бумаг была и та, изучив которую, не составило бы труда узнать и номер транзитного счета, куда были переведены из Марсельского банка деньги, и код доступа, и дактокарту с отпечатками Артура Малькова. Все, что требовалось Вайсу для выполнения задания Малкольма, находилось сейчас под его ногами в распахнутом чемоданчике.

Уилки развернулся к Мартынову и посмотрел на него тем долгим взглядом, с каким моряки в море сталкивают с доски труп недавнего товарища по общему делу.

Чуть качнувшись назад, Мартынов двинулся в угол. Свист за его спиной был единственным звуком, который тревожил сейчас тишину внутри дома.

– Что за привычка бежать впереди паровоза, Мартен-сон? – подал голос Вайс. – Какого черта? Где Томсон?

– Я попросил его подождать пару минут. Горячее этой ручки Андрей ничего не держал в руке…

– Нам нужно идти, мистер Вайс, – напомнил Уилки, разворачиваясь к хозяину.

– Да, ты прав.

Ствол пистолета еще раз очертил пространство и раздался глухой хлопок.

Несколько секунд Уилки стоял, словно пораженный молнией. В глазах его застыло недоумение. «Может ли быть такое?» – спрашивал взгляд. С отверстием между бровей и без трети черепа Уилки выглядел более чем глупо. За спиной его, в углу, противоположном тому, в котором находился Мартынов, сползала по стене густая слизь бордового цвета.

Через секунду, под глухое стариковское: «Твою мать, что делается-то…», Уилки упал на колени и завалился на спину. В этой позе празднующего победный гол футболиста американский гангстер русского происхождения предстал перед богом.

– Мы оставим девку здесь, Мартенсон, – сообщил Вайс. – И уедем вдвоем. Мы отдадим мистеру Малкольму семь миллионов, три поделим. Это хорошие призовые, Мартенсон. Ты нужен мне там, в Вегасе и Нью-Йорке. Память мы тебе вернем. Все будет в порядке.

Сказанное означало: сейчас нужно кончить деда, выйти во двор и убить Машу и Томсона. С Мартыновым Вайс легко доберется до самолета и пересечет океан.

«Он уверен в том, что я не помню, как его люди пытались убрать меня в гостинице, – подумал Андрей. – Он знает, что я ничего не помню, а потому я сыграю роль партнера до аэропорта имени Кеннеди. Там нас встретят. Три миллиона Малкольм Вайсу, конечно, не отдаст. Если бы босс был способен на такое, он не стал бы пытаться убирать меня в России две недели назад. Тысяч триста – это все, на что способен расщедриться Малкольм. Однако куда лучше получить их в виде одной доли, нежели делиться ими с Уилки и Томсоном…»

– В целом идея соблазнительна, – ответил Мартынов. – Но меня в этом плане кое-что не устраивает. Так, по мелочам. Во-первых, я никогда не убираю подельников, во-вторых, я не хочу убивать девушку. И потом, ты кое-что забыл, Вайс. А вот я хорошо помню. Когда ты в последний раз разговаривал по телефону с двумя своими посланцами? Я могу напомнить – это было ровно тринадцать дней назад. Они сообщили тебе, что обнаружили меня в гостинице и пообещали расправу скорую и бесшумную. Однако я оказался более предусмотрителен, чем они. И с тех пор ты не имеешь о них никаких сведений. Потому-то ты и здесь, Вайс…